Орлов, в свою очередь, еще больше укрепил их силы, когда, поприветствовав, объявил, что лагерь в плановом порядке переводится в непосредственную близость к базам снабжения.
Что означает эта «непосредственная близость» и сколько идти до этой «близости» никто толком не понимал, но все чувствовали, что это хорошо, что так и надо: по крайней мере, их не коснется голодная смерть. Жаль, конечно, покидать обжитые убежища, но без продовольствия здесь не выжить; сказал же «начальник», что доставка продуктов прервана в связи с боевыми действиями и еще неизвестно, когда будет восстановлена. А вот если самим пойти к базам — это означает пойти к жизни: на Москву больше нечего надеяться!
И люди пошли.
Хоронить свыше полусотни погибших некогда было по всей форме, поэтому их снесли в пустую теперь подземную кладовую у сожженных палаточных столовых, и завалили вход в нее мерзлой землей. Надеялись, что к весне вернутся и похоронят, как положено, а сейчас торопились уйти, опасаясь, что мародеры вернутся: никто еще не знал, что происходит за пределами лагеря.
Уцелели четыре грузовика из восьми, стоявших на территории; остальные были изрешечены пулями и осколками, так как ночью за ними укрывались успевшие выскочить из своего убежища солдаты охраны — все они погибли. Те, кто замешкались, как раз остались в живых, поскольку бандиты не рискнули соваться в подземелье, извергающее мощный автоматный огонь. В кузовах двух автомобилей повезли дюжину раненых солдат и рабочих, в других — женщин с детьми; остальные люди шли пешком.
Грузовики не могли подолгу двигаться на малой скорости, поэтому водителям приходилось ждать, пока общая колонна уйдет достаточно далеко, а потом нагонять ее; с ними в кузовах ехали восемь автоматчиков для прикрытия тыла. Другие солдаты меньшей частью следовали вместе с колонной, а большей частью впереди, составляя головное походное охранение. Новые начальники шли вместе с этим подразделением, определяя маршрут движения по компасу и ксерокопии карты Подмосковья, которая нашлась на общее счастье у Рабиновича в бумажнике. На удаление километра спереди и сзади маршрута были высланы еще разведдозоры по три бойца в каждом.
Продвигались беженцы очень медленно: за час прошли не более четырех километров. Лешка носился от одной колонны к другой и подбадривал людей:
— Давай, шевелись, ребята!.. Все будет хорошо: где наша не пропадала!
Подбежал к Орлову, восхищенно произнес, глядя на него:
— Ну, ты, Саня, и молодец: как ты их ночью-то, а!.. Я бы сам ни за что не решился автоматчиков «грохнуть». И не «постеснялся» ведь… вот тебе и демократ, ха-ха-ха-ха!
Александр спокойно отвечал:
— У медика, Леша, вообще нету ни стыда, ни совести! И кровью его не напугаешь. А дело, ты знаешь, и не во мне вовсе было: я не о себе тогда думал — о людях. Думаешь, мне хотелось того человека зарезать?.. Ведь живой человек был! И не чужой: свой, русский. А надо было!.. Иначе наши все просто с голоду бы сдохли, вот что. Мы-то с тобой тертые, мы бы выкрутились! А люди как?..
— Да молодец, что там и говорить: просто герой!
— Ага, герой... тьфу! Послушал бы тебя тот священник, что на празднике у нас был, он бы тебе сказал!.. Он бы тебе за похвалу греха такую «клизму» вставил — о-го-го! — задницу не отмыл бы.
— Ну не, Саня, я вправду тебя уважаю. И не демократ ты никакой… демократы все трусы и слизняки!
— Ой, Лешка, да ну тебя!.. Что вот брешешь — сам не зная, о чем? Иди лучше про горючку для машин спроси: насколько нам хватит?
Хорьков заржал и умчался как скаковой жеребец.
Вскоре сделали первый привал, и тут произошло такое неожиданное событие, которое нельзя было расценить иначе как счастливый курьез: бойцы тылового охранения перехватили следовавшую им вдогонку автоколонну с продовольствием для казачьих частей, напавших недавно на лагерь «Домодедово». Водители этих машин, увидев перед собой другие грузовики, приняли их за свои, а когда поняли, что ошиблись, никакого сопротивления оказать уже не смогли: замыкающий разведдозор отрезал им путь к отступлению. Продобоз шел без конвоя, потому что никто и подумать не мог, что деморализованный ночным нападением противник окажется способным вести хоть какие-то активные действия.
Трофей был богатый: шесть тентованных грузовиков «Урал», до краев нагруженных продуктами — о таком и мечтать никто не мог! Срочно известили о происшедшем Орлова; он немедленно прибыл вместе с Лешкой, и начальники порадовались со всеми: ценная добыча! Колонна вышла из лагеря без всяких запасов питания, и людям пришлось бы впроголодь, по морозу идти почти сорок километров до Раменского, где находилась перевалочная база снабжения. И если бы еще она оказалась разграбленной, это означало бы нескончаемый голод двух тысяч человек на многие дни, пока удалось бы найти хоть что-то съестное.
Первым делом допросили пленных. Те не стали артачиться и выложили все, что знали: никому не хотелось быть расстрелянным сейчас, успешно пережив три года лишений. Из их показаний следовало, что буча затевается нешуточная и беженцам нужно уходить отсюда как можно дальше и скорее, чтобы не попасть в переделку; если бы они пошли в Раменское через Константиново, то угодили бы прямо в руки врага. И в само Раменское идти нельзя: туда прямиком направляется казачья бригада, имеющая точные разведданные о расположении базы снабжения! Нужно было срочно менять маршрут движения колонны — благо, что она не успела уйти далеко по опасному пути.
На коротком совещании командиров решено было двигаться максимальным темпом другой дорогой, проходящей юго-восточнее Константиново, чтобы до темноты достичь города Бронницы и там заночевать. Далее от Бронниц уходить северо-восточнее в направлении Куровского, а затем, при необходимости, к Ликино-Дулево и Орехово-Зуево с выходом на автомагистраль Москва — Владимир. Такой маршрут выбрали потому, что Рабинович сообщил Орлову: и в Куровском, и в Ликино-Дулево должны быть большие склады продуктов — это оттуда их возили в Раменское; на складе в Куровском он и сам был, а вот на других, расположенных севернее и восточнее, не был. О складе на станции Кошерово можно было забыть, так как она оказалась в зоне продвижения бандитов.
Мысли Александра еще не доходили до дальних городов: нужно было думать о близком. Сообща решили делать по пути поменьше привалов; запланировали только один большой бивак в поселке Ильинское для обеда и отдыха: надо было собрать всю волю в кулак и стараться идти и идти!
Наконец тронулись. Пленных связали и поместили в общую колонну, сами двигались прежним порядком. В Ильинском набрали топлива, разожгли костры, натопили снега для питья; наскоро пообедали трофейными консервами и сухарями, опустошив кузов одного автомобиля, немного отдохнули. Еще засветло добрались до города Бронницы.
