В 19 милях от Колорадо-Спрингс, штат Колорадо.
Д Е Н Ь Ч Е Т В Е Р Т Ы Й
Патрульные дорожной полиции Гай Трейборо и Лукас Панчини, сидя в машине, попивали кофе и закусывали его сандвичами. Семь часов утра не самое лучшее время для дежурства. Особенно, когда до смены остался час, и хочется спать так, что кажется, уснул бы даже стоя, а уж о мягком кресле в теплой кабине и говорить нечего. Гай зевнул, едва не расплескав горячий напиток себе на штаны. - Черт, чуть челюсть не вывихнул, - сказал он, старательно тараща красные после бессонной ночи глаза. - Спать хочу, мать твою... - Через пару часиков отоспишься, - лениво отреагировал Лукас. - Ага, отоспишься. Лейтенант небось снова заставит три часа рапорты писать. - Тут уж ничего не поделаешь. Что да, то да, - патрульный отпил из пластикового стаканчика. - Молодой он еще. - Да пошел он в задницу, этот лейтенант. Все-то ему неймется, - раздраженно сказал Гай. Он открыл дверцу и швырнул стаканчик на улицу. - Черт! На днях задержал двух "битников", номера грязью заляпаны, на тачке надписи, как на стенах в общественном сортире, сами грязные... И ты знаешь, что мне заявил этот урод? - Ну? - Лукас стянул фуражку и кинул ее на заднее сиденье. - "Патрульный, вы превысили данные вам законом права", мать его. Представляешь? - Трейборо всплеснул руками. - А? Ты хоть раз слышал что-нибудь подобное? Я превысил права, мать его. - Глянь-ка, - Лукас смотрел, как по дороге, со скоростью, явно превышающей все допустимые нормы, мчался разукрашенный "плимут". Он сверкал всеми цветами радуги. На крыльях "цвели" красные тюльпаны, по борту бежали намалеванные пульверизатором языки пламени, а чуть ниже темнели буквы - "Змееед". - Ух ты, - Гай внимательно смотрел, как "плимут" проскочил мимо, даже не подумав сбросить скорость. - Это часом не твои битники? - спросил Лукас. - Нет, это другие ублюдки. - Ну что, догоним? - Да пусть катятся к такой-то матери. - Трейборо сплюнул сквозь щель в зубах в открытое окно. - Сперва гоняться за ними, как собаки, которой задницу скипидаром намазали, потом от лейтенанта отбиваться, мать его. Нет уж, к черту. - Как хочешь, - Лукас откинулся на сиденье. - Я покимарю. О'кей? - Давай. Смена только через час. - Гай вздохнул и раздраженно процедил. - Как же мне надоело все это дерьмо... Он достал сигарету, закурил и принялся наблюдать за дорогой, в слабой надежде, что вдруг произойдет чудо, и ребята из утренней смены приедут пораньше.
Если на свете существует такая шутка, как везение, то можно сказать, что сержанту Скотту очень, чертовски везло. В тот момент, когда кабина трайлера зависла над пропастью, его вышвырнуло через все еще открытую дверь. А если еще учесть, что его, исцарапанного, со сломанными ребрами и разбитым лицом, не раздавило упавшим сверху грузовиком и не спалило в гигантском костре, то везение Скотта можно определить, как невероятное...
Он бежал по утреннему, почти пустому шоссе. Пульсирующая боль в ребрах стала сильнее, легкие жгло огнем, но сержант не останавливался и не сбавлял темпа. ТОНГ! ТОНГ! ТОНГ! - Шаг левой, шаг правой и снова левой. Ему был необходим холод, для того чтобы залечить раны. Скотт обливался потом. Согнутые в локтях руки двигались с монотонностью механизма, поршней, толкающих вперед ставшее вдруг невероятно тяжелым тело. Шал левой, шаг правой, шаг левой... Гравий хрустел под бутсами, и этот звук не давал Скотту провалиться в черную пустоту небытия. Прохладное утро освежало кожу, высушивало пот. Тем не менее сержант понимал, что долго он не продержится. Нужен холод. Необходим холод. Того, который давал ветер, недостаточно. Шаг левой, шаг правой... Дыхание с хрипом вырывалось из саднящего горла. Когда за спиной послышался звук мотора, сержант остановился. Машина. Кроме холода ему нужна машина. Подвижная, быстрая, вроде вот такого красного "порша", что догоняет его по дороге. Скотт вытащил из-за пояса "пустынного орла" и, выйдя на шоссе, поднял руку. Судя по всему, водитель не видел ничего приятного в таком странном пассажире. Он принял влево, норовя объехать хичхайкера. А через секунду заметил смотрящий в его сторону пистолет. "Порш", взвизгнув тормозами, остановился. Ступая широко и сильно, голосующий подошел к машине и рванул дверцу. Он не спрятал пистолет, как надеялся водитель, а наоборот, сбросил рычажок предохранителя, ставя "орла" на боевой взвод. - Почему вы не остановились? Глаза хичхайкера мрачно уставились на разом окаменевшее лицо владельца "порша". - Я... просто... - Вы видели, что на мне военная форма. Почему не выполнили приказ? - А........ - Вам нечего сказать в свое оправдание? Ну, в таком случае... БАНГ! - Пуля ударила водителя в переносицу, отбросила на руль. Скотт, неторопясь обошел машину, и открыл дверцу со стороны шофера. Безжизненное тело вывалилось на дорогу. Сержант ухватился за воротник и оттащил труп к обочине... Он пристроил мертвого водителя в кювете и быстро забросал песком. Теперь оставался пустяк. Доехать до ближайшего мотеля и принять душ. Наверняка, хозяин не откажется помочь военному, выполняющему свою миссию. Ну, а если откажется... Черт. Их так много. Они везде. Скотт забрался в кабину "порша", извлек пустую обойму и вставил новую. У него впереди долгий путь. Луизиана. Меро. "Лягушатник" очень подробно описал ему свой дом. Когда-то. Это было когда-то. Тогда он, сержант Эндрю Скотт, считал Люка Девро своим другом... Тогда. ДРУГОМ. Давно... Скотт нажал на газ. "Порш" послушно рванулся вперед, почти мгновенно набрав нужную скорость. Несколько часов разделяют их. Всего несколько ср.....х часов. Но он, сержант Эндро Скотт, доберется до "лягушатника" и раздавит этот дьявольский вьетконговский вертеп...
Меро, штат Луизиана.
Д Е Н Ь П Я Т Ы Й
Все было именно так, как вспоминал Люк. Высокие вязы, узкая подъездная дорожка, петляющая в густой траве, озеро и... дом... Высокий, коричневый, с красной черепичной крышей. Салатовые занавески колыхал ветер, и, казалось, они приветливо машут подъезжающему "плимуту". Еще было рано, и свет в доме был погашен. И не было на крыльце шоколадно-золотистого ротвейлера. Сердце Люка стучало так часто, словно хотело выскочить из груди. Он не помнил, КАК называется это состояние, но оно было очень приятным. В какой-то момент захотелось выскочить из машины и побежать по высокой траве. Люк, не отрываясь, смотрел на приоткрытую дверь, ожидая, что она вот-вот распахнется, и на крыльцо выйдет отец. Такой же улыбчивый, сильный, черноволосый, как и раньше. И мама. Красивая, молодая. Она увидит его и позовет так же, как тогда: - Люк, милый!!! ИДИ ДОМОЙ!!! Он увидел это так отчетливо, что даже вздрогнул. Но на крыльце никого не было.
Ронни волновалась не меньше Люка. У нее взмокли ладони, и она нервно покусывала нижнюю губу. "Узнают ли его?.. Конечно, должны узнать... Но все-таки двадцать пять лет прошло с тех пор, как родители видели Люка последний раз. А ведь они могли переехать, продать дом, и, может быть, здесь вообще живут другие люди. Господи, какой же удар ждет парня тогда. И что они будут делать? Искать? Да, но как? За ними охотится полиция. О, боже, ну вспомнила... Очень вовремя. Ладно, посмотрим. Не надо паниковать. Пока еще ничего не случилось. Будем надеяться, что и дальше не случится плохого". "Плимут" медленно полз к дому, тяжело преодолевая канавы, ныряя в них и тут же снова выбираясь. Обычная заброшенная дорога. Трава счищала с выкрашенных разноцветных бортов машины серую пыль. "Плимут" подполз к крыльцу, чихнул последний раз и умолк. Ронни услышала: где-то в кронах вязов поет пичуга. Тишина была настолько неправдоподобно глубокой, что эти трели казались громкими, как звук прибоя в ночи. Люк выбрался из машины и замер. Он не знал, ЧТО делать дальше, взбежать на крыльцо, крича: "Мама, отец, я вернулся!", или стоять, пока кто-нибудь из них не выйдет сам. И вдруг из дома донесся крик: - Джон! Джо-он, по-моему, кто-то приехал! Посмотри! секундой позже дверь распахнулась, и на крыльце появилась седая пожилая женщина. Она остановилась, выжидающе глядя на гостей. - Миссис Девро? - Ронни шагнула вперед. Но женщина не видела ее. Она смотрела на Люка. Сперва в ее глазах появилось недоумение, затем радость, смешанная с недоверием. - Люк?.. Он сделал шаг вперед, еще один и заключил мать в объятия. В ее глазах стояли слезы. Женщина улыбалась, все еще не веря в свое счастье... - О, боже, это невозможно... Джон! - она повернулась к двери. - Джон! Джооон!!! Люк вернулся!!! В доме что-то загрохотало, со звоном покатилось по полу, и в проеме возник худой высохший старик. Кожа плотно обтягивала острые скулы, глаза лихорадочно блестели. Он побледнел от волнения. - Господи... Люк... - хрипло выдавил старик и, кинувшись к сыну, обхватил и его, и мать винными руками, прижался щекой к плечу Люка, закрыл глаза. А ветер теребил его тонкие седые волосы. Так они и стояли. Втроем. Обнявшись. Стояли и плакали.
