- А всем, кто спросит, что ты тут делаешь, покажи язык и скажи, что я тебе позволил, - предложил он на прощание, и дверь наконец закрылась за ним. Идеей насчет языка Айрик заранее решил пренебречь, а вот остальное принял с удовольствием.
...Лазать по незнакомым местам - дело опасное. А останавливаться у незнакомых дверей и вовсе нехорошо. Айрик нипочем и не остановился бы, если бы не услышал отчетливое - нет, так ошибиться невозможно - имя своего отца.
... - Хенрик, дружинник, говоришь?..
- Да, отец. Кажется, так. Айрик сказал, тот погиб в битве против мятежников... На Рыбачьем острове, кажется. Это было позапрошлым летом, правильно?..
- Да, сынок... Значит, это Хенрик Рыжий. Родом с Княжеского, верно?
- Не знаю точно, - голос Эйрика напрягся, словно он увидел что-то что-то, может быть, в лице эарла - что его насторожило. Что-то опасное.
Теперь Айрик бы не смог уйти, даже собрав всю свою силу воли.
- Тогда это весьма скверно. Да, не ожидал, что тебе придет в голову побрататься с сыном Хенрика Рыжего! Кто бы мог подумать, Христос Господин Людей!..
- А что...
Но ответ последовал раньше, чем был задан вопрос. И боль от этого ответа была так велика, что Айрик осел на землю, глотая воздух открытым ртом, будто от удушья.
- Повешен за дезертирство. Показательно, при всей дружине. Странно, что посыльный не сообщил его семье. Он должен был сообщить и вернуть опозоренный Хенриком меч.
Посыльный, посыльный, милый Эдерик, друг отца. О, дядя Эдерик, ты нас не спас, подумал Айрик и залился слезами. Весь мир его мгновенно перевернулся с ног на голову, и он чувствовал себя, свою некую основополагающую штуку - честь, наверное - болтающейся на веревке, с высунутым синим языком. "Я пошел на виселицу", сказал смеющийся Эйрик, вставая из-за стола. "Меч твоего отца, дружок... постарайся стать его достоин" - сказал дядя Эдерик, протягивая длинное, завернутое в тряпицу... Дядя Эдерик, ты ж его друг. Зачем ты так?.. "Стать его достойным".
Самое страшненькое было в том, что Айрик всегда любил отца - а мертвого и вдвое сильнее - за отвагу. И - за геройскую смерть, Темный побери. А теперь он плакал - и ему казалось, что из глаз течет не вода, а кровь, - от любви к отцу, но эта любовь была сродни стыду. Айрик еще такого чувства не знал - но это была жалость. Знаете, это и в самом деле очень больно - плакать от жалости к собственному отцу.
Хорошо еще, ему хватало ума делать это беззвучно.
- Отец... Я надеюсь, ты не станешь исправлять этой ошибки? - вот что сказал Эйрик, и голос его был холодным и в то же время умоляющим. То был одновременно принц, говорящий с эарлом, и сын, просящий отца. - То, что не сказал посыльный по своему милосердию... Ты ведь не скажешь теперь?.. Ему и... другим...
- Да нет, зачем бы мне? - эарл, должно быть, пожал плечами. - В конце концов, ты смешал с этим мальчиком кровь, и он, как ты говоришь, спас тебе жизнь.
- Отец, ты хочешь сказать...
- Я ничего не хочу сказать, помимо того, что говорю, сын. Имей терпение дослушать меня.
Невидимый Эйрик за дверью опустил всклокоченную светлую голову.
- Лжешь ты мне или нет - это твое дело. Дети трусов не всегда похожи на своих отцов, и я вполне допускаю, что он мог тебя спасти. Гнать его прочь не в моей власти - он пришел не ко мне, но к тебе, а ты тоже хозяин в этом доме. Просто я хочу, чтобы ты знал, с кем ты побратался.
- Теперь я знаю, отец. Это все?
- Нет, еще не все. Объясни мне, с какой именно опасностью ты столкнулся на Островке, что тебе понадобился спаситель?.. Говори же, ты, потомок Халльгера Великого, - от этого зависит, сколько дней тебе сидеть под домашним арестом!..
Конца беседы Айрик не дослушал. Он забился в самый темный уголок замка, под винтовую лестницу, и со вкусом предавался там отчаянию, пока его не отыскал порядком взволнованный побратим. С первого взгляда умный Эйрик понял, что все неладно, и даже не стал говорить, что подслушивать нехорошо. Он просто забрался под лестницу и сам и крепко-крепко обнял сына дезертира, так что у того даже отозвалось в раненой руке. Так они и сидели долго, до самой ночи, а потом вылезли, до смерти напугав какого-то дружинника, шедшего в дозор на смотровую башню, и отправились спать. С этого часа Айрик начал сживаться с новой для него мыслью - о том, что у него есть брат, который его любит просто так. Именно его и совсем ни за что, и по-хорошему ничего и не имеет значения, кроме того, что было между ними. Как тогда, на перевернутой лодке, в теплый утренний час - весь остальной мир ничему не мог помешать.
* * *
Эарла Хальреда Айрик боялся все время, не переставая. Когда тот подошел к нему на широком дворе, и, глядя сверху вниз сощуренными глазами, предложил послать гонца к родственникам, чтобы те не волновались, Айрик едва не помер от страха.
- Или ты желаешь съездить сам? - спросил эарл таким голосом, что Айрик чуть язык не проглотил, боясь ответить и "да", и "нет". Спас его, конечно же, Эйрик, который подошел сзади, тяжело дыша (мальчики в этот час тренировались с оружием, вернее, Эйрик тренировался со своим учителем, а Айрик в это время выписывал мечом незамысловатые восьмерки - постигая этот доселе неведомый ему вид искусства с азов).
- Знаешь, отец, ты лучше пошли гонца. Ну, мальчика какого-нибудь, на коне он до вечера управится. А то, мне кажется, Айрику пока своего дядю видеть особенно не хочется, правда же, Айрик?
Тот кивнул так экспрессивно, что у него чуть голова не оторвалась. Эарл чуть усмехнулся и ушел, а Айрик остался истолковывать эту усмешку ненавидит его правитель Внутренних Островов или просто презирает от всей души?..
- Брось ты, отец к тебе нормально относится. Он просто все время удивляется, как мы похожи, - Эйрик дружески хлопнул его по плечу. - Да что ты встал столбом? Крути меч дальше, развивай кисть! Это упражнение понемногу делать просто бессмысленно...
И Айрик, мрачно вздохнув, вновь принялся за дело... Мрачно вздохнув, Господи, какой идиот. Ведь все было так хорошо. Так ослепительно хорошо.
... Тогда он еще не знал, что такое - счастье. Теперь - знал. Это когда твой брат жив.
Мысль о смерти Эйрика накрывала все подворье эарла такой глубокой тенью, что никто не заметил в этой тени худенькой фигурки мальчика, который на закате ушел прочь. Он поспешил к княжескому причалу, провожаемый безразличным взглядом привратного стражника, и отвязал лодку - ту самую, дядину, некрашеную, с широкими веслами. Ее никто не потрудился вернуть владельцу, которого, впрочем, вполне удовлетворил мешочек золотых монет подарок от принца Эйрика. "Племянника отдали в услужение. В кои-то веки от бездельника доход семье. Интересно, а будет он еще претендовать на отцовское наследство?.. Или - к чему такому ва-ажному господину рыбацкий домик да две старых козы?.."
