«Как всё быстро меняется, ещё вчера я даже не представлял, где буду завтра, а сейчас я здесь у моря, любуюсь штормом. Неуловимый миг настоящего… Как же тебя ухватить-то? Ты постоянно куда-то ускользаешь и ускользаешь, только подумаешь о тебе, а тебя уже нет… всё в прошлом и так всегда… Что ж, значит, будем жить будущим, о нём хотя бы можно мечтать».
Удивительно, что в этом природном гвалте и размышлениях, я как-то сумел расслышать стук каблучков за своей спиной. Но обернулся почему-то не сразу. На какую-то секунду женщина замедлила шаг, видимо, проявив интерес к моей персоне, и проследовала дальше. Естественно, лица женщины я рассмотреть не успел, оставалось только проводить её взглядом. Незнакомка в бежевом плаще шла под зонтом, её русые волосы были собраны в небольшую косу, а сердце томилось подстать осеннему дождю.
«Вот и ещё одно сердечко загрустило в плену у одиночества», – посочувствовал я.
И вдруг меня будто током ударило:
«Косички… девочка Лена, пятый класс… Странная ассоциация. Почему именно она? И что такого особенного в том времени? Хотя нет, что-то было, я просто забыл… мы два года просидели за одной партой, а потом она уехала, по-моему, на Дальний Восток, не помню уже точно. Отец у неё был военным, вот и мотались по стране…»
Я вспомнил, как в момент прощания мне стало очень грустно, невыносимо грустно, мне ужасно не хотелось с ней расставаться. Лена всегда тусовалась в нашей компании, как это принято говорить сейчас, а в то время я уже дружил с Андрюхой, Володькой и Татьяной. И вообще у нас был очень дружный класс, мы много времени проводили вместе, выезжали на природу с родителями, отмечали дни рождения, одним словом – всегда находили какие-то общие интересы.
Я всё ещё стоял на набережной под дождём, но уже не слышал шума набегавших волн и не ощущал порывов колючего ветра, потому что всё глубже и глубже погружался в своё прошлое. В разрозненных фрагментах того времени я старался отыскать что-то важное для себя, вернее, пытался почувствовать это сердцем. Первый же стоп-кадр остановился на наших с Леной отношениях. В детстве я был заядлым хоккеистом, да к тому же ещё и шалопаем, поэтому не всегда ладил с учёбой и если бы не Ленка… Сейчас меня удивляло её недетское терпение, ведь со мной было не просто, ох как не просто. Но её забота не ограничивалось только помощью в учёбе, она проявлялась буквально во всём. Лена всегда оказывалась рядом в трудную для меня минуту и могла как-то незаметно по-дружески утешить. И, наконец, до меня дошло:
«Э-э, брат, да ведь не случайно всё это… эта девочка заботилась обо мне, как о своём избраннике, она выбрала именно меня… А я и не понял тогда, дубина!»
Меня потрясло это открытие! Да, я чувствовал эту необъяснимую близость между нами ещё в те годы, признаю, но в двенадцать-то лет какие могут быть мозги у пацана.
«Хорошо, допустим, первые детские чувства… трогательно, да… ну расстались мальчик с девочкой, с кем не бывает… А теперь мальчик с девочкой выросли и у каждого своя жизнь. Где же здесь пятна?» – пытался оправдаться я.
Но потом я решил ещё глубже заглянуть в недра своей памяти.
Поначалу всплывали только приятные воспоминания, связанные с друзьями, школой, поездками на море с родителями, но затем из каких-то загашников подсознания полезли первые детские обиды, переживания и страхи, вызвавшие у меня теперь лишь улыбку сожаления.
«Н-да, действительно, всё проходит… детские проблемы уже несущественны сейчас, впрочем, как и мои нынешние когда-нибудь сдуются, как воздушные шарики и станут простыми воспоминаниями. Вот только осадок останется… в этих горчинках – вся соль, их трудно вытравить, но жить-то они точно мешают, нет-нет да зашевелятся в сердце, и не поймёшь, откуда ветер надул», – философски заметил я.
Я пытался выкопать из памяти любую даже незначительную деталь своего прошлого, чтобы хоть как-то зацепиться за чувственную ниточку ещё более глубоких корней.
«Вот и мой дом… н-да, лучшие годы детства, моя комната… всё та же обстановка, игрушки», – с ностальгией подумал я и стал мысленно перебирать сокровища того времени.
Просматривая свои ящички, я наткнулся на игрушечных солдатиков, среди которых оказались воины-крестоносцы. В то время я особенно ими дорожил, сам не знаю почему, но в них таилось что-то загадочное и притягательное для меня. Я мог подолгу наблюдать за застывшими в строю воинами, уносясь воображением во времена далёкого средневековья. Мне представлялись картины жестоких сражений с воинственными криками бесстрашных рыцарей, осады неприступных крепостей, сломанные копья, лязг мечей. И тут я вспомнил, что несколько лет назад поставил на компьютер одну стратегию именно про крестовые походы с захватническими войнами рыцарей и пару месяцев, как мальчишка вместе с Ричардом Львиное Сердце увлечённо сражался с конницами Саладина Мудрого. Ниточка чувств потянула моё сознание к событиям того времени, почему-то ассоциировавшимися у меня с Григорианскими песнопениями. Григорианский хорал я полюбил сразу же, как только услышал эти удивительные неземные голоса на одном из концертов Сары Брайтман.
В тот миг, когда лучик догадки забрезжил где-то рядом, внутри меня зазвучала необыкновенная музыка средневековья, а пространство вокруг завибрировало, заиграло светящимися точками и стало преломляться…
Я даже не понял, как оказался в тёмном подземелье. Странным было то, что я лишился тела, хотя по-прежнему сознавал, причём нисколько не хуже чем в нём и даже чувствовал запах подземельной сырости. То самое, что теперь являлось мной, поплыло дальше, осматривая пространство подземных галерей, затем поднялось вверх по ступенькам, пока не очутилось в сумрачном зале, обставленном старинной мебелью и освещаемом лишь язычками восковых свечей. Обстановка явно «попахивала» средневековьем. В зале находились двое, они стояли напротив друг друга и вели беседу. Один был значительно старше, седовласый мужчина в мантии священника, вероятно, священнослужитель высокого сана, судя по его величественному облику и особенностям убранства. Второму мужчине я не дал бы и тридцати, вернее всего – это был рыцарь дворянин, всё говорило о том: знатная одежда, благородный и уверенный взгляд, инкрустированная рукоять меча.
Осваиваясь в непривычной обстановке, я параллельно прислушивался к их разговору.
– Сын мой, начну без предисловий, я слышал, что ты и маркиз де Дюра были вчера приглашены в гости к магистру ордена Храма Заветов. Ты же не будешь этого отрицать? – проговорил сановитый священник.
– Ваше Преосвященство, глупо отрицать уже случившееся, ведь о вашей осведомлённости ходят легенды, – с некоторой иронией в голосе ответил дворянин.
В глазах священника промелькнули недобрые огоньки:
– Ты прав, сын мой, этот мир полнится слухами… не советую тебе и впредь мне лгать. Думаю, ты понимаешь, о чём я.
– Вполне.
– Ну вот и хорошо, тогда поговорим откровенно. Я бы не хотел, чтобы этот визит состоялся, ты должен отказаться от встречи. Я определённо знаю, что вас хотят втянуть в опасную игру, которая может навредить королевству и Риму.
– Я не совсем понимаю вас, Ваше Преосвященство… король и папа всегда покровительствовали ордену, а магистр никогда не скрывал своей преданности к ним, – с недоумением произнёс молодой мужчина.
Священник криво усмехнулся:
– У тебя устаревшие сведения, сын мой, всё изменилось… показной аскетизм этих воинственных монахов уже давно раздражает королевский двор, а Рим просто бесит от их фанатичной ереси. Тем более, что есть надёжные сведения о готовящемся заговоре с их участием.
– Нет, я не верю, что магистр де Шали способен на такое, он искренне предан королю…
– Всё в жизни меняется, сын мой, – произнёс священник и перекрестился.
– Это же абсурд, магистр человек чести! – не сдавался молодой мужчина.
– Я не собираюсь с тобой спорить, граф, но дам один умный совет… не наживай себе врагов среди сильных мира сего, иначе можешь многое потерять, – в словах священника послышалась откровенная угроза. – Да, и ещё… я слышал о твоей помолвке с сестрой маркиза де Дюра. Так ли это?
– Вы правы.
– Так вот, если ты не послушаешься меня, то вы не получите от церкви благословения на брачный союз. Ну а если всё сделаешь правильно, приобретёшь друга в моём лице. Поразмысли-ка на досуге о своём будущем, граф.
– Вы даёте мне время подумать? – на мужественном лице рыцаря отразилось некоторое смятение.
– Это твоё право… но не забывай моих слов и не говори маркизу о нашем разговоре, с ним я побеседую отдельно. Ты понял, сын мой?
– Да, Ваше Преосвященство.
– Вот и хорошо… а теперь ступай.
Граф поклонился и вышел из зала.
Не знаю почему, но я отправился следом за ним. Во дворе мужчину ожидали вооружённые люди, личная охрана или обычное в таких случаях сопровождение. Конная группа, облачённая в плащи с крестами, под которыми укрывались доспехи, проследовала шагом до городских ворот, миновала их, и уже встав на пыльную дорогу, перешла на рысь.
