— Ух, песенка — супер!..
Особенно воодушевлялся там, где сам подпевал слова припева: — Я буду честно-о, честно-о, честная, ё! — твоя невеста-а, честно-о, честная, ё!»
Павел спросил его:
— Что, нравилась тебе Глюкоза?
Тот аж подскочил:
— Конечно! А неужели тебе нет?.. Да будь моя воля, я бы ее орденами увешал до самого пупа — истинный крест! А то давали кому попало, а ей ничего. Помнишь, сколько мучились, не знали, кого на конкурс Евровидения послать? Ее надо было: она бы сходу с этой песенкой первое место взяла! Такой талантище прошлепали!.. Сам посуди: на конкурсе не нужна обычная «лабуда», которой навалом. Нужен суперхит — такой, чтобы «заводил», чтобы обязательно с подвизгиванием: «е-е!» или «ё-ё!» Это же азбука, а в Москве такого простого не понимали.
Он прикурил и продолжал:
— Чем брали «Арабески»?.. А «Спайс герлз»? Вот именно, что подвизгиванием! Мужики так не могут, на это только девчонки способны — этим надо было брать. И Глюкоза тут лучше всего подходила: уже на следующий день после ее выступления все европейские музыкальные каналы без конца «гоняли» бы «Невесту» без всякого перевода, я отвечаю!.. Дима Билан потом тоже неплохо спел, но он же парень — он не может так сделать как они. Думать надо было, а наши «барбосы» такую деваху упустили: она же запросто могла мировой звездой стать!
Орлов неожиданно укрепил Лешку в его уверенности:
— Я тоже так думаю… хотя вряд ли ее пропустили бы на самый высокий мировой уровень. И все же несомненно то, что она была достойна выступления на Евровидении.
Хорьков остался доволен поддержкой уважаемого им человека, и сам спросил:
— Сань, а тебе какая певица больше нравилась… Пугачева, небось?
— Нет — Елена Камбурова.
Леха замялся, почесал макушку и деликатно переспросил:
— А кто это?.. Я не знаю, ты извини.
— Это не попсовая певица, она работала в камерном жанре. Молодые ее почти не слышали, но кому удавалось — тот слышал лучшее.
— А еще кто?
— Вероника Долина.
— Дочка Ларисы Долиной?.. Это с «Фабрики звезд», наверное?
— Нет, просто ее однофамилица — она под гитару пела.
— Старая, поди?
— Да нет, моложе тебя.
— А кто еще?
— Ну, Лада Дэнс нравилась.
— За что?
— За то, что Мадонну в Нью-Йорке на чистом английском языке обматерила.
— Иди ты!..
— Ну правда! А ты что, не знал?
— Не-а. Во, класс… это по-нашему!
— Не то слово!
Они еще слушали ребят с гитарой, потом Леха щелкнул пальцем, как будто вспомнил что-то, и повернулся к Орлову:
— Сань, а ты сам спой что-нибудь!
— Да я ж тебе все уже пел.
— Ну, что-нибудь такое, что я еще не слышал. Давай, Сань, пожалуйста!..
— Опять воровскую?
— Ага, давай!
— Ну ладно. Вот была одна песенка, ты ее не слышал — такая вся прямо залихватская, чисто жиганская.
— Давай, давай!
— Слушай.
Александр взял гитару, провел рукой по струнам и запел, ритмично подыгрывая «блатным» боем:
Споем, жиган: нам не гулять по «банку»
И не встречать красивый месяц май —
Споем о том, как девушку-пацанку
Ночным этапом уводили в дальний край…
Споем о том, как девушку-пацанку
Ночным этапом угоняли в дальний край.
Где ж ты сейчас и кто тебя там холит —
Начальник лагеря иль старый уркаган?
А может быть, ты подалась на волю
И при побеге в тебя шмальнул наган?..
А может быть, ты подалась на волю
И при побеге в тебя шмальнул наган?
Лешка слушал внимательно, кивая головой и покачивая кулаком в такт песенному размеру. На лице светилась довольство, сам он раскраснелся от выпитого и был заметно рад новой песне. Последний куплет ему особенно понравился:
И ты упала, обливаясь кровью,
И ты упала прямо на песок,
И по твоим, по золотистым косам
Прошел чекиста кованый сапог!..
И по твоим, по шелковистым косам
Прошел чекиста кованый сапог!
Эта песня была совсем короткая, лишенная определенного смысла — как всегда в четыре аккорда, не более, но на Хорькова она произвела самое глубокое впечатление. Орлов закончил исполнение двумя энергичными ударами по струнам, и Лешка просто взвыл от удовольствия:
— Ништяк… зашибись!
Наивное дитя природы, он воспринял поэтическую аллегорию как непосредственно происходившее действие и громко повторял, рубя кулаком воздух:
— Прошел чекиста кованый сапог!..
Александра он поблагодарил и, закурив, замолчал, погрузившись в себя; судя по всему, он еще раз переживал события песни в своем воображении. После минутного молчания сказал:
— Правда, здорово, Саня — отличная песня!
Орлов ответил, что не лучше, но, пожалуй, и не хуже других. Добавил еще:
— Если бы мне самому не нравились такие, я бы и не стал их запоминать. Да, мне по нутру умные баллады!.. Но еще больше или шуточные песенки, или такие вот — как бы это сказать — героические, что ли?.. Хотя какой героизм в тюремщине? Так, пустозвонство!
Закурил сам и взглянул на часы.
— Эге… а время-то уже за полночь скакнуло! — выспались днем, не замечаем. Давайте-ка ложиться, а то на работу на карачках поползем. Отбой в вооруженных силах!..
Ребята сходили умыться и оправиться, улеглись в постели. Не успели, казалось, уснуть, как их разбудили ужасный грохот и бешеный вой автоматной стрельбы.
Казачья бригада первого эшелона под командованием атамана Игоря Карасева выступила из походного лагеря вблизи Подольска в 20.00 четвертого мая (ноября) 2016 года. Ее батальоны скрытно двигались в течение шести часов по заснеженным грунтовым дорогам, минуя поселки Александровка и Авдотьино, и к 2.00 пятого мая, обогнув слева поселок Домодедово, приблизились к лесному массиву, где по данным разведки располагался крупный эвакуационный лагерь.
Первый полк бригады, насчитывавший пять батальонов общей численностью полторы тысячи бойцов, сразу же двинулся вокруг Домодедово направлением на Константиново, где должен был атаковать еще один лагерь, а второй полк такого же состава затаился на подступах к ближнему эваколагерю «Домодедово». Личному составу следовало отдохнуть, а в 4.00 штурмовать его с целью захвата в плен для допроса офицеров противника.
Разведчики, высланные вперед еще накануне, доносили, что в лагере находится около двух тысяч гражданских лиц и одна рота охраны числом до ста бойцов. Наблюдатели насчитали не более пяти офицеров и доложили, что дозорных в ночное время из лагеря не высылают — можно без опасений развести огонь, скрываясь за деревьями.
Мороз был невелик — около десяти градусов, поэтому казаки быстро утоптали неглубокий снег вдоль дороги и по опушке леса, надрали елового лапника и устроили себе лежанки. Поступило разрешение от начальства на разведение малых костров — на них согрели кипяток. В 3.30 полковой атаман Волынцев коротко поставил командирам батальонов боевую задачу и приказал поднимать людей.
