– Бобби, – сказал Рашен укоризненно. – И не стыдно тебе?
– Я же коп! – ответил Рабинович серьезно. – У меня по определению ни стыда, ни совести.
– Какая жалость, что ты не мой подчиненный, – заметил Рашен. – Я бы тебя… Кстати, от Боровского тебе привет.
– И ему тем же концом по тому же месту! Слушай… – Рабинович вдруг перешел чуть ли не на шепот: – Абрам… Файн вернулся?
– Нет еще.
– И что ты думаешь?
– Думаю, вернется. Наш Абрам неистребим. Ни своими, ни чужими.
На экране полицейского флагмана крошечный белый огонек резво почесал в сторону расцвеченной огнями махины «Гордона».
– Вижу твоих саперов, – сказал Рашен. – Зря ты это, Бобби.
– Почему? – насторожился Рабинович.
– Боюсь, инфаркт у них будет. Задница перед тем, как покинуть корабль, с горя весь его распродал. На бухло обменял все, что можно было оторвать. Только ходовую не тронул и навигационное оборудование.
– Ну, спасибо… – протянул Рабинович. – Алекс, ты действительно ненормальный. Растащить на хер целый мегадестроер и потом цинично в этом признаться… Знаешь, это как–то даже не по–русски.
– Извини, больше не буду.
– И чего вы, русские, такая вороватая нация, а?
– Я, что ли, крал?! – возмутился Рашен.
– Ты командовал, – упрекнул его Рабинович.
– Слушай, мы будем ждать, пока твои саперы взорвутся, или все–таки делом займемся?
– Каким еще, мать твою, делом? По–моему, и так все ясно. Вали отсюда, трам–тарарам, и попутного хера тебе в затылок.
– Прямо сейчас? – судя по голосу, Рашен здорово удивился.
– Немедленно, – разрешил полицейский. – И чтоб глаза мои тебя не видели. Давай, бля, вали отсюда на хер.
– Хороший ты мужик, Роберт, – задумчиво произнес Рашен.
– Какой есть. Ты вот что мне скажи на прощанье. Эти сраные чужие, как ты думаешь, может, их случайно к нам занесло, а? Ну, блин, покрутятся и уйдут.
– Придется мне все–таки зайти к тебе в гости, – сказал Рашен.
– Почему?
– Уж больно тоскливый будет разговор.
– Да ладно, я прикажу своим чудикам уши заткнуть. Эй! Всем негодяям, которые подслушивают! Уши за–ат–кнуть! Раз–два! Это приказ, мать вашу!
В эфире неожиданно раздался легкий шорох.
– Какие дисциплинированные ребята, – похвалил Рашен.
– У меня хорошие копы служат. Грех жаловаться. Ну, говори.
– Боб, ты помнишь казус со «Скайуокером»?
– Бля! Еще бы!
– А ты в курсе, что один человек выжил? Прилетел на аварийном модуле прямо к Земле?
Рабинович почесал в затылке.
– Да как тебе сказать… – пробормотал он. – Не то чтоб, блин, совсем не в курсе… Но без подробностей.
– Тогда держись за кресло. Вместо настоящего человека прилетел клон.
– Твою мать! Откуда знаешь?
– Тетя Хая сказала.
– Ты не знаком с тетей Хаей! – заявил Рабинович тоном прокурора на суде.
– С тетей Хаей из Парижа или с тетей Хаей из Чикаго?
– Чтоб ты сдох! Перестань издеваться, трам–тарарам! Я серьезно, мать твою!
– Я его препарировал.
– Та–ак… – протянул Рабинович. – А сначала, бля, убил.
– Я очень много людей убил, – сказал Рашен сухо. – На Марсе, на Венере, в открытом космосе. Очень много, Бобби.
– Ты не путай, старый хрен, войну с убийством. Ладно, проехали. Где ты его откопал?
– Он несколько лет ходил на одном из моих кораблей. – Рашен не уточнил, что Мейер ходил на «Гордоне», дабы лишний раз впечатлительного Рабиновича не пугать. – И между делом стучал в Адмиралтейство.
– Ни хера себе!
– Вот именно. Очень странная история, Бобби. Понимаешь, он даже под гипнозом уверял, что он настоящий. У него была подсажена ложная память. И сам клон сделан великолепно, от человека не отличишь. Мы его вычислили, потому что нашли доказательства гибели прототипа. А теперь уже знаем совершенно точно. Мой док Эпштейн нашел там какое–то крошечное несоответствие… Не помню, я не специалист, какие–то мелкие отклонения в структуре ДНК. Но если и была у клона своя программа, то где–то на самых задворках мозга. Мы еще не умеем копать так глубоко.
– То есть зачем этот урод у нас ошивался…
– Совершенно непонятно.
– И что мы об этой херне должны подумать, а?
– А вот это к тебе вопрос, – заметил Рашен. – Ты же у нас коп.
– Вот что, – сказал Рабинович твердо. – Он сейчас у тебя? Дай его мне, а? У меня все–таки судебно–медицинская экспертиза.
– Надо подумать. А то напополам?
– Тебе–то он на кой хер сдался теперь?
– Доказательства!
– Ах да! Ты же собираешься всему миру объяснить, какой ты хороший русский…
– Я что–то не то сказал? – насторожился Рашен.
– Да нет… Эх, чтоб меня! Ну–ка, ты вот что… Отпили от этого урода кусок поаппетитнее, а я за ним сам приеду. Где–то, бля, через полчасика.
– А как же саперы? – ехидно спросил Рашен.
– Зае…л, – ответил Рабинович и отключился.
* * *
Когда вице–адмирал Рабинович, навьюченный кофром с деталями организма капитана Мейера, покинул борт «Тушканчика», к Рашену зашел старпом.
– Он самогонку взял? – деловито спросил Боровский.
– Нет, – помотал головой Рашен, задумчиво разглядывая свои ногти.
– Тогда отдайте, – потребовал Боровский. – Я тут, пока суд да дело, с его ребятами договорился насчет батарей к «маузерам». А то у нас некомплект. Сто десять стволов рабочие, а еще десяток заряд не держит.
– На! – сказал Рашен брезгливо, пинком выдвигая канистру из–под стола.
– Спасибо.
Боровский исчез за дверью, с кем–то там переговорил и тут же вернулся.
– А еще говорят, что копы взяток не берут, – заметил он.
– Это хорошие копы, – хмуро сказал Рашен. – Они нам помочь хотят.
– Ага, как же. Конечно, это совершенно не мое дело…
– Зае…л.
– Фу, патрон! Всего–то полчаса с Бобби поговорили и уже выражаетесь, как потомственный Рабинович.
– Извини, вырвалось. Но ты меня этой своей присказкой достал. А у Бобби действительно тяжелый случай. Я еще с училища помню – минуту с ним поболтаешь, а потом матюки так из тебя и сыплются. И с чего он такой?
– На улице вырос, – объяснил Боровский. – Вы это, драйвер… Типа не обольщайтесь. Не помочь они нам хотят. Они группой F свою задницу от чужих прикрывают.
– Это точно, – вздохнул Рашен. – И знаешь, Жан–Поль, я из разговора с Бобби вынес одну вещь. Он на самом деле чужих боится. До ужаса боится. Он на все готов, лишь бы его кто–нибудь от них защитил.
– Они, может, еще и не придут…
– А он уже готов. Большая редкость в наши дни, чтобы кто–то воспринимал чужих настолько всерьез. Кто их сейчас боится? Тот, у кого достаточно информации, чтобы в их существование поверить. Армейская разведка, да и то не вся. Ну, мы с тобой. А больше ведь никто. И вдруг – целый вице–адмирал полицейских сил! Командир единственной полноценной эскадры в их ведомстве. Интересно, а, Жан–Поль?
