– Да я ж, – сказал Семен, – я разве знал, да и…
– Ты мне лучше вот что скажи, – перебил его ВэВэ, – не знаешь ли ты, за каким чертом твой Оскар на ту сторону полез? Он же отлично знал, что его там тьма народу поджидает, вот такими же томагавками помахивая.
– Как это? – удивился Семен. – Оскара поджидает?
– Да, его. Ты не знал? Он на этой стороне вовсе не из-за кулинарных пристрастий поселился. Была довольно неприятная история, в результате которой аж четыре довольно могущественных рода решили, что твой бывший собутыльник непозволительно задержался на этом свете. Первое время там их десятки дозором вокруг внешней ограды ходили – как волки вокруг овчарни.
– Нет, не знал. Он о себе ничего не рассказывал. Погодите, он же совсем недавно на ту сторону ходил на пару дней, и ничего.
– Это он на ритуал плодородия ходил, скорее всего. Во время него убийства запрещены. А в любое другое время должен был быть очень важный повод, чтобы Оскар решился на такое. Вот я и спрашиваю: не знаешь ли ты, что это был за повод?
Семен был уверен, что знает повод. Точнее, не повод, причину. Разговор, после которого пропал Оскар. Вот только рассказывать шефу об этом разговоре Семен не хотел совершенно.
– Да нет, Владимир Вячеславович, ума не приложу, – не моргнув глазом, соврал Семен, глядя начальству в глаза честным взглядом.
– Ну смотри. Вспомнишь что – сразу расскажешь. Ладно, хватит об этом. Вы с Антоном когда замеры закончите? Кто на прошлой неделе клялся и божился, что к понедельнику будет готово? Сегодня уже среда.
* * *
Итак, подумал Семен, что мы имеем? Оскар узнает про ребенка, который безболезненно проходит туда-сюда через портал, и это производит на него впечатление… Слабо сказано – впечатление. Чтобы невозмутимый Оскар с врожденным, как у всех шадриков, умением скрывать чувства был так возбужден – Семен не припоминал другого такого случая. Следовало тогда, конечно, что-то сделать. Плюнуть на электричку и не отставать, пока все не расскажет; а упрется рогом – шефу пожаловаться. Тот бы его просто не выпустил, пока все не узнал. Да что теперь – все мы задним умом крепки.
Семен вздохнул.
– Надо в Саратов позвонить, – сказал он, обращаясь к лейтенанту.
– А? – вскинулся тот.
– В штаб, говорю, надо позвонить – в Саратов, – повторил Семен. – Они там, наверно, ничего еще не знают.
– На посту телефон не р-работает, – торопливо сказал лейтенант, словно боясь, что Семен в чем-то его заподозрит.
– Естественно, – хмыкнул Семен. – Провода оттуда к городскому коммутатору идут, а там… сам видишь.
– Вижу, – механически кивнул лейтенант.
– Так я что говорю: надо к вокзалу ехать, там своя, железнодорожная линия есть.
– Это если вокзал уцелел.
– Мог и уцелеть, он, во-первых, на отшибе стоит. А во-вторых, он с другой стороны города. И что там – неизвестно. Мог и не только он уцелеть. Поехали?
Лейтенант неуверенно оглянулся на сержанта:
– А зачем? То есть мы вам зачем нужны?
– Я же техник, а не военный, – терпеливо, как ребенку, объяснил Семен. – Я в штабе никого не знаю, кому чего докладывать. Да я даже, как в штаб звонить, не помню. Так что давай думай, сам поедешь или пошлешь кого. – Семен посмотрел на сержанта, и оба усмехнулись.
– Сам. – Лейтенант пошел к машине и встал около нее, всем видом выражая готовность и ожидание.
– Я за рулем, – пояснил сержант, – он не водит.
– Я поведу, – ответил Семен, скользнув взглядом по машинам. Взгляд зацепился за антенну. Рация. Все машины оборудованы рациями. Но пока он ехал, ему и в голову не приходило ею воспользоваться.
– Постой-ка, – сказал Семен. – На машине рация слабая, но на посту-то, наверно, стационарная есть?
– Есть, – согласился сержант. – Я, как понял, что телефон не работает, сразу попробовал.
– И что?
– Без толку. Пост, хоть и повыше, все равно в низине. Так что связи нет. А может, и есть, но в эфире тихо, а я частоты только местные знаю.
– Понятно. Надо ехать. У вас частота какая? – кивнул на машину.
– Сто сорок два и пять.
– Саныч! – крикнул Семен. Тот обернулся. – Я на вокзал поехал, посмотрю, что там и как. Постарайтесь поближе к машине быть: я, если что, на связь выйду.
– Разумно, – согласился сержант. – Ну удачи.
Семен кивнул и пошел к машине. Переключил станцию на третий канал, подбадривающе кивнул лейтенанту и поехал прочь от города: выезд на объездную дорогу находился за постом.
Восточная часть города выглядела целее. Увидев на въезде в Выселки совершенно не тронутые огнем садовые домики, Семен воспрянул духом. Но ненадолго – дальше картина была печальнее – много сгоревших домов, кое-где полыхали пожары. А самое главное – было достаточно светло, и уже должны были быть видны стоящие на окраине новые девятиэтажки.
Но, сколько Семен ни всматривался в горизонт, знакомые силуэты так и не появились. И означать это могло только одно: катастрофа охватила весь город. Людей видно не было, что навело Семена на мысль. Довольно неприятную мысль.
Вокзал был целехонек, и – ни души. В диспетчерской горел свет, на столе стояла недопитая чашка остывшего кофе, на спинке отодвинутого стула висели зонтик и теплый свитер. Маленький зал ожидания был также пуст, и, если Семеново предположение было правильным, именно поэтому вокзал уцелел: по причине отсутствия в нем людей. Диспетчер, видимо, увидел начинающиеся пожары и ушел (уехал?) в город. Касса ночью не работала, кассир приходил часам к восьми, за полчаса до первой электрички в Саратов. Семен посмотрел на часы: семнадцать минут девятого. Кассир уже, понятное дело, не придет. Семен пошел обратно к диспетчерской. Из-за приоткрытой двери доносились возбужденные возгласы лейтенанта:
– …нет диспетчера!..не знаю! Умер он, погиб, понимаете? Взрыв у нас, взрыв! Полгорода в руинах… Что?
Собеседник бубнил что-то неразборчивое, но и по тону было ясно, что он не верит и не хочет верить ни единому слову.
– Не работает телефон! – надрывал глотку лейтенант. – АТС сгорела, понимаете?! Да! Да, штаб полка. Полковнику Катасонову… да… Если нет, пусть домой звонят. Да, так и передайте: взрыв на объекте, значительные повреждения и людские потери! Доложил лейтенант Букреев… БУК-РЕ-ЕВ… Да! Вэче сто тринадцать, южный пост. Все!
– Уфф! – Лейтенант отпустил многострадальную тангенту и вытер вспотевший лоб. – Вот замучил, – улыбнулся он Семену. – Говорю ему: взрыв у нас, жертвы, а он: «Кто такой? Кто пустил в диспетчерскую? Где диспетчер?» – Лейтенант опять улыбнулся. И вообще, он как-то ожил, стал раскованнее – короткий разговор переложил груз ответственности с его хрупких плеч на неведомого полковника Катасонова, который, быть может, еще только завтракал овсянкой с молоком и уж точно не подозревал о проблеме, сваленной на него далеким лейтенантом. Семен же вдруг подумал, что его, Семена, проблемы только начинаются.
