Несмотря на все это, на экране появилось:
«СВЕДЕНИЙ НЕТ».
— Ничего, — сказал Максим и через силу улыбнулся. — Перегрузилась наша системочка, устала она обслуживать обленившееся человечество… Сейчас она отдохнет, системочка наша, и перестанет наша системочка валятеньки дурачочка…
Поворковав таким образом несколько минут, Каммерер дрожащими руками вызвал раздел «МАРШАЛЫ», но и там не обрел вожделенного Нагон-Гига. В течение какого-то времени он тупо изучал боевую биографию Ким Ир Сена, после чего набросился на клавиатуру и принялся набирать все известные ему персоналии Гиганды, равно как и топонимы, гидронимы и прочее.
БВИ на все отвечала:
«СВЕДЕНИЙ НЕТ».
«ГЕРЦОГ АЛАЙСКИЙ»,
— в очередной раз набрал Максим.
Вместо сакраментального отказа на экране появилась кровавая растопыренная пятерня в кругу, по кругу же шла надпись корявыми буквами:
«ОТОЙДИ, СМЕРД!».
Это были фамильный герб и девиз герцогов Алайских.
Убежище именовалось нынче «Штаб-квартирой Союза борьбы за освобождение Алая», и проникнуть в него было не легче, чем в прежние времена. Герцог охрип, доказывая, что должен вручить рапорт самому господину вице-премьеру, поскольку у него, младшего лекаря Угога, есть для господина вице-премьера еще устное сообщение, ни для чьих других ушей не предназначенное. Его несколько раз обыскали самым грубым образом, но обыскивали столь неумело, что он даже пожалел об оставленном пистолете. Потом, наконец, смилостивились и отвели в дезинфекционную камеру и долго там поливали почему-то жидкостью для уничтожения лобковых вшей — очевидно, она была тут у них единственным средством, сохранившимся в изобилии.
— Только к господину старшему мажордому… виноват, вицепремьеру, тебя все равно не пропустят, — предупредил канцелярист. — Он и так ночей не спит, почернел весь…
Герцог подумал, что «старший мажордом» по-алайски звучит вполне грамотно, а по-русски тавтология получается.
Размахивая с таким трудом полученным пропуском, герцог шагал вдоль неимоверно длинного коридора, выкрашенного в унылый зеленый цвет. Его обгоняли и мчались навстречу ему на велосипедах многочисленные курьеры и посыльные, но все равно было понятно, что ни одно донесение, ни один приказ не поступят по месту назначения в срок. Возле всех дверей стояли часовые, стараясь соблюдать какое-то отвратительное подобие строевой выправки.
«Однако, я опаздываю» — подумал полковник Гигон, взглянув на вмурованные в стену часы, но сразу понял, что часы остановились — и надолго.
У нужной ему двери стоял тощий мальчонка. На нем как на вешалке болтался парадный мундир старшего бронемастера со споротыми нашивками, а вместо автомата поперек груди висела дедовская винтовка.
— Как стоишь? — рявкнул герцог. — Кто так службу несет? Ты конюшню охраняешь или слугу народа?
Конюшни у герцогов Алайских охранялись не в пример лучше.
— Виноват, — сказал часовой и попробовал подтянуться. — Виноват, господин… э-э-э… — он безуспешно пытался определить чин и звание стриженного парня в каком-то подозрительном халате.
— Командир медицинского отряда Угог, — подсказал герцог, сильно повысив себя в чине. — Ступай и доложи — по делу, не могущему иметь отлагательств. Специальный доклад департамента народного здоровья при подкомитете тотальной вакцинации…
Он подумал, что во времена смут и потрясений хорошо подвешенный язык значит куда больше, чем самый изобильный печатями документ. Мальчонка открыл дверь и вошел, но почти тут же вылетел под настоятельным воздействием пинка, а в двери показался очень важный и очень довольный собой господин в хорошем костюме и с явной военной выправкой. Господин очень старался выглядеть старше своих лет.
— Что это за скотина тут смеет… — начал он и осекся. Герцог внимательно глядел ему в лицо и холодел.
— Гаг? — шепотом спросил господин.
Герцог кивнул.
— Тебя же убили, — так же шепотом сказал господин.
— А ты меня хоронил? — ухмыльнулся герцог.
От сердца отлегло.
Нарвался он не на внимательного придворного, а на Бойцового Кота, сослуживца Гага, наверняка, судя по ряшке, капрала.
— Хорошо устроился, капрал, — сказал он. — Непыльно устроился…
Референт, небось?
Капрал-референт втянул его в прихожую.
— Вот как кликну часовых… — неуверенно сказал капрал. — Ты разве не знаешь, что Бойцовые Коты теперь вне закона?
— Кликни, отчего не кликнуть, — сказал герцог. — Эть, змеиное молоко!
Я, значит, Бойцовый Кот, а ты у нас, значит, Порхающая Принцесса.
— За меня поручились, — сказал капрал-референт. — Я чист перед народом…
— Это ты-то чист? А кто крестьян-дезертиров в Буром Логу…
— Тише! — прошипел референт. — Молчи, брат-храбрец. Я тебя не видел, ты меня не видел…
— Нет уж, — сказал герцог, закипая гневом Гага. — Это я чист — которую неделю искупаю вину перед народом в санитарной службе, людей спасаю, змеиное молоко! А ты тут на усиленном пайке отсидеться думаешь? Нет уж, у нас на фронте все пополам было, и здесь должно быть все пополам!
— Все-таки зря тебя не убили, — пожаловался капрал-референт. — Сволочь ты, Гаг! Всех ребят убили, и господина старшего наставника Диггу убили, — он неожиданно шмыгнул носом, — а ты все живой!
— Пожалуй, я сяду, — сказал герцог и действительно оседлал стул задом наперед.
— Уходи, всем святым прошу, — заныл капрал-референт. — Меня погубишь, мать погубишь… Я тут подженился еще, квартирку хорошую заняли, раньше там господин управляющий парком жили… Уходи, а работу я тебе найду, хорошую работу, может, даже телохранителем устрою…
— Пожалуй, я и закурю, — герцог достал из кармана халата обрывок газеты и кисет.
— Только не это! — шепотом завопил капрал. — Господин вицепремьер сами не курят и другим не велят, и чтобы в их присутствии…
Отцы-драконы! Да у тебя и газетка старорежимная, за ее хранение теперь знаешь что полагается?
— Успокойся, брат-храбрец, — сказал герцог. — Представь, что лежим мы с тобой в окопчике, над нами крысоедовские бомбовозы второй заход делают — и сразу успокоишься…
— Да? И, между прочим, крысоедами ругаться теперь тоже запрещено. Крысоеды нынче эти… ну… братский народ Каргона, вот!
— Слушай меня внимательно, дурак, — сказал герцог, но курительные принадлежности все-таки спрятал. — Слушай внимательно. У меня для господина вице-премьера донесение, да такое, что ежели я его не доставлю, не сносить мне головы. И тебе не сносить головы, ежели ты меня до него не допустишь. А если доложишь, то может нам обоим выйти награда и крупное повышение… Вот и соображай.
