"Такого дня у меня никогда не было. Хотя... час тому назад начался новый день. Что же делать? Да и можно ли что-либо сделать? Двери у Натальи наверняка закрыты. Может, их выломать? Пожалуй, их уже выломали..."
Под окнами дома собралась небольшая группа людей.
- Беда у кого-то, - послышался за спиной голос геликомобиля.
В глубине улицы завыли пожарные машины. Завывание сирен приближалось и становилось громче. Вот взвизгнули тормоза. Из кабин быстро выпрыгивали биокиберы-пожарники. Антон подумал, что все это ничуть не похоже на кадры кинохроники или передачи телеинформатора. Впервые в жизни он видел настоящий пожар. Биокиберы в серых комбинезонах с отвращением смотрели на дым, на языки пламени, ловкими, отработанными движениями разматывали шланги, подсоединяли их к машинам. К окну на втором этаже поднималась телескопическая лестница, на вершине которой стоял наготове пожарник с брандспойтом в руках. Мощная струя раствора вмиг раздробила стекла. Биокибер переводил струю из стороны в сторону, стараясь скорее сбить пламя. Он шагнул на подоконник и исчез в густых клубах дыма.
Антону почему-то припомнились операционная, минуты собственной беспомощности, когда не можешь сообразить элементарно простой вещи, к примеру, попросить отрегулировать свет от рефлектора. Санитар первым догадывается и спрашивает заботливо, с плохо скрытым раздражением: "Вам лампу нужно поправить, она же не туда светит..."
За первым пожарником поднялся второй с большим фонарем. Осветил клубящийся белый пар в комнате.
- Беда у кого-то, - вновь повторила машина.
Антон обернулся. Геликомобиль все еще стоял у тротуара.
- Там была прекрасная библиотека, - сказал в раздумье Сухов.
- Вы знаете, кто там живет?
- Старая одинокая женщина...
- Одному плохо, - резюмировала машина.
Наконец пламя унялось. Все четче становились очертания фигур пожарников. Один из них крикнул из окна:
- "Скорую помощь" вызвали?
"Значит, Наталья дома, если спрашивают о "Скорой". Жива?"
Антон побежал к дому.
Дверь помещения распахнута. В коридоре Антон увидел пожарника с фонарем-прожектором в руке. Сухов переступил порог, не говоря ни слова. Биокибер ослепил его прожектором и загородил проход своей мощной фигурой:
- В чем дело?
- Я врач. Живу в этом доме. Где она?
Пожарник направил луч в глубину комнаты. На полу лежало обгорелое тело.
- Врач ей уже не нужен, - сказал тихо.
Антон подошел к Наталье, за ним шагнул пожарник, ярче освещая застывшее в неестественной позе тело.
Сухов почувствовал под ногами вязкое месиво. Посмотрел на пол, чтобы не видеть того, что осталось от Натальи. Он стоял на какой-то грубой тряпке, пропитанной влагой. Поднял взгляд: дверцы шкафа открыты, все, что было в нем, выброшено на пол и на стол возле окна.
Очевидно, Наталья старалась погасить огонь. Но почему вдруг все загорелось?.. Существует же автоматическая противопожарная система. От старых книжек с бумажными страницами ничего не осталось. А библиоскопы тоже, пожалуй, вышли из строя. Блоки памяти не выдерживают большой температуры. В комнате стоял мерзкий тошнотный запах мокрого пожарища и горелых волос. Что же здесь произошло?
- В какой вы квартире живете? - спросил вдруг пожарник.
Антон ответил.
- Вы ее хорошо знали? Понимаете ли, здесь такое дело... Очень похоже на самоубийство. Противопожарное устройство сознательно заблокировано. Точнее - выведено из строя...
Антон долго молчал, потом направился к выходу, высоко поднимая ноги, хотя ботинки уже промокли насквозь, на пороге повторил номер своего помещения и добавил после паузы:
- Это на пятом этаже.
Пожарник посветил ему, чтобы он не споткнулся в коридоре о валяющийся стул.
- У вас, случаем, нет запасной вилки? - спросил другой пожарник, когда Антон выходил на лифтовую площадку. - От температуры здесь все лампы лопнули или, может, кто их специально...
Сухову показалось, что он теряет сознание. Не задумываясь, есть ли у него дома запасная виолевая лампа, тяжело выдохнул:
- Нет, - и поплелся к лифту.
Войдя в свою квартиру, долго, как-то неумело переобувался. Проходя мимо детской комнаты, споткнулся о пушистый коврик перед дверью, потерял равновесие и упал. Разбудил сына, но скорее всего, тот и не спал еще.
- Это ты, папа?
Антон, услышав голос Витасика, зашел в комнату.
- Да, это я, сынок.
- Опять ты поздно... Включи свет.
- Не нужно, Аленка проснется. И тебе давно пора спать.
- Папа, ты не брал дистанционный пульт от Антика?
- Нет, не брал. А ты занимался сегодня математикой?
- Да... Но без Антика очень скучно. Ты не знаешь, куда мог задеваться пульт?
- Не знаю... Спи. И пусть тебе снятся хорошие сны. Пусть приснится, что ты летаешь...
- Не буду выбирать такой сон.
- Почему?
- Не хочу летать во сне. Хочу по-настоящему.
- Со временем полетишь и по-настоящему, Витасик.
- Полечу. Я сделаю себе такие... такие... Нет, не крылья, а... знаешь...
"Когда-то и я мастерил себе воздушный шар, чтобы самому полететь по-настоящему. Когда это было? Вроде вчера, или приснилось? Вчера приснилось. Посреди двора стоял проволочный каркас, и все спотыкались о проволоку..."
- Я сделаю себе такие аккумуляторы, они поднимут в небо.
- Аккумуляторы не смогут поднять тебя в небо. Но когда-нибудь, Витасик, ты... сделаешь все как следует... Спи...
- Зачем ты вошел к ребенку? И не стыдно тебе?! Сам живешь, как перекати-поле, и ребенка приучаешь.
- К чему приучаю, Вероника? Витасик не спал.
- Ты негодяй, - бесстрастно произнесла жена и зевнула. - Твоя операция давно закончилась. Я звонила в клинику. Ты думаешь лишь о себе.
Сухов стиснул зубы.
- Спи, сынок. Нужно спать.
Он знал, что Вероника не спросит его о том, где он был. Знал, что несколько дней они вообще не скажут друг другу ни слова, притворяясь умиротворенными и внутренне спокойными.
"Собственно говоря, вовсе не притворяясь. Каждый из нас действительно уймется. Равнодушие? Усталость? Разочарование? Что-то иное или все сразу? Но как она может спокойно стоять на пороге комнаты, зевать и при ребенке обзывать меня..."
- Наталья сгорела, - сказал чуть слышно.
- Какая Наталья? - невозмутимо переспросила жена, лишь удивленно подняв брови.
- Наталья из нашего подъезда.
- Когда?
- Я только что из ее квартиры. Пропусти меня. Я смертельно устал и хочу спать.
Сухов медленно вошел в свою комнату, не глядя на жену и ничего больше не говоря.
5
Может, было бы лучше, если б ты меня меньше любил,
Зевс? Лучше бы ты меня вообще не любил! Я совершенно
обессилена твоей любовью, мой великий Повелитель. Я
