Сакач чуть не лопался от нетерпения, однако покорно следовал за ними до ворот собора. Петер довольно бегло болтал по-английски.
— I’m afraid I’m not yet able to like mice enough (боюсь, я пока не в состоянии в достаточной мере любить мышей). Но у меня есть тоже зверек, ежик, ahedgehog named Оттокар. What is your opinion?
Он говорил об Оттокаре так, словно тот здесь присутствовал. Возможно, он распространялся бы на эту тему и дальше, но шотландец неожиданно застыл на месте, смерил своего провожатого с головы до ног разочарованным взглядом и холодно заявил:
— About hedgehogs there can be no opinion at all (что касается ежей, то по этому поводу у меня нет никакого мнения). Hedgehogs are not domestik animals (ежи не принадлежат к домашним животным).
И он поспешил вперед.
Петер негодующе посмотрел ему вслед. Это еж-то не домашнее животное! Он пожал плечами, отошел от туристов, осматривающих церковь, и, ускользнув от очей гида, поспешил к ведущей на хоры лестнице.
Сакач двинулся за ним.
Петер подошел к перилам, наклонился над ними, порылся в кармане, вытащил длинный блестящий предмет, сделал глубокий вдох и прицелился в боковой алтарь… В то же мгновенье стоявший внизу турист, с которым он ранее беседовал о мышах, повернулся и взглянул на хоры. Петер молниеносно вытолкнул свисток, засунул два пальца в рот и оглушительно засвистел. “Словно Чонакош из “Мальчишек с улицы Пал””, — мелькнуло в голове у Сакача, но он не стал вмешиваться, просто стоял в сторонке и наблюдал.
Стены церкви Обета, многократно усилив, отразили свист, туристы негодующе задрали головы вверх, гид поспешил к выходу и почти тут же вернулся в сопровождении полицейского в белом мундире и с резиновой дубинкой в руках. Полицейский бросил успокоительный взгляд на толпившихся в замешательстве шотландцев, затем с непроницаемым выражением лица двинулся на хоры.
Однако Петера там не было. Его эксперимент по милости друга мышей провалился — ему ничего не оставалось делать, как свистнуть на манер уличного мальчишки, не мог же он выставить себя дураком, выпучившим от напряжения глаза и дующим в беззвучный свисток. А теперь ему придется держать ответ за содеянное.
Полицейский ожидал Петера внизу.
— Пройдемте со мной.
Петер повиновался. Шотландцы делали вид, будто ничего не произошло. Когда они вышли за дверь, полицейский сказал:
— Предъявите документы. Это вы свистели?
— Товарищ старший сержант, мой свисток не свистит. Я просто…
— Дайте сюда! — Полицейский отобрал у него вещественное доказательство и покачал головой. — Бросовая игрушка! Попробуем-ка! — и подул в свисток.
Два молодых человека, стоящих на лестнице, громко захохотали. С головы каменного льва испуганно вспорхнула стайка голубей. Петер ждал.
Вдруг за его спиной раздался хорошо знакомый голос.
— Отставить, сержант! Поручите мне этого хулигана. Я старший лейтенант Сакач.
Полицейский проверил удостоверение Сакача, скороговоркой доложил о происшествии, откозырял и исчез. Ему было стыдно: прослужив пятнадцать лет в полиции, он не мог выдавить ни звука из какого-то паршивого свистка.
— Что это за безобразие? — хмуро спросил Сакач.
— Работаю под частного детектива, — ухмыльнулся Петер.
— Значит, и ты догадался?
— Кое-что предполагаю. И мне было любопытно, окажется ли картина в алтаре “музыкальнее” Оттокара? А саму картину не жаль. Ценности не представляет. Ну, поговорим?
— Я и так слишком много сказал в прошлый раз. Есть такая штука: служебная тайна. И бдительность. Так-то, дружище. Игра идет не на жизнь, а на смерть.
Оба помолчали. Первым заговорил Петер.
— Ты начнешь или бросим монетку?
— Этого только недоставало! Ты понимаешь, что сегодня вечером может быть совершена новая попытка убийства?
— Сегодня?
— Раджио выступает сегодня.
— Знаю, — сказал Петер. — Поэтому сюда и приехал. Но, разумеется, прежде всего потому, что сюда отправился ты. И, честно говоря, чтобы опровергнуть обвинения Шарики по поводу портрета бабушки Агаты.
— Значит, судьба Хрдлички тебя не волнует?
— Кто такой Хрдличка?
— По нашим предположениям, намеченная жертва. Охранять прежде всего нужно его.
— Мыслимо ли охранять человека, которого хотят убить невидимым оружием? Послушай, Имре, может быть, присядем? Сидя говорить удобнее.
Сакач молча пересек площадь в направлении кафе, Петер последовал за ним. Они сели за столик на террасе.
— Итак?
— Итак, — торжественно заявил Петер, — проще всего удалить этого типа из зала.
— Ты так считаешь? — насмешливо улыбнулся Сакач. — Предположим. И тогда пронырливый секретарь побежит к прославленному любимцу публики и шепнет ему на ушко: “Отложим, старик, дело не чисто, сыщики увели нашего парня из зала, подождем дальнейших указаний”.
Петер молчал. А Сакач продолжал:
— Послушай! Надо сделать так, чтобы Хрдличка сидел не на своем месте. Понял?
— А что это даст? Все равно не поможет.
— Черта с два! Сначала он сядет на свое место, а в последний момент исчезнет. Подумай-ка, ведь Картер…
— …умер после окончания программы. Во время бисирования. “Прощанье Туридду”. — Петер вздохнул. — Какой голос! Но оставим это. Что ты предлагаешь?
— К концу концерта Хрдличка должен исчезнуть. К самому концу. Кресло его окажется пустым. Но до тех пор… Надо работать с полной уверенностью. Хрдличку следует усадить на место заранее. Через несколько минут… Ладно, посмотрим. — Сакач встал. — Я должен идти. Надеюсь встретиться с тобой вечером.
Вместо ответа Петер вынул билет и с оскорбленным видом посмотрел на друга.
— Ты мне не доверяешь?
— Глупец! Мне надо договориться с ребятами.
Оставшись один, Петер заказал еще чашечку кофе и углубился в размышления. Итак: если жертвой должен стать Хрдличка, то как следует поступить? До начала концерта Имре покажет Хрдличку Раджио и его секретарю. Хрдличка, как ни в чем не бывало, будет сидеть на своем месте. Послужит приманкой. Затем после бударварского “Те deum” — auftact тра-та-там… Хрдличку тихонько уведут. Нет, наверное, не сразу. После антракта. Уведут, а на его место посадят сыщика, похожего на Хрдличку. Со сцены виден зрительный зал, хотя и неясно. Лица кажутся размытыми пятнами. А когда Раджио начнет исполнять на бис, исчезнет и лже-Хрдличка. И тогда… Но тогда Раджио заметит, что намеченной жертвы на месте нет. Интересно, что он сделает? Конечно, удивится. И мы это заметим. Право же, Имре неглупый парень. Только… пожалуй, это еще не доказательство.
Петер расплатился, встал из-за столика и зашагал к берегу Тисы. До вечера он почти не вылезал из воды.
