– Вода – вот где собака зарыта… В виде пара, дождя, снега или льда. Она способна высвобождать тепло или поглощать его. И что нам совершенно необходимо для прогнозирования – это информация о том, когда и сколько снега или дождя выпадет на нашу долю. Так?
Я кивнул.
– Так вот, с точки зрения специалиста по аэродинамике, проблема погоды – в определении пограничного слоя воздуха, прилегающего к поверхности Земли. Но это турбулентный пограничный слой, что сразу же усложняет проблему. Когда на вас дует ветер, разве вы ощущаете его как постоянный, ровный поток определенной силы? Он налетает порывами, шквалами и не изменяется секунду-другую, не дольше. Потому что он турбулентный!
– Турбулентный поток, – пояснил Тули, – означает, что движение в нем происходит сразу в двух направлениях – горизонтальном и вертикальном. По всей тропосфере, то есть в нижнем слое атмосферы, воздух находится в постоянном турбулентном движении. Над тропопаузой…
– Это верхняя граница тропосферы, – дополнила Барни. – Высота примерно от двадцати до сорока тысяч футов.
– Да, – продолжал Тули, – так вот, над тропопаузой находится стратосфера. Воздушный поток там течет почти совершенно ламинарно, он движется горизонтально, с очень незначительными вертикальными колебаниями.
От всего услышанного у меня голова пошла кругом.
– Постойте! Кто-то из вас – кто именно, не помню – назвал воздух потоком. Я не ослышался?
– Потоки могут быть жидкими, газообразными и плазменными, – уточнил Тули.
– Понятно? – спросил Тэд. – То, что мы называем «погодой», существует только в тропосфере, то есть в турбулентном потоке. Выше тропопаузы нет ни турбулентности, ни погоды.
– Там струйные течения, – сказал Тули. – Они тоже определенным образом влияют на погоду.
– Конечно. А еще выше можно обнаружить электрически заряженные слои в ионосфере, и магнитные бури от вспышек на Солнце, и частицы космических лучей, и мало ли еще чего. Но это уже воздействия второго, а то и третьего порядка. На ежедневную погоду у нас здесь, внизу, они существенно не влияют. Хотя могут повлиять на климат.
– Но все-таки кухня погоды находится в турбулентном слое воздуха? – попытался я внести ясность в собственные представления.
– Правильно. Поэтому до работ Института Крейчнана, позволивших следить за тем, что происходит в турбулентных потоках, не было реальной возможности предсказывать погоду. Мне удалось использовать работу Крейчнана для прогнозирования погоды. Если все пойдет так, как я это себе представляю, мы действительно сможем научно предсказывать погоду, а не гадать на кофейной гуще.
– Но как сейчас делаются прогнозы? Они не так уж плохи без всех этих рассуждении о турбулентности.
Тэд усмехнулся и откинулся на спинку стула.
– Как они делаются сейчас? По-всякому. Подбрасывают монету, играют в рулетку, ждут появления болей в суставах…
– Тэд, будь справедливым, – сказал Тули. – Техника прогнозирования опирается в основном на регулярно повторяющиеся наблюдения…
– Смотрят в окошко, как там погода, – прервал его Тэд, – и стараются определить, что будет в ближайшее время. Довольно сложно, но справляются с этой задачей неплохо, только на короткие периоды – день-два, не больше.
Тули кивнул.
– Мы сейчас можем видеть весь земной шар благодаря спутникам. А математические модели позволяют метеорологам в деталях и с известной точностью предсказывать, в каком направлении будет изменяться погода на поверхности Земли.
– Пока еще многое делается впустую, – упорствовал Тэд.
Тули вновь согласно кивнул головой.
– Все это довольно запутанно, – сказал я и оглянулся. Только тут я заметил, что в кафетерии, кроме нас, никого нет.
– Закрывают, – сказала Барни. – Если мы не хотим, чтобы нас вымели отсюда уборщики…
– В самом деле, пора за работу, – сказал Тэд.
Мы направились к дверям.
– А идея об управлении погодой – это серьезно? – спросил я Тэда.
На бесстрастном лице Тули впервые прорезалась улыбка.
– Задайте лучше ему вопрос потруднее, например, собирается ли он дышать весь остаток дня.
– Значит, все решено, – сказал я, когда мы выходили в холл.
– Если наша схема прогнозирования погоды сработает, – ответил Тэд, – нам потребуется лишь одно…
– Что именно?
– Разрешение.
– Только-то? Так ведь доктор Россмен будет рад предоставить в ваше распоряжение все во имя такого дела.
Тэд покачал головой.
– Это новая идея. И что того хуже – не его.
Росла гора. Протяженностью, как Альпы, выше Гималаев, гигантская, невидимая гора воздуха формировалась над Атлантическим океаном в районе между Бермудами и Американским континентом. Холодный, плотный воздух опускался с высоты под влиянием низкой температуры и скапливался над поверхностью океана. Гора росла и ширилась, настоящая гора, увенчанная вершиной. Но она двигалась. Она вращалась по часовой стрелке, закручиваясь в спираль над океаном, ветры из-под ее основания устремлялись вдоль моря и его берегов. Высокое давление придавливало ее, выталкивало ее западные отроги чуть ли не на сотню миль внутрь Американского континента. Теплый субтропический воздух с Карибского моря и Мексиканского залива поднимался на север вдоль восточного побережья, неся с собой тепло и влагу. Часть теплого воздуха, более подвижного и легкого, чем сжатая высоким давлением гора, поднялась над холодной плотной воздушной массой. Вверху она охладилась, водяные пары сконденсировались и облачным душем пролились на землю. Метеорологи заговорили о зоне высокого давления на Бермудах, а люди на улицах Бостона просто сказали: «Весна. Пришла наконец».
Под теплым весенним дождем я вернулся в отель. От скудного завтрака живот подвело, голова раскалывалась при мысли, что я скажу отцу. Еще из машины я позвонил в «Торнтон аэроспейс» и заказал билет на ракету в Гонолулу. Поднимаясь в номер, сказал портье, что не знаю, сколько еще пробуду, заказал обед и вызвал отца.
– …Вот что сказал Россмен, – подытожил я свой пятнадцатиминутный доклад. – Он готов предоставить в наше распоряжение службу срочного прогноза, но управлять штормами, заставить их менять направление, по его мнению, невозможно.
Отец нахмурился.
– Это нас не спасет, Джереми.
– Знаю.
Видеофон находился на столике рядом с подносом, на котором принесли еду. Я встал с дивана и прошелся по комнате.
– Перестань болтаться, сядь, чтобы я мог тебя видеть! – вскричал отец.
Я сел на подоконник возле тихо жужжащего вентилятора и посмотрел в окно – далеко внизу, на улице, копошился народ.
