Прах и пепел! Воистину, удача покровительствует смелым! Киммериец вновь оскалил в улыбке белые крупные зубы и с хрустом надкусил яблоко.
Ему было нужно это судно, и завладеть им оказалось много проще, чем разобраться с той тварью в Ванахейме... с двумя тварями, если на то пошло. За долгие годы скитаний, схваток и погонь он твердо усвоил, что люди, даже закованные в броню, куда уязвимей магов и существ потустороннего мира; их можно было пронзить стрелой или копьем, прикончить ударом секиры, раздробить кости боевым молотом, сжечь или задушить - при некотором навыке все это не составляло труда. Но с колдунами и духами дело обстояло сложней, и Конан нередко чувствовал, что тут бесполезны и мощные мышцы, и отточенная сталь. Вот если бы он мог обрести такую силу, чтобы сразиться с этой нечистью на равных! Молнии Митры, например...
Он усмехнулся и прикрыл глаза. Под веками плыли смутные образы: то дремучие пиктские леса и вересковые пустоши, то покрытое льдом море у берегов Ванахейма, то замок с пятью пирамидальными башнями на темной скале, то лица: высокомерное - Гирдеро, дворянина из Кордавы; бесстрастная либо искаженная жуткой предсмертной гримасой физиономия Идрайна; суровый лик Зартрикса, лица Тампоаты, Никатхи, кормчего Шуги, Харата, лица остальных барахтанцев с погибшего корабля, лицо Зийны... Подумав о ней, Конан вспомнил неистовую Карелу, с которой когда-то скитался в Карпашских горах, Синэллу, офирскую принцессу, Оми Тана Арьяду, раджассу Прадешхана, и некоторое время развлекался, сравнивая их с Каллой, Белит и другими своими женщинами. Потом мысли его вернулись к Дайоме, к прекрасной обманщице Дайоме.
Да, рыжей ведьме придется признать, что он выполнил ее поручение! На миг прикрыв глаза, киммериец представил зеленый остров в океане, розовые и серые скалы над золотистым песком, и золотой солнечный диск, плывущий в небесах. Тишина, покой... Может, и в самом деле остаться?..
Он решительно тряхнул головой, отгоняя заманчивое видение. Прекрасное место, но сны и иллюзии - не для него! Через год он бросился бы на меч от скуки... Ладно, что думать об одном и том же; решение принято! К вечеру "Громовую Стрелу" приведут в порядок и, если Дайома позаботится насчет попутного ветра, они поплывут прямиком на запад, вдоль аргосского побережья, мимо Барахских островов, и дальше, в открытый океан... Он не сомневался, что ветер будет попутным, подозревая, что магический обруч в его волосах передавал Дайоме кое-какие сведения, либо прекрасная колдунья владела иными способами, позволявшими следить за ее посланцем.
Конан расслабился, погружаясь в сон - не колдовской, а самый обычный, что приходит после кувшина выпитого вина. Его тело - мощная крепкая плоть зрелого мужчины, еще не достигшего тридцати - не нуждалось в отдыхе, но так приятно погрузиться в сладостную дремоту на берегу океана, где волны тихо плещут, набегая на песок, и солнце ласково оглаживает нагую грудь теплыми пальцами лучей... Причудливые миражи снова начали плыть под сомкнутыми веками киммерийца, то раскатываясь туранской степью или покрытой снегами сверкающей равниной Ванахейма, то уходя в бескрайнее небо обрывистыми склонами гор Ильбарс, то застилая взор стеной гигантских деревьев, за которыми лежали необозримые тропические болота Куша и Черных Королевств. Он видел дворцы Аграпура, стены Бельверуса, узкие улочки Шадизара и Аренджуна, башни и замки Аквилонии, кипящий жизнью порт Кордавы, пирамиды Кеми... Корабли, колесницы, таверны с огромными винными бочками, походные костры, лавки, базары, блеск золота, шелест торопливо разворачиваемых шелков, сверкающие потоки самоцветов... Весь мир принадлежал ему, и разве мог он променять такое сокровище на маленький островок в западных морях? И на женщину, которая попыталась его обмануть?
Он очнулся, почувствовав, как кто-то осторожно трясет его за плечо.
- Амра! Господин!
Конан поднял веки - над ним нависло широкое темное лицо Хафры. Усидев, что вождь пробудился, чернокожий почтительно отступил на шаг.
- Господин, вернулся Сандара с людьми. Кормчий "Громовой Стрелы" возглавлял охотничью партию, что отправилась в лес еще утром. Кивнув, Конан потянулся к кувшину, поднял его и сделал основательный глоток.
- У Сандары все в порядке?
- Да, господин.
- Все живы?
- Да, Амра.
- И добыча хороша?
Кушит осклабился.
- Пяток кабанов, мой повелитель, и птицы без счета!
- И никто из парней не получил ни царапины?
- Ни малейшей, господин.
- На корабле тоже все хорошо?
- Да. Уже заканчивают работу.
Нашарив яблоко, Конан запустил его прямо в лоб Хафры и рявкнул:
- Почему же ты тогда разбудил меня, пес? - Протянув руку, он намеревался было ухватить еще один плод, но ощутил под пальцами эфес меча и потянул его к себе. - Придется встать, - пробормотал киммериец под нос, - и ободрать шкуру с этого мерзавца... Приколочу ее на двери каюты, чтобы остальные ублюдки больше уважали своего капитана... Лицо Хафры посерело; кушит отступил еще на пару шагов, прижимая ладони к груди и кланяясь. Он казался сильным парнем и повидал всякого, уже не первый год плавая на "Стреле" и занимаясь пиратским промыслом, но больше всего боялся разгневать нового вождя. Впрочем, как и любой человек в команде, если не считать Каллы. Прости, господин... Кроме свинины и птицы, у Сандары есть еще добыча... Потому я осмелился потревожить...
- А! - сказал Конан, убирая руку с меча. - Поймали кого-нибудь в лесу?
- Да, Амра, - кушит, подметив, что гроза миновала, с облегчением перевел дух.
- Надеюсь, хорошенькую девчонку, - пробормотал киммериец, вновь поднимая кувшин. - И не такую строптивую, как эта Калла...
, - Вот как? - Его возлюбленная выступила вперед из-за широкой спины Хафры, как всегда яростно сверкая черными очами. - Похоже, я тебе успела надоесть?
Конан нахмурился. Калла не раз заставляла его со вздохом вспоминать о мягкой и нежной Зийне, светловолосой пуантенке, которая никогда не вернется на берега родной своей Алиманы... В отличие от нее, нрав у Каллы был суровым и никак не гармонировал с прелестным личиком и гибкой соблазнительной фигуркой. Несмотря на свой юный возраст - ей еще не исполнилось и двадцати девушка успела проплавать на пиратской галере лет пять, что, разумеется, отразилось на ее манерах. Она владела абордажной саблей не хуже бывалого головореза, справлялась и с парусом, и с веслом, а арбалет в ее тонких сильных руках бил без промаха на сотню шагов. Ее любимым занятием была охота - что на четвероногую, что на двуногую дичь, без разницы.
- Молчишь? - Калла вызывающе подбоченилась и подошла ближе с дерзкой усмешкой на сочных алых губах. - Отвечай, я тебе надоела?
