Нисколько не обидевшись, Андрон сорвал пучок травы и кинул в костер — дымку прибавить.
— Чего шумишь-то? — кротко осведомился он. — Действует машинка? Действует. Чего тебе еще надо?
— Но вы же сами видели! — Димитрий вскочил и, облапанный алыми бликами костра, стал похож на Арлекина. — Изменения происходят именно в нашем с вами времени! А не в каком-то там… параллельном. А если я и вправду задумал уничтожить человечество?
— Попробуй, — равнодушно отозвался шкипер. — Вдруг получится… Секунды три Уаров пребывал в остолбенении, потом обмяк и вновь осел на травку.
— Я все понял, — с горечью уличил он Андрона. — Вы нарочно меня поддразниваете, чтобы я почувствовал неуверенность и сам отказался от своих планов… Что ж, это мудро, — страдальчески усмехнувшись, признал он. — Гораздо мудрее, чем гвоздить ракетами с вертолета.
Нахохлился и умолк.
Андрон возлежал у костерка, опершись на правый локоть, поэтому пожать ему удалось одним лишь левым плечом.
— Я ж тебе сегодня рассказывал уже, — скучным голосом напомнил он. — Почему хотят прошлое изменить? Потому что в настоящем добра себе желают. Себе, стране, роду людскому. А получается навыворот. Хуже и хуже…
— Почему?
— А в жизни завсегда так получается. Вот я и думаю: если ты какую пакость затеял, вдруг оно все к лучшему обернется?
* * *
О том, чтобы продолжить путь завтра, даже и речи не шло. Залатать парус, проверить состояние осей и колес, сходить на разведку к поврежденному ракетами участку дороги, проверить (а если надо, то и перебрать) четыре девальватора и машинку — один этот перечень предстоящих дел свидетельствовал, что у Красного Воруя путешественникам предстоит осесть на сутки, а то и на двое.
Постели устроили на палубе — поближе к сваленным возле мачты вещам. Спать пришлось в накомарниках.
Пробуждение ознаменовалось таинственным и весьма тревожным событием: одновременно выпутав головы из плотных зеленых сеток, Андрон и Димитрий увидели неподвижно стоящего на борту платформы рослого незнакомца. Его белая дзюдогама казалась розовой в лучах восходящего солнца. Лицо же… Собственно, в данном случае стоило говорить лишь о левой половине лица, поскольку правая представляла собой сплошной шрам: то ли результат тяжелейшего ожога, то ли печально известного таежным охотникам медвежьего поцелуя, когда вставший на дыбы зверь берет вас в объятия и единым лобзанием как бы схлебывает вашу физиономию, оставляя в лучшем случае висящие на ниточках глаза.
Очень неприятное зрелище.
Секунду незнакомец молча смотрел на оцепеневших путников, затем исчез. Если спрыгнул наземь (а куда еще?), то надо признать, что сделал он это совершенно бесшумно.
Димитрий кинулся к борту, но был остановлен коротким властным: «Стоять!» Хмурый Андрон, для которого подобные переделки, видимо, стали уже чем-то привычным, вручил напарнику плотницкий топорик, сам вооружился небольшим гвоздодером и знаками велел переместиться на противоположный конец платформы, причем осторожно, опасаясь атаки снизу. Не исключено, что незваный гость укрылся под настилом, откуда мог выстрелить или чем-нибудь ткнуть. Пробоин в днище хватало.
Заняв исходную позицию в носовой части судна, Уаров оглянулся. Андрон уже стоял на корме. Выждав мгновение, шкипер дал отмашку. Оба одновременно соскочили в разные стороны — сначала на сцеп, потом — как можно дальше — на трухлявые шпалы. Обернулись, присели. Вроде бы под платформой никто не прятался.
Выпрямились, огляделись. Нигде никого.
Трудно сказать, насколько такой маневр был оправдан. Разумеется, предполагаемый противник при всем желании не смог бы оказаться сразу на двух разных концах платформы. Зато ему представлялась прекрасная возможность расправиться с каждым поодиночке.
— Дачник? — спросил Димитрий, когда они сошлись с Андроном на том самом участке насыпи, куда, по идее, спрыгнул ужасноликий незнакомец.
— В дзюдогаме?
— Да они в чем только не ходят! Андрон подумал.
— Нет, — бросил он. — Я их тут почти всех знаю. Такую рожу я бы запомнил.
— Тогда кто? Спецназовец?
— Спецназовцы — в камуфле. Теперь озадачились оба.
— Может, из этих… из фанатов? — предположил Димитрий.
— Хм… — сказал Андрон. — С одной стороны, не тронул. Хотя мог… С другой, вроде бы рановато еще для фанатов. Ты вообще длину этой ветки представляешь?… Впрочем… смотря как по ящику сообщили. Если «между Красным Воруем и Слиянкой», тогда — да. Тогда вычислить недолго…
— Чем же он сюда добрался?
— А черт его знает!..
Полные недобрых предчувствий, позавтракали и принялись задела. Димитрия Андрон усадил чинить парус, а сам занялся осями и колесами. Вопреки опасениям, жизненно важные узлы уцелели. Видимо, выручили девальваторы. Одно дело, когда на рельсы рушится туша в несколько десятков тонн, и совсем другое, когда тот же вес идет чуть ли не как одна тысячная к номиналу. Остальные-то качества (прочность, упругость) сохраняются.
Примерно к половине девятого ремонтные работы были прерваны гулом авиационных двигателей. Кажется, многоопытный Андрон и здесь оказался прав: по всей вероятности, на место вчерашней антитеррористической операции сбросили десантуру. Пришлось опять подхватываться и в третий раз перетаскивать пожитки с места на место. Естественно, что ни один вертолет не появился над Красным Воруем. Вот если бы оставили груз на платформе — тогда, конечно, другое дело. Тогда бы появился обязательно.
Рискнули выбраться на бугор, но ничего оттуда не высмотрели. А когда уже шли обратно, начались события, Андроном не предсказанные: со стороны Слиянки послышалась густая пальба. Такое впечатление, что на исковерканных железнодорожных путях шел нешуточный бой за останки трагически погибшего экстремиста.
— С кем это они? — вслух гадал Димитрий. — И кто? Андрон хмурился и, надо понимать, гадал про себя.
К полудню стрельба утихла. Пришла пора обеда. К тому времени парус был залатан, колеса и оси — проверены. Но поесть спокойно так и не дали: на западе снова завыло, затрещало, заухало.
— Ну теперь точно всю насыпь разворотят… — упавшим голосом заметил Димитрий.
— Может, для того и затеяли, — посопев, ответил Андрон. — Концы спрятать. Поди потом разбери: была там платформа, не было…
После трапезы настал черед более тонких механизмов. Умелец возился с машинкой, раскладывая детали на газетке, а клиент сидел рядом и, затаив дыхание, следил за священнодействием. Иногда позволял себе деликатно подать голос.
