Вместо этого он погрузился в беседу с Эдвардом Весткотом, что удивило меня, ибо Весткот, приятный малый и достойный муж своей жены, всегда удивлял меня своей немногословностью. Элиот же беседовал с ним довольно оживленно. Я постарался подслушать, о чем разговор, и услышал, что Элиот говорит об Индии. Точнее, о мифах, властвующих в тех местах, где он жил, и о более интригующих тамошних суевериях. Лорд Рутвен тоже начал прислушиваться, а вскоре к разговору присоединились и другие гости, которые стали задавать Элиоту вопросы. Элиоту же вдруг расхотелось продолжать эту тему, и, когда лорд Рутвен попросил его рассказать какой-нибудь миф о бессмертии, распространенный в Гималаях, Элиот просто мотнул головой, откинувшись на спинку стула.
Уайльд же был явно заинтригован таким поворотом разговора.
- Бессмертие? - спросил он. - Вы имеете в виду вечную молодость? Что ж, очаровательная идея. Превращение эфемерного в вечное. Вряд ли есть что-нибудь приятнее... Вы не согласны, доктор Элиот?
- Может быть, - резко ответил тот. - Тогда красота стала бы серьезной.
- Но не приятной, - с легкой улыбкой на губах вмешался лорд Рутвен.
Впервые за вечер Элиот взглянул ему в глаза:
- Это, милорд, будет зависеть от цены, которую придется заплатить.
- Цена! - воскликнул Уайльд. - Поистине, доктор Элиот, вы говорите как настоящий биржевик, хотя таковым не являетесь.
- Нет, - Лорд Рутвен встряхнул головой. - Здесь он совершенно прав. В определении удовольствия подразумевается, что за него надо платить, не так ли? Шампанское, сигареты, клятвы любовников - все это приятно, но удовольствие преходяще по сравнению со страданиями, которые мы потом испытываем. Вообразите же, только вообразите, какой должна быть расплата за вечную молодость.
- И какова же она должна быть, как вы полагаете? - поинтересовалась Люси, сосредоточенно глядя на него.
Я увидел, что все за столом также замерли, уставившись на красивое бледное лицо лорда Рутвена. Освещенное пламенем свечей, оно казалось слегка позолоченным, чуточку неземным и совсем нечеловеческим.
- Милорд, - напомнила ему Люси, - вы говорили о расплате за вечную молодость.
- Разве? - удивился лорд Рутвен. Он закурил тонкую сигарету и слегка пожал плечами. - По меньшей мере это должна быть черт знает какая расплата.
- О, по меньшей мере, - согласился Уайльд.
Лорд Рутвен улыбнулся, выдохнув клуб синего дыма, который заклубился над пламенем свечей, и, опустив глаза, посмотрел на Уайльда через стол.
- Как полагаете, потеря души - это приемлемая цена?
- На самом деле, - ответил Уайльд, - уж лучше это, чем расстаться с достойной жизнью. И во всяком случае, в сравнении с хорошим внешним видом что такое мораль? Всего лишь слово, которым мы облагораживаем свои пошлые предрассудки. Лучше быть добрым, чем уродом, но еще лучше, милорд, быть прекрасным и добрым.
Я заметил, что мою дорогую женушку очень забеспокоил оборот, который принял разговор.
- Нет! - несколько резко вскричал я. - Вы ступили на скользкую тропку, Оскар. Быть проклятым и жить вечно... это, должно быть, слишком ужасно. Это же не жизнь, а... а... - меня вдруг охватил ужас от одной этой мысли, смерть заживо!
Лорд Рутвен слегка улыбнулся и выпустил еще один клуб дыма. Он взглянул на Уайльда, который рассматривал его, полуоткрыв рот и с блеском во взоре.
- Сколько вы готовы страдать, мистер Уайльд? - протянул он.
- За вечную молодость?
Лорд Рутвен склонил голову:
- За любую молодость вообще?
- Юность, - сказал Уайльд с торжественным выражением лица, - стоит прожить. Это чудо из чудес. Настоящий источник счастья.
- Вы и вправду так думаете? - засмеялся лорд Рутвен.
- А вы не согласны, милорд? Это потому, что вы сами до сих пор прекрасны. Вы, конечно, состаритесь. Пульс вашей жизни замедлится и станет неровным. Ваш лоб испещрят морщины, щеки впадут. Свет померкнет в слепнущих глазах. И тогда, милорд, вы будете ужасно страдать, вспоминая страсти и удовольствия, которые, как вы когда-то думали, по праву вечно принадлежат вам. Юность, милорд, юность! В мире нет ничего лучше юности!
Лорд Рутвен бросил взгляд, на вино у себя в бокале.
- Красота, о которой вы говорите, мистер Уайльд, - иллюзия. Нестареющее лицо - не что иное как маска. Под внешним видом вечной молодости дух будет метаться в зловещей мешанине порока и зла. Мистер Стокер прав. Красота сможет скрыть, но не сумеет спасти.
- Вы меня удивляете, - сказал Уайльд. - Вас самого не искусило бы сие предложение?
Лорд Рутвен погасил сигарету. Я заметил, что он вдруг взглянул на Элиота, но больше не проронил ни слова.
- Вы чересчур честны в своих доводах, милорд, - фыркнул Оскар Уайльд. - Конечно же, вы прожигатель жизни, при вашей красоте вы никем иным быть не можете, а любители наслаждений обычно поддаются искушениям. Ведь только так можно от них отделаться, в конце концов.
Лорд Рутвен откинулся на спинку стула:
- Да. Пожалуй, вы правы.
- Конечно прав, - продолжал Уайльд. - Ибо что такое страдания в сопоставлении с красотой? Ради красоты прощается все. Вы, милорд, можете быть повинны в самых ужасных грехах, можете быть прокляты навек, но красота ваша завоюет вам прощение, ваша красота - и любовь, которую она вдохновляет.
- Лично вы простили бы меня?
Мне показался странным этот вопрос, и я заметил, что, задавая его, лорд Рутвен вновь взглянул на Элиота.
- Мне прощать вас? - тягуче произнес Уайльд. - Мне бы это не понадобилось. И вообще, я предпочитаю красоту опасную. Я предпочитаю пир с пантерами, милорд.
- Скажите лучше, вечерю с дьяволом, - пробормотал Элиот, неожиданно вставая. - Стокер, мне пора идти.
Все воззрились на него с удивлением... все, кроме лорда Рутвена, который слегка улыбнулся и закурил новую сигарету. Но Элиот, как я заметил, не обратил внимания на реакцию присутствующих. Он повернулся, поблагодарил мою жену за ужин и поспешил к выходу. Я нагнал его в холле, ожидая, что он расстроился, но он, напротив, держался почти бодро. Я спросил его, почему он так внезапно уходит, но он ничего не ответил, лишь поблагодарил меня за, как он выразился, "ужин открытия".
- Открытия чего? - спросил я, но он лишь покачал головой.
- Вскоре увидимся, - сказал он, - и тогда я дам вам кое-какие ответы. А пока, Стокер, желаю вам доброй ночи.
С этими словами он ушел, оставив меня в еще большем недоумении, чем раньше.
Элиот, однако, был прав. Вскоре я действительно получил ответы ответы более ужасные, чем я отваживался себе представить...
Дневник доктора Элиота
30 июля, поздно ночью. Прорыв в исследованиях, на который я надеялся, возможно, очень близок. Сегодня вечером встречался с лордом Рутвеном - на ужин к Стокеру он пришел последним. Не ожидал, что он там будет. За столом я сидел напротив него, но изо всех сил старался не вступать в беседу, вместо этого большую часть ужина разговаривал с Эдвардом Весткотом. Люси переговорила со мной о нем, пока мы шли в столовую. Оказывается, возникли слухи, что сестра Весткота вовсе не умерла.
