Кирилл услышал сигнал телефона из душевой. Пока он набросил халат и прошел в свою кабину, сигнал повторился дважды.
Он торопливо взял трубку:
— Кирилл Волин слушает.
— Доброе утро, коллега, — загудело в трубке. — Надеюсь, не разбудил. Это Бардов.
— Доброе утро, профессор.
— Оставьте вы этого профессора, коллега. Меня зовут Никита, для краткости Ник. Вы не очень заняты? Могли бы заглянуть ко мне?
— Прямо сейчас?
— Ну, скажем, в пределах десяти минут.
— Хорошо, буду.
Быстро одевшись и захватив папку со своей программой, Кирилл направился к шефу. Когда он поднялся в коридор, где рядом с кают-компанией находилась кабина начальника марсовки, навстречу ему попался Ге-ворг. При виде Кирилла на узком, худом лице геофизика, обрамленном щеголеватой бородкой стиляги-сатира, появилась усмешка.
— Ну, держись, спец по працивилизациям, — шепнул Геворг, ткнув Кирилла пальцем в живот.
Кирилл постучал и приоткрыл дверь.
— Прошу, — пробасил Бардов, поднимаясь ему навстречу.
Кабина начальника отличалась лишь тем, что в ней было не одно, а два кресла, а над столом вместо одного телефона — три и еще небольшой коммутатор. Усадив Кирилла возле стола, Бардов вопросительно глянул на его папку.
— Там что?
— Моя программа, обоснование, намечаемые районы работ… Я…
— Да-да, помню, — прервал Бардов, поглаживая бороду. — Читал ваши статьи и монографию, коллега. Занятно… Хотя я лично не со всем согласен. Впрочем, мои мысли на сей счет — мнение дилетанта. Да… Для начала хотел просить вас заняться кое-чем иным… Вы, конечно, догадываетесь? Проблема “Фантома Азария”… Интересно, не правда ли? Вы ведь не только антрополог, историк, археолог, вы и врач-психиатр, не ошибаюсь?
— Это раньше… Я давно не практиковал.
— Неважно. Здесь вы единственный среди нас такой специалист… Мак — терапевт широкого профиля, а врач, прибывший с вашей сменой, — хирург. Я хочу просить вас возглавить проблему “Фантома Азария”. Мак и я будем вам помогать…
— А моя программа? Институт, который рекомендовал меня для участия в экспедиции…
— Э, дорогуша, тут у нас у каждого по нескольку программ. Времени в вашем распоряжении уйма. К тому же, — Бардов многозначительно поднял палец, — кто знает… куда вас может завести “Фантом Азария”.
— Вы хотите сказать, — начал Кирилл, широко раскрыв глаза, — хотите сказать, что…
— Я всегда хочу сказать то, что говорю, — прервал Бардов. — Постарайтесь запомнить это, коллега Кир. Проблема “Фантома Азария” возникла неожиданно, никакими программами, естественно, не могла быть предусмотрена. Пока все, с ней связанное, — великое неведомое, которое надо постараться прояснить… У каждого из нас были и есть свои “кочки зрения” не происшедшее. Вот, например, прибывший вместе с вами коллега Геворг утверждает, что фантома Азария вообще не существует. Что ж, и это возможная “кочка зрения”…
— Но доказать, что чего-то не существует, невозможно, — заметил Кирилл.
— Именно. Поэтому, если, занявшись фантомом, вы ничего не обнаружите, придется признать, но только с определенной долей вероятности, что самой проблемы действительно не существует. Имели место нервные расстройства, связанные с индивидуальными особенностями психики отдельных участников экспедиции. Надо постараться установить, какие особенности человеческой психики противопоказаны участникам марсианских экспедиций и почему. Думаю, никто лучше вас с такой задачей не справится.
Кирилл с сомнением покачал головой:
— Все это так далеко от моих нынешних научных интересов… И еще одно: участники экспедиций на Марс — и у нас, и у американцев — проходят такие тесты и такую массу проверок, что кандидат с минимальными психическими отклонениями от нормы наверняка будет отсеян.
— Человеческий мозг всегда был и остается великим неведомым, коллега. Да вы знаете гораздо лучше меня. А вот относительно подготовки американцев, выясните подробно, когда привезут их… больного. Обстоятельства заболевания тоже. Потом их данные сопоставим с нашими.
— Кажется, вы считаете, что я уже дал согласие? — недовольно заметил Кирилл.
Широкое красное лицо Бардова озарилось лучезарнейшей улыбкой.
— Я не сомневался, коллега. Именно поэтому просил вас… а не приказывал. Думаю, что вам сразу после старта “Ветра времени” надо побывать у наших американских друзей. Уточнить на месте, как получилось с их парнем. Впрочем, программу работ по проблеме “Фантом Азария” вы разработаете сами. В любое время привлекайте для этого Максима и меня… Программу вы представите на утверждение ученого совета нашей пятой смены, скажем, ровно через четыре недели. Вам все ясно, коллега?
— Пока да, — мрачно сказал Кирилл, поднимаясь.
— Ну, так с богом, как говорили в старину.
“Черт бы тебя побрал, — подумал Кирилл, выходя, — вместе с твоим богом, “Фантомом Азария” и моим идиотским назначением. Хорошо же буду выглядеть, когда придется отчитываться в Институте после возвращения… Возвращения… — внутри что-то больно кольнуло. — До него еще двадцать семь земных месяцев… если все обойдется благополучно”…
Спускаясь по лестнице на свой этаж, Кирилл приоткрыл металлическую штору иллюминатора и глянул наружу. Окрестность была задернута красно-бурой пыльной мглой. Начинался ураган…
* * *
Ураган бушевал трое суток. Поэтому американцы появились лишь за несколько часов до отправления космического корабля. Их небольшой короткокрылый планетолет, напоминающий “челенджеры” конца прошлого века, совершил посадку невдалеке от “Ветра времени”.
Кирилл и Мак в легких голубых скафандрах направились навстречу гостям. Американцы уже выгрузили и установили на самоходную тележку белый с прозрачным верхом саркофаг. На американцах — их прилетело четверо — были одинаковые полосатые со звездами легкие скафандры, напоминающие раскраской их государственный флаг.
— Он тут, — сказал широкоплечий, коренастый здоровяк, который представился как доктор Морстон.
Сквозь прозрачное забрало шлема Морстон подмигнул Кириллу и похлопал рукавицей по верху саркофага.
Кирилл подошел ближе. Под прозрачной крышкой бритая голова, бледное, без единой кровинки худое лицо, глаза закрыты, дыхания не заметно.
— Жив он? — невольно вырвалось у Кирилла. И словно в ответ на этот вопрос, ресницы человека, лежащего в саркофаге, дрогнули, приоткрыв бесцветные пустые глаза.
— Почти полный паралич, с потерей речи, — сказал Морстон. — Состояние тяжелое… Не знаю, удастся ли его доставить на Землю живым. Но это единственный шанс… Мы ничего не могли сделать.
— От вас кто-нибудь полетит с ним? — спросил Мак.
— К сожалению, нет, — потупился Морстон.
— У нас только один врач, — сказал второй американец. Под яйцевидным шлемом блеснули его очки.
— На корабле есть каюта и для сопровождающего, — заметил Кирилл. — Ваш шеф, когда разговаривал по радио с нашим начальником, упоминал кого-то еще, кого хотел отправить.
— Да, Гридли, — нахмурился Морстон, — но он отказался. Ему… лучше…
— У вас… есть еще… больные? — осторожно спросил Мак.
— К сожалению, есть…
— У нас мало людей, — сказал американец в дымчатых очках. — Каждый человек на счету. Именно поэтому мы вынуждены просить взять его одного, — он кивнул на саркофаг, — без сопровождающего. У вас на корабле будет врач?
— Конечно. — Мак положил руку на край саркофага. — Медицинскую карту вы привезли?
— Она у меня. — Морстон похлопал по наружному карману скафандра. — А, вот Гибби тащит и его личные вещи.
— Личные вещи? — удивился Кирилл. — Зачем? На корабле его обеспечат всем необходимым.
— Это его собственность, — возразил Морстон. — Не оставлять же здесь. Ему что-нибудь может понадобиться.
Бросив взгляд на саркофаг, Кирилл подумал, что едва ли этому парню когда-нибудь что-то понадобится.
Подошел Гибби, волоча два здоровенных звезднополосатых мешка с застежками-молниями на маленьких бронзовых замочках. Темное лицо и курчавые черные волосы не оставляли сомнений в его негритянском происхождении. Не говоря ни слова, Гибби принялся втискивать принесенные мешки на нижнюю платформу тележки под саркофаг. Потом забрался на маленькую площадку в передней части тележки и включил двигатель. Тележка медленно двинулась по красноватому щебнистому грунту к возвышающемуся невдалеке “Ветру времени”. Кирилл, Мак и американцы пошли следом.
