Я наслаждался триумфом.
- Миленький, пошли скорее, тут есть второй выход... - потянула меня за рукав Алина.
- Погоди, дорогая... Давай выпьем. Но она уже нервно поднялась:
- Пойдем, миленький...
Разве я сам хотел не того же?
Тем более враги повержены. Пора в интимную обстановку.
У колонны, держась рукой за сердце, страдал Вовчик. Я сунул ему несколько купюр.
- Это за ужин и доставленное удовольствие. Не дрейфь, Вовчик! Резервирую этот столик за собой!
А Алина упорно тащила меня прочь от зала - по каким-то коридорам, через кухню, мимо ящиков и мешков. Похоже, она прекрасно здесь ориентировалась. Наконец мы оказались в тесном дворике. Опять какие-то ящики, затем калитка и - боковая улочка, темная и пустынная.
Мне наскучила эта беготня. Я остановился и привлек Алину к себе.
- Погоди, хочу тебя поцеловать... Красотка дрожала как осиновый листок.
- Это ужасный человек, - выдохнула она, пряча губы. - Напрасно ты так с ним. Ой, напрасно! "Козла" он тебе не простит. Никогда. Лучше бы тебе уехать на время.
- Ох, как страшно! - усмехнулся я.
- Ты не понимаешь... Это же Китель! Да и Макс - мерзавец не лучше. -Она принялась заламывать свои пальцы с ярким маникюром: - Господи! Как мне не повезло! Надо же было оказаться с тобой именно сегодня! Теперь они и меня начнут доставать.
Кажется, она была близка к истерике.
Я взял ее за плечи и грубо встряхнул:
- Ну, хватит! Мне плевать на этого типа, поняла?! Сожму его как тряпку и вытру ноги.
Она посмотрела на меня с каким-то новым выражением:
- Ты по правде не боишься?
- А ты разве не чувствуешь? Она доверчиво прильнула ко мне:
- Чувствую... Ты такой сильный... - Затем вздохнула, будто преодолевая что-то в себе, и добавила совсем другим - беспечным - тоном: - Ну и пусть! Обратно уже не воротишь, зачем тогда переживать?
- Вот это разумная мысль. За нее стоит поцеловаться.
Еще через пару минут все ее страхи улетучились окончательно.
- А вообще, здорово ты его! Ну и рожа у него была, обхохочешься...
От "Волны" до моей новой квартиры было метров триста. С проспекта доносились голоса, звон трамваев. Но здесь, в узеньком проулке, обрамленном высокими тополями и кустами сирени, было тихо, темно и безлюдно. Мы то и дело останавливались, чтобы поцеловаться. Алина распаляла мое воображение все сильнее.
Наконец мы пришли.
Опускаю описание дома и квартиры, ибо вы, мой драгоценный друг, однажды были у меня в гостях и должны помнить подробности.
Замечу только, что, хотя в тот вечер я вошел в доставшуюся мне квартиру тоже впервые, как и Алина, у меня было ощущение, что я все в ней знаю: то есть я знал, где находятся выключатели, куда выходят окна, чем наполнен холодильник и так далее.
Пока я собирал легкую закуску, Алина успела заглянуть во все углы. С интервалом в три секунды до меня доносились ее восхищенные возгласы:
- Ой, какой у тебя хрусталь! Вот это ковер! А это что? Видик! А кассеты есть? Это родителей квартира?
- Моя собственная.
- Врешь!
- Ну зачем мне врать?
- А жена у тебя есть?
- Нет.
- А любовница?
- А ты, кажется, из любопытных, - урезонил ее я. Она нежданно смутилась:
- Извини. Я просто хотела узнать, кто же у тебя убирает. Везде так чисто.
- Старуха приходит. С клюкой.
- А вот сейчас точно врешь! Небось меняешь любовниц как перчатки...
Не дождавшись ответа, она снова учинила визг: на сей раз по поводу шкуры бурого медведя, что возлежала в спальне перед широкой кроватью. Из оскаленной пасти торчали мощные клыки.
- Миленький, а это у тебя откуда?
- Подстрелил однажды в Забайкалье, - на ходу сочинил я, входя в комнату.
Я собирался пригласить Алину на кухню - выпить еще немного и, наконец, заняться любовью.
Но когда я увидел, как она, склонившись, оглаживает эти клыки, мне безумно захотелось овладеть ею немедленно, прямо на этой шкуре.
- Ой, какой ты у меня храбренький! - пропела она. - А я, когда увидела тебя там, в "Волнушке", не знала, что и подумать. Делаешь шикарный заказ, а одет хуже задрипанного инженера.
- Был когда-то такой принц - Гарун-аль-Рашид. Он любил переодеться в простое платье и побродить среди своих подданных. - Я присел рядом и принялся расстегивать ее пуговицы.
- Так ты - принц? Ты и вправду принц? - Она умело занялась моей одеждой.
- Самый натуральный...
Наконец-то я справился с ее пуговками и начал освобождать ее от костюмчика.
- Ой, какой ты горячий... - прошептала она. - Люби меня сильно-сильно, обещаешь? Ты мне так понравился сегодня...
Она продолжала еще что-то шептать, но я уже не различал смысла слов. Ее облик более не воспринимался мною как вульгарный. Скорее, вульгарно вел себя я, набросившись на нее как изголодавшийся, переполненный похотью и спермой самец.
Это была одна из самых чудесных ночей в моей жизни. Может быть, самая чудесная...
Разбудил меня неясный шорох.
Я разлепил веки.
За окном занимался бледный рассвет. Накрапывал мелкий дождик.
Нагая Алина стояла возле кресла, куда вчера сама же зашвырнула мою одежду, и воровато шарила по моим карманам.
- Алина!
Она вздрогнула и как-то жалко, заискивающе улыбнулась:
- Я... я просто хотела посмотреть... то есть это упало, а я хотела поднять...
Мое романтическое настроение как ветром сдуло. Все очарование минувшей ночи рассеялось бесповоротно.
Я нехотя поднялся и подошел к ней, имея огромное желание влепить ей оплеуху. Она виновато сжалась, даже ее яблочные груди сморщились. Я достал несколько кредиток и налепил ей на плечи, как погоны.
- Держи! Пять минут на сборы, и чтобы духу твоего здесь не было!
- Но, миленький... - залепетала она. - Ничего же не случилось... Ты был такой ласковый...
- Одевайся, не то вылетишь на лестницу в чем мать родила.
Я отрешенно наблюдал, как она влезает сначала в свои невесомые трусики, затем в смявшийся костюм. Ее прелести более меня не волновали. Просто я не хотел, чтобы она умыкнула что-нибудь из квартиры.
Затем я подумал, что стоит заглянуть в ее сумочку. И точно: там покоились две золоченые ложки из моего парадного столового набора.
Она принялась опять что-то лепетать в свое оправдание, но я взял ее за руку, выволок в прихожую и подтолкнул к двери:
- Мотай, с попутным ветерком! Она робко посмотрела на меня:
- Миленький, а там дождик...
- Иди, иди! Не сахарная.
Она усмехнулась. В дерзких глазах был вызов.
- Знаешь что, миленький? А пошел ты... - И она загнула фразу, от которой поперхнулся бы и завзятый матерщинник.
Ее каблучки звонко зацокали по узорчатой плитке, которой была выложена лестничная площадка.
