Вот сижу, думал Инек, и гляжу на тучи, а ведь еще столько работы, и поле кукурузное надо перепахать, и убрать сено, и скопнить пшеницу…
Но что бы там ни случилось, как бы тяжело ему ни было, надо жить дальше, и по возможности с толком. Это станет ему уроком, напоминал себе Инек, хотя за последние годы он должен был в полной мере познать всю тщету земную. Однако на войне все было по-другому. На войне ты знаешь, чего ожидать, готовишься, но сейчас-то не война. Сейчас мирная жизнь, к которой он вернулся с такими надеждами. Человек вправе ожидать, что в мире без войны действительно будет покой, что он будет огражден от жестокости и страха.
Теперь он одинок. Одинок, как никогда раньше. Теперь и вправду надо начинать новую жизнь, другого выбора нет. Но будь то здесь, на родной земле, или в каком-то другом месте – эта новая жизнь начнется с горечи и печали.
Инек сидел на крыльце, уронив руки на колени, и все смотрел на собиравшиеся на западе тучи. Может, пойдет дождь, и это хорошо, потому что земле нужна влага, но может, и не пойдет: воздушные течения над сходящимися речными долинами – штука капризная, никогда не скажешь наверняка, куда двинутся облака…
Путника он заметил, когда тот уже свернул к воротам. Высокий сухопарый человек в запыленной одежде, судя по всему, проделавший долгий путь. Гость шел по тропе к дому, но Инек сидел и ждал, не трогаясь с места.
– Добрый день, сэр, – произнес он наконец. – Сегодня жарко, и вы, должно быть, устали. Присаживайтесь, отдохните.
– С удовольствием, – ответил незнакомец. – Но сначала, прошу вас, глоток воды.
– Идемте, – сказал Инек, поднимаясь со ступеней. – Я накачаю прямо из колодца.
Он прошел через двор к насосу, снял с крюка ковш и дал его незнакомцу. Потом взялся за рукоятку и принялся качать.
– Пусть немного стечет, – сказал он. – Холодная идет не сразу.
Инек продолжал качать, и вода, выплескиваясь из крана неровными порциями, сбегала по доскам, закрывавшим колодец.
– Думаете, пойдет дождь? – спросил незнакомец.
– Трудно сказать, – ответил Инек. – Подождем, посмотрим.
Что-то неуловимое вызывало у него беспокойство, когда он глядел на своего гостя. Ничего явного, конкретного, но тем не менее какая-то мелочь не давала ему успокоиться. Качая воду, он еще раз посмотрел на незнакомца и подумал, что, должно быть, это его уши, чуть более острые вверху, чем положено, но, когда он через некоторое время взглянул на него снова, уши оказались нормальными, и Инек решил, что его подвело воображение.
– Ну вот, наверно, уже холодная, – сказал он.
Путник подставил ковш под кран и, подождав, когда он наполнится, предложил Инеку. Тот покачал головой.
– Сначала – вы. Вам больше нужно.
Гость приложился к ковшу и жадно выпил его до дна, раз другой пролив воду на себя.
– Еще? – спросил Инек.
– Нет, спасибо, – ответил гость. – Но я подержу ковш, теперь качайте для себя.
Инек снова взялся за насос и, когда ковш наполнился до краев, принял его из рук незнакомца. Вода была холодная, и Инек, только в эту минуту поняв, что его тоже мучает жажда, осушил ковш почти целиком. Затем повесил его на место и сказал:
– Ну, а теперь можно и посидеть.
Незнакомец улыбнулся:
– Пожалуй, мне это не повредит.
Инек достал из кармана красный платок и вытер лицо.
– Воздух плотный, как перед дождем… – произнес он и тут понял, что же его все-таки беспокоило. Одежда на госте несвежая, башмаки покрылись слоем пыли, ясно было, что он одолел неблизкий путь, да еще эта предгрозовая духота, а между тем его гость совсем не вспотел. Выглядел он таким свежим, словно была весна и он весь день пролежал, отдыхая, под деревом.
Инек засунул платок обратно в карман, и они уселись на ступенях.
– Видимо, вы проделали неблизкий путь, – сказал он, пытаясь незаметно навести разговор на нужную тему.
– О да. Я забрался довольно далеко от дома.
– И, как видно, дорога предстоит еще дальняя?
– Нет, – ответил незнакомец. – Похоже, я оказался там, куда стремился.
– Вы имеете в виду… – начал было Инек, но не договорил.
– Я имею в виду – вот здесь, на этих вот ступенях. Я давно искал одного человека, и думаю, этот человек именно вы. Имени его я не знал, не знал и где искать, но никогда не сомневался, что когда-нибудь найду того, кого ищу.
– Вы искали меня? – ошарашенно спросил Инек. – Но почему меня?
– Я искал человека, которому присуще много различных черт. Одной из них является то, что этот человек наверняка заглядывался на звезды и размышлял, что они из себя представляют.
– Да, – признался Инек, – иногда я это делаю. Не раз, бывало, ночуя в поле, я лежал без сна, завернувшись в одеяла, и глядел на небо, на звезды, пытаясь понять, что это такое, как они там оказались и – самое главное – зачем. Я слышал от людей, что каждая звезда – это такое же солнце, что светит над землей, только до сих пор не знаю, верно это или нет. Как видно, не больно-то много люди о них знают.
– Есть и такие, кто знает много, – сказал незнакомец.
– Уж не вы ли? – спросил Инек с легкой усмешкой, потому что его гость совсем не походил на человека, который много знает.
– Да, я, – ответил тот. – Хотя есть и другие, которые знают несравненно больше меня.
– Я иногда задумывался… – сказал Инек. – Если звезды это солнца, то, возможно, там, наверху, есть и планеты, а может быть, и люди тоже…
Он вспомнил, как сидел однажды у костра, коротая вечер за разговорами со своими приятелями, и упомянул о том, что, мол, на других планетах, которые крутятся вокруг других солнц, живут другие люди; приятели тогда здорово посмеялись над ним и еще долго потом отпускали в его адрес шуточки, поэтому Инек никогда больше не делился с ними своими догадками. Впрочем, он и сам не особенно в них верил – мало ли что придет в голову ночью у костра.
А вот сейчас вдруг опять заговорил об этом, да еще с совершенно незнакомым человеком. С чего бы это?..
– Вы в самом деле верите, что там тоже живут люди? – спросил путник.
– Да так, пустые домыслы… – ответил Инек.
– Ну, не такие уж и пустые, – сказал незнакомец. – Другие планеты и вправду есть, и на них живут другие люди. Я один из них.
– Но вы… – начал было Инек и тут же умолк.
Кожа на лице незнакомца лопнула и начала сползать в стороны, а под ней Инек увидел другое лицо, не похожее на человеческое.
И в ту минуту, когда маска сползла с этого другого лица, через все небо полыхнула огромная молния, тяжелый грохот сотряс землю, а издалека донесся шум дождя, обрушившегося на холмы, – он все близился и нарастал.
