— Я здесь не останусь, — покачала я головой. — Если не будет другого выхода, то отделюсь и уйду. Но здесь жить не буду.
Росс бросил на меня задумчивый взгляд.
— Но нет никаких гарантий, что ты видела реальность, а не галлюцинацию.
Такой мысли в голову не приходило, и теперь я вцепилась в неё, как утопающий в соломинку.
— Да, ты прав. Но всё равно, прежде чем проверять, надо хоть как-то обезопаситься.
К удивлению, народ не стал отказываться от этого предложения. Со времени нашего второго рождения все видели слишком много странного и необычного, чтобы просто легкомысленно отмахнуться даже от самого фантастического рассказа.
— Можно прихватить длинный шест, за который все будут держаться, — предложил Марк. — Тогда, если что, есть шанс вытянуть.
— А ещё надеть хоть какие-то снего-болотоступы, — с воодушевлением подхватила я. — Их можно почти из любых кустов сделать.
На сплетение примитивных снего-, а точнее, камнеступов мы потратили не так уж много времени. С каждой минутой вера в то, что виденное было ничем иным, как игрой воображения, крепло, и я почти успокоилась, хотя сомнение ещё оставалось. В задний коридор договорились заходить вдвоём: один осматривается, а второй страхует его на расстоянии шеста. Невзирая на то, что меня тянуло лично убедиться в отсутствии трупа, первым вглубь ушёл Росс, а сопровождала его амазонка, поскольку, по их мнению, я могла выдать неожиданную реакцию, а Марк с трудом пролазил в узкий проход и, в случае чего, не смог бы быстро отреагировать.
Зеленокожие вернулись не сразу, а когда всё-таки вышли обратно, по лицу Росса я поняла, что либо сходной галлюцинацией страдаем как минимум мы оба, либо, что гораздо логичней, в пещере не порождение больной фантазии. Потом вперёд ушла Ина, а я страховала. Амазонка не стала задерживаться, и вскоре мы собрались в большом помещении все вчетвером.
— Комнату всё же надо осмотреть получше, — сказал Росс куда-то в воздух. — Хотя бы затем, чтобы не возвращаться сюда ещё раз. И останки изучить. Ина, сходишь со мной?
Поколебавшись, женщина кивнула, и они вновь скрылись в коридоре, а мы с Марком, переглянувшись, по молчаливому согласию приступили к обыску помещения, складывая все ценные вещи (то есть, в первую очередь, начальные предметы от керелей) в одно место. Всё равно хозяевам пещеры они уже не понадобятся, а нам могут пригодиться. Теперь, при внимательном осмотре, стало очевидно, что жилище заброшено уже давно. Остатки продуктов на столике успели сгнить, растечься и засохнуть твёрдой черно-бурой коркой, одежда, сейчас сухая, попахивала плесенью и пачкала нас её спорами, а в давным-давно потухшем очаге росла целая группа мелких, съедобных, но неприятных на вкус грибов.
— Вы закончили? — поинтересовался зеленокожий, выходя из узкого коридора с несколькими костями в руках. Наскоро упаковав вещи в найденные тут же рюкзаки, мы поспешили покинуть место чьей-то гибели.
— Выходим к реке, делим добычу и по домам? — практично спросила Ина.
После долгих споров мы рассортировали найденное на три кучки, поскольку Марк отказался от своей доли, сказав, что у него и без этого большие запасы. После этого амазонка вновь предложила возвращаться.
— Нет, у нас тут ещё дела не закончены, — покачал головой Росс.
Убедившись в нашем с Марком молчаливом согласии с зеленокожим, женщина пожала плечами.
— Ну вы как хотите, а я домой, — и кратко попрощавшись, удалилась вверх по течению.
Когда амазонка скрылась из вида, Росс впился в оборотня хищным взглядом, задумчиво поглаживая бороду. Марк занервничал, потоптался на месте, почему-то виновато опустив голову.
— Я, пожалуй, тоже пойду? — негромко, с явным оттенком грусти и едва заметной ноткой надежды спросил он.
— Хорошо, — с облегчением кивнул зеленокожий, прежде чем я успела возразить.
— Занести твою долю в лагерь? — пока я раздумывала, что бы это могло значить, обратился ко мне оборотень. — Не к посвящённым, а к себе. А потом ты зайдешь и заберешь.
— Да, спасибо, — всё ещё не понимая причины поведения Росса, кивнула я и, подождав, пока Марк скроется за поворотом скалы, раздражённо повернулась к хирургу.
— Объясни, что здесь происходит? Что Марк такого натворил, что ты его прогнал?
— Он не из нашей группы, — спокойно пояснил зеленокожий.
Я задохнулась от возмущения.
— Да какая разница?!
— Большая. Не стоит забывать, что мы — посвящённые, и должны хранить свои тайны. В самой этой находке нет ничего тайного, наоборот, о ней стоит рассказать, а вот о наших соображениях и последней разведке — нет, — Росс твёрдо встретился со мной взглядом.
— Марк бы не разболтал!
— Он — не из нашей группы, — ещё раз повторил собеседник.
— Забыл?! Не понимаешь, что он не может быть с нами из-за Рыси! — почти выкрикнула я.
— Это-то как раз не главное, — покачал головой Росс. — Его кандидатура ещё не обсуждалась. Да он ни разу и не высказывал желания войти в посвящённых.
— Росс, — я замолчала, поражённая его жестокостью. — Конечно, тебе плевать на Рысь и…
— Уймись! — резко прервал меня зеленокожий. — Я прекрасно понимаю, что жить с нами Марк не сможет. Но ведь мог же попытаться договориться, чтобы числиться хотя бы заочным посвящённым. Нет, он не предпринимает никаких попыток сблизиться. Или… — Росс сделал выразительную паузу, с насмешкой и пониманием окинув меня немигающим взглядом. — Или у него есть для этого веские причины? — и, подождав, пока до меня дойдет его намёк, продолжил. — Как бы то ни было, он ни разу не предпринял ничего для того, чтобы мы — не мы вдвоём, а наша группа — могли рассматривать его как своего.
Действительно, оборотень даже косвенно не пытался высказать своё желание войти в группу. Но вовсе не обязательно просто из-за того, что не хочет стать одним из нас. Слова зеленокожего помогли понять, что есть и другая причина. Когда-то я резко и, фактически, не дав надежды, (последние слова не в счёт, особенно учитывая, каким тоном они были произнесены) выгнала Марка из каравана. Да, во время эпидемии он вернулся, но теперь, когда положение исправилось и надобность в лишней паре рабочих рук отпала… Марк вполне может опасаться, что мне достаточно даже не провинности, а лишь повода, чтобы снова попытаться избавиться от него. Может, именно поэтому, чем дальше отступала болезнь, тем тише и скромнее старался вести себя оборотень: не вмешивался в разговоры, не навязывал своё общение и вообще пытался держаться как можно незаметнее и казаться безобиднее. А я так и не дала ему понять, что за это время его положение в моих глазах укрепилось настолько, что выгонять его (по крайней мере, из каравана) больше не собираюсь. Даже если им снова завладеет детоубийственный инстинкт, просто потребую увеличить дистанцию на безопасную.
