– Я большой поклонник искусства регента и хочу сохранить хотя бы часть красоты, которую он считает мусором.
Дворецкий, который не видел ничего плохого в просьбе Пиры, даже пожалел кастеляна: ну что за жизнь он ведет? Целыми днями развлекает мальчишку, а в качестве занятия для души умоляет позволить ему забрать чужой мусор. До регента Крупо ему как до луны. Вот кто действительно великий человек.
Пире пришлось ждать довольно долго, прежде чем он сумел собрать достаточно свитков с нужными логограммами. Он взял их и осторожно потер тыльную сторону горячим чайником, чтобы логограммы размягчились и их можно было отклеить. Затем он выбрал те, что ему требовались, поместил на другой свиток и снова нагрел с тыльной стороны, пока они не заняли новые места.
Теперь в его распоряжении имелось стихотворение, написанное великолепным, будто летящим, почерком Крупо: стихотворение, которого он не сочинял, но не мог этого доказать.
Пира оставил свиток на ступенях перед Большим залом для аудиенций, где его наверняка обнаружат и отнесут императору.
Я орел, которому приходится довольствоваться мышью;
Я волк, который должен подчиняться полевке,
Но наступит день, когда я займу свое законное место,
И тогда глупый ребенок попросит у меня пощады.
– Помните оленя, ренга? – прошептал Пира испуганному и возмущенному императору Ириши. – Надеюсь, вы наконец узнали то, что было необходимо.
Измена! Крупо не верил своим ушам. Дворцовая стража явилась в его покои посреди ночи, заковала в кандалы и бросила в подземелье, даже не потрудившись объяснить, какие против него имеются улики.
Ладно, он докажет свою невиновность: если уж кто и умеет писать убедительные письма, так это он, – и спасет свою жизнь при помощи чернил и пера, ножа и палочки воска.
Крупо составлял петицию за петицией, обращаясь к императору, письмо за письмом, но так и не получил ответа.
Кастелян Пира печально покачал головой, когда пришел навестить старого друга:
– Что ты наделал? Неужели твое тщеславие не знает предела?
Крупо так ни в чем и не признался, и тогда Пира жестом кого-то подозвал. Человек вышел вперед.
Крупо никогда в жизни не испытывал такой боли. Ему сломали все пальцы, один за другим, а затем то, что от них осталось, а когда он потерял сознание, облили холодной водой, чтобы привести в чувство, и снова принялись мучить.
Он тогда сломался: признался во всем, подписал все бумаги, которые Пира ему принес, причем кисточку держал зубами, потому что его пальцы стали мягкими точно расплавленный воск.
Затем в камеру Крупо пришли три дворцовых стражника, и один поинтересовался:
– Ренга прислал нас убедиться, что ваше признание истинно. Он беспокоится, не проявил ли кастелян Пира чрезмерное рвение. Вас пытали?
Крупо поднял голову и опухшими глазами оглядел пришедших. Пиры со стражниками не было.
Наконец-то он получил возможность восстановить справедливость!
Крупо принялся быстро кивать, попытался что-то сказать, но не смог: люди Пиры выжгли ему язык горячей кочергой, – и тогда поднял руки, показывая, что ему пришлось пережить.
– Твое признание… оно было лживым, так?
Крупо потряс головой.
«Пира, жалкий раб, тебе это так просто с рук не сойдет».
Стражники ушли.
– Я переодел своих людей стражниками, чтобы устроить тебе проверку, – холодно сказал кастелян Пира. – Они выяснили, что твое признание не было искренним. Ты продолжаешь думать, что смотришь на оленя, а не на лошадь, но я говорю тебе, что это лошадь. Ты меня понимаешь?
Люди Пиры пытали его всю ночь, а утром пришли лучшие доктора, перевязали ему руки и наложили мазь на язык, накормили лечебным супом и смазали синяки травяной пастой. От каждого их прикосновения Крупо сжимался, опасаясь, что это очередная уловка Пиры, чтобы причинить ему новую боль.
В камеру Крупо снова пришли стражники.
– Император желает убедиться, что твое признание не было ложным. Тебя пытали?
Крупо покачал головой.
– Признание было истинным, так?
Крупо энергично закивал, принялся бормотать и хрипеть, всеми возможными способами показывая, что каждое произнесенное им слово правда. Да, он предал императора. Да, он желал ему смерти. Он очень, очень сожалеет о содеянном и заслужил наказание. Крупо надеялся, что на сей раз его оставят в покое.
Император Ириши с огромной печалью выслушал доклад капитана дворцовой стражи, потому что в глубине души отказывался верить, что регент действительно виновен, но капитан дворцовой стражи рассказал, что его люди навестили Крупо. Они разговаривали в пустой комнате, кастелян Пира при беседе не присутствовал, и узник подтвердил, что стражники, которые его допрашивали, пыток к нему не применяли. Его признание было искренним, он по-настоящему раскаялся.
Кастелян Пира пришел утешить расстроенного императора:
– Никогда не увидишь, что у человека на сердце, и не важно, насколько хорошо, как вам кажется, вы его знаете.
Император Ириши приказал вырезать из груди Крупо сердце и принести ему, чтобы посмотреть, какого оно цвета: красное, что свидетельствовало бы о верности, или черное, как знак предательства, – но когда сердце принесли, испугался и не глядя приказал скормить его собакам.
Кастелян Пира теперь получил еще и титул премьер-министра и сосредоточил все свое внимание на мятежниках. Наступит день, говорил он себе, когда мальчик-император будет умолять сохранить ему жизнь, когда он отберет империю у дома Ксаны, но сначала требовалось избавиться от мятежников.
Командовать армиями на расстоянии не казалось ему таким уж сложным делом: если Крупо сумел справиться с этой задачей, то и он сможет.
После падения Аму только три королевства Тиро продолжали мятеж: суровая Фача на севере, за темными лесами Римы, имевшая десятитысячную армию; богатый Ган на востоке, также с армией в десять тысяч человек и единственным оставшимся в распоряжении восставших флотом, базировавшимся на острове Волчья Лапа, и исполненный боевым духом Кокру, на берегу реки Лиру, напротив позиций генерала Танно Намена.
Киндо Марана был невысокого мнения о слабом и беспринципном короле Шилуэ из королевства Фача, да и короля Дало из Гана, остававшегося на Волчьей Лапе и забывшего о своем наследной праве на Гэджиру, на Большом острове, не считал достойным уважения. Марана планировал объединить свои силы с армией Намена и вместе выступить против Кокру, единственного королевства Тиро, представлявшего серьезную угрозу для империи.
Но прежде чем он успел начать реализацию своего плана, прибыл гонец из Безупречного города с новостью, что регент Крупо организовал предательский заговор и казнен. И новый премьер-министр Пира приказал всем имперским силам собраться и начать массовую атаку на Волчью Лапу.
