– Ты давай, с этой стороны, – напряженно сказал Хаос Мелинде. Потянулся к задней дверце, отворил.
– А можно мне с тобой? – спросил Эдж. – Ни разу в тачке Келлога не сидел.
– Ну, не знаю, Эдж… Насчет этого Келлог ничего не говорил. Ты уж лучше на своей.
– Ага, ага. Ладно, ладно.
– Да, забыл совсем. Он хочет, чтобы ты еще консервов захватил. Подчисти кладовку, вот его точные слова. Пускай тебе, Эдж, эти ребята помогут. А после дуй к водохранилищу. Мы с Келлогом будем ждать.
– Консервы? Кладовку подчистить?
– Келлог должен что-нибудь дать ключевым. В залог дружбы. Поторапливайся.
– Ладно, ладно.
Мелинда Селф села в машину, Хаос снова протянул руку и хлопнул дверцей.
– Ну, все. – Он помахал толпе, чтобы расступилась перед капотом. – До встречи.
Автомобиль с ревом тронулся, обогнул по краю центральную площадь и помчал в сторону водохранилища. За углом, когда скрылась из виду ратуша, он свернул в переулок и двинул прямиком к скоростной трассе. По затылку Хаоса бегали мурашки, но в зеркальце заднего обзора погоня не появлялась.
Он по дуге спустился в туннель дорожной развязки, слабо веря, что не встретит засаду на той стороне. Но на выезде было пусто. Он не оглядывался на девочку, пока Малая Америка не осталась в миле позади. Мелинда невозмутимо смотрела в боковое окно, но на ее мохнатом носу струйка пота проложила влажную тропку. Заметив, что Хаос на нее смотрит, она улыбнулась и сказала:
– Мы не туда едем.
– Знаю, – кивнул он. – Если поедем назад, он меня прикончит. Хочешь прокатиться?
– Можно.
– Решила сбежать от родителей?
– Не знаю. – Она снова улыбнулась и I пожала плечами.
– Пошлем им открытку.
– Открытку? Что это такое?
– Да так, ерунда.
Еще через милю он съехал на обочину, [остановил машину, вышел и открыл багажник. Достал две банки тушенки, консервный нож, пластмассовую бутыль с водой, ссыпал все это на переднее сиденье. Мелинда затеяла игру с ножом и банкой. Он глотнул, не скупясь, воды и снова завел мотор.
– Не хочу задерживаться, – объяснил он. – Может, за нами едут. Открой что-нибудь перекусить.
Локтем покручивая баранку, он показал, как обращаться с консервным ножом. Они дружно опустошили банку, затем за первой последовала вторая. Потом на него нахлынула тошнота, и он испугался: а вдруг это подлый трюк, вдруг в консервах отрава или наркотик, и, как только Хаос с Мелиндой скиснут, подъедет Келлог и потащит их назад? Слишком уж легким оказался побег. Но нет: еда была в порядке. Все дело в желудке, он ссохся с голодухи, обожжен неразбавленным спиртом. Хаос выпил еще воды и крепче сжал руль.
Луна поднялась уже высоко, заливая пустыню светом. На лице мира загаженной лентой лежала автострада; она то напрочь исчезала под песком, то вновь напоминала о себе, взбираясь на кромку скалистого обрыва или петляя вдоль высохшей речушки. Луна уносилась вперед с той же скоростью, с какой Хаос вел машину, – желтая пасть, разинутая в тумане. На соседнем кресле прикорнула девочка, сложив руки на груди; ветерок ерошил ее коричневый мех.
Они ехали всю ночь и весь следующий день, и Хаос не сомкнул глаз, пока не дождался сумерек.
Он жил в доме у озера. На воде покачивалась лодка, привязанная к причалу, в доме стоял компьютер. Хозяин дома ждал, когда любимая женщина закончит работу в городе и приедет к нему. А пока они разговаривали по телефону. По вечерам. Иногда он задавался вопросом, почему она не осталась в доме, ведь дела можно вести и с помощью компьютера. Наверное, потому, что она за это дорого платит. В смысле, за житье в городе. Поэтому он терпел.
Он коротал время в лодке, или в саду, или в доме – глотая наркотики. Любимая «дурь» не давала уснуть, не позволяла расслабиться нервам и лишь изредка подбрасывала видения. Глюков он побаивался. Все сильнее и сильнее. Он бывал счастлив, когда наркотики дарили ясность ума, поднимали его на грань величайшего постижения (но только на грань). Не хотелось утратить ощущение, которое дарили наркотики. Ощущение было гораздо ценнее любого постижения.
Подойдя к компьютеру, он почувствовал: что-то не так. Компьютер назвал его Эвереттом, не настоящим именем, в чем в чем, а в этом он был уверен, хоть и не мог вспомнить настоящее. Когда компьютер обратился к нему во второй раз, он решил ответить:
– Да?
– Эверетт, я тебя заждался. Где ты был? Я искал, искал…
– Ты кто?
– Неужели забыл? Меня тоже зовут Эверетт. Ты меня поставил, чтобы решить кое-какие вопросы. Давным-давно. Я работал, и, кажется, нашел кое-какие ответы. Но ты сначала должен сказать, что ты помнишь.
– Это мой дом, – ответил он. – Меня зовут Эверетт.
– Да.
– Что произошло?
– Пока не знаю точно. Но я над этим работаю. Мне кажется, ты спишь. Либо принял чрезмерную дозу, и это – галлюцинация. А может, ретроспекция. Всего лишь воспоминание. Несущественное. Либо проблема во мне: ты меня, часом, не выключал? Магнит на мое «железо» не клал? Может, это тест какой-нибудь, а, Эверетт? Не могу сказать точно, в чем неполадка, но уже так долго…
Он отошел от компьютера, спустился с крыльца к машине. Автомобиль был на солнечных аккумуляторах и долго простоял на солнце. Зарядился под завязку. Можно прокатиться, подумал Эверетт. Прижал ладонь к замку, тот сканировал его пальцы; отворилась дверца машины, тихо загудел мотор. Он сел на водительское сиденье и обнаружил, что рядом, на пассажирском, кто-то сидит. Маленькая девочка в рваных джинсах и тенниске. Все ее тело и большую часть лица покрывал красивый коричневый мех.
– Привет, – сказала она. – Хочешь прокатиться?
– Можно.
– А можно и мне?
– Наверное, – ответил он. – Вот только как насчет твоих родителей?
Девочка пожала плечами, и Хаос проснулся. Она сидела рядом, точь-в-точь как во сне, но они по-прежнему находились в пустыне, в авто Келлога. Позади садилось солнце, его тусклое сияние заполняло машину. Хаос почувствовал жуткую жажду. Отыскал между передними сиденьями бутылку с водой, напился.
– Привет, – сказала девочка. Мелинда, вспомнил он. Мелинда Селф.
– Ты давно проснулась?
– Не очень. Можешь еще поспать. Мне все равно.
– Нет. Я хочу ехать.
– А может, еще еды принести? Он отдал ей ключи, она вышла и отперла багажник. Хаос протер глаза, повернулся на сиденье и уставился назад, на полотно автострады. Теперь он был уверен, что малоамериканцы их не преследуют. Интересно, подумал он, как они поступили с Келлогом, когда нашли его лежащим с окровавленной головой у водохранилища? И что он им сказал?
Вернулась Мелинда с охапкой банок. Выбрала одну. Вскрыла.
– Мне снился сон, – сказал Хаос. – Но не от Келлога. Мой собственный. Впервые в жизни.
