Эдуард Геворкян
БОЙЦЫ ТЕРРАКОТОВОЙ ГВАРДИИ[7]
********************************************************************************************* 1
Исчезновение Волунова не обеспокоило его семью, за ним и раньше водилось такое: мог исчезнуть на неделю-другую в хитрый челночный рейс; приторговывал он не только книгами. Однако месяца через три его жена запаниковала, обратилась в милицию, фотография его мелькнула в какой-то газете под рубрикой «розыск». Через полгода семья перестала ждать, решив, что он, наверно, сложил голову где-то на чужбине или же налетел на шальную пулю, ненароком оказавшись свидетелем при разборке. А еще через пару месяцев мне позвонил какой-то незнакомец, представился дальним родственником Валуна и договорился о встрече.
Родственник оказался господинчиком лет этак за сорок. Назвался Димой, по фамилии не то Панин, не то Манин. Он заявил, что по просьбе родственников сгинувшего Волунова разобрал его архив и нашел конспекты бесед о фантастике. Это слегка покоробило — я не предполагал, что Валун фиксирует мои слова. Тем временем означенный Дима настойчиво уговаривал меня восстановить канву наших диалогов, поскольку это, мол, окажет ему неоценимую услугу в поисках, возможно, еще целого и невредимого Пантелеймона. Я отделался общими словами. Однако Дима через день снова возник и сказал, что Валун мог застрять в одной из «горячих точек». Кроме того, у него были еще какие-то дела в Китае. Я немедленно вспомнил о неуместных комментариях Валуна и намеках на древних китайцев. Выслушав меня, Дима долго молчал, а потом сказал, что ситуация неприятнее, чем он полагал. Когда-то он приохотил Валуна к китайской классике, подбрасывая тому книгу за книгой в особой последовательности. Мне это что-то напомнило, но тогда я не вспомнил что именно.
Вскоре он стал заходить ко мне по поводу и без повода, а любой разговор рано или поздно сводил к фантастике. И я опять ушел в воспоминания…
2
Первая половина 80-х, несмотря на развеселые сборища, Олимпиаду и мор генсеков, для нашего поколения была накрыта тенью безнадежья. Одни медленно спивались, другие, исписавшись, уходили за горизонт событий, но большая часть «малеевцев» все же держалась на поверхности. Многим из так называемых «молодых фантастов» было уже глубоко под сорок. Публикация маленького рассказа была праздником. Питерцы пару раз прорывались сборниками, которые немедленно стали раритетами. Авторскими книгами не пахло, разве что мелкий шанс имели уступившие право первородства за чечевичную похлебку. Похлебки же фатально не хватало — издание фантастики сворачивали даже в «Молодой гвардии».
И тут наконец ка-аак хряпнуло перестройкой по суставам времени. Шестеренки государственной машины дернулись и чуть прибавили оборотов. Но металл уже был не тот, да и ржа поработала.
Тем не менее писательские структуры тщились соответствовать. В 1986 году устраивается Пленум Совета по приключенческой и научно-фантастической литературе правления Союза писателей СССР на роскошную тему «Роль научно-фантастической литературы в ускорении социального и научно-технического прогресса в свете решений XXVII съезда КПСС». Что, смешно? Вы бы тогда посмеялись, смельчаки! А вот какая тема волновала тот же Пленум через год: «Роль приключенческой и научно-фантастической литературы в борьбе против реакционной пропаганды». Чем окончились эти ролевые игры, мы знаем. Были сборища вообще запредельные. Чуть ли не через год после Чернобыля в Гомеле собрали представительную конференцию, посвященную проблеме освоения космоса посредством безракетной технологии. Один изобретатель предложил соорудить вокруг нашей планеты орбитальное железобетонное кольцо. Это не шутка, все было на полном серьезе, понаехали писатели, ученые, был, помню, даже космонавт И. Волк.
Крупных мероприятий в Москве хватало с лихвой — то ученые выступят за мир, то космическая конференция, — за мир боролись масштабно, с размахом, одни шведские столы на несколько тысяч персон чего стоили! Отовсюду съезжались именитые гости, мода на Россию была велика. Писателей тоже приглашали, для ассортимента. Так, в мае 1987 года в рамках VII конгресса Международной организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны» имел место коллоквиум «Научная фантастика и ядерная реальность», который вел Вл. Гаков. В том же году мы получили тогда еще редкое удовольствие познакомиться с западными коллегами. В Москве проводился очередной ежегодный конгресс Всемирной ассоциации писателей-фантастов. Те, кому удалось проникнуть в гостиницу «Космос», могли потрогать пальцем и даже взять автограф у Г. Гаррисона, Дж. Браннера, А. Д. Фостера и иных прочих. Встречи, сборища и фестивали, словом, «коны» фэнов становились более частыми и масштабными. В 1989 году учинили первый (да и последний) Соцкон — конгресс любителей фантастики социалистических стран. Собралась весьма представительная компания писателей, критиков и фэнов. Дело было в Коблево — поселке близ Николаева. Ливни смыли в море водопровод и канализацию, пансионат остался без воды, ее привозили в цистернах. Портвейна, однако, было хоть залейся. Все ходили грязноватые, но веселые, не подозревая, что прилагательное «социалистическое» вскоре отойдет в историю.
Были и другие коны, одни выжили, другие нет. В северных небесах медленно разгоралась звезда Интерпресскона. После того как объявили мелкие свободы, началось шевеление в массах. В воздухе начало попахивать частным предпринимательством. О негосударственном книгоиздании пока и не мечтали, но умные головы искали обходные пути. Это немедленно отразилось и на Московском семинаре. Надо сказать, что к этому времени, а именно к 1988 году, семинар уже как бы дышал на ладан. Накопились взаимная усталость, старые обиды — в итоге крепко спаянная группа незаметно растаяла. Но попытка создать кооперативное издательство на какой-то миг сплотила ряд бывших семинаристов, правда, ненадолго.
В те годы книги могли выпускать только госиздательства, а так называемые «редакционно-технические» кооперативы вроде бы только помогали им. Все понимали, что к чему, но приличия блюли. Еще забавнее было с книжными лотками. Тогда они назывались пунктами проката, а книги якобы не продавали, а выдавали для чтения под залог стоимости.
1991 год. Роковая симметрия даты неизбежно сказалась на судьбах страны и людей. Для одних это год агонии тоталитаризма, для других — распад Державы, а для нас… Только много позже мы осознали, чем для нас была в 91-м кончина Аркадия Натановича Стругацкого. Тогда мы были преисполнены надежд, будущее открывалось в самых радужных оттенках, мало кто понимал, что наша Книга Судеб захлопнута и заброшена в самый дальний угол склада вторсырья. Сменилась геологическая эпоха, примат взялся за каменный топор, лемуры впали в прострацию. Китайское проклятие эпохе перемен стало русской народной поговоркой.
