Оружие загрохотало, прыгая в руках Риццио. Я слышал его ругань приглушенную громом выстрелов. Даже несмотря на возбуждение и страх, в тот момент я мог заметить, что ни один из его выстрелов не попадает в цель.
Грубые руки схватили меня за плечо. Я отпустил Сару, повернулся, чтобы встретить противника. Это был художник. Он увернулся от моего удара, схватил Сару за запястье и потащил к выходу из пещеры. Шатаясь, я побежал за ними, затем осознал, что Луиджи движется рядом со мной. Позади нас огонь быстро разгорался, и, по крайней мере, на данный момент барьер пламени удерживал наших преследователей и давал нам достаточно света, чтобы мы видели путь и различали светлую фигуру девушки и более темную ее похитителя.
Они остановились. Пещерный человек присел на корточки и начал делать руками странные, подметающие движения. Сара стояла рядом.
— У меня еще остался один патрон! — задыхаясь, заявил Риццио, поднимая правую руку.
— Луиджи! — голос Сары звучал безапелляционно. — Опусти эту штуку. Сейчас же!
— Но…
— Лучше делай, как она говорит, — сказал я ему.
— И смотри, куда ступаешь! — приказала она.
Мы осторожно приблизились к паре. Пещерный человек, как я понял, быстро рисовал на песке, уверенными движениями обрисовывая контуры. С виртуозным мастерством он выразил голод, терзавший животное, которое он рисовал, голод и злобу. Мне не хотелось бы встретить такого зверя темной ночью. Мне не хотелось бы его встретить и среди белого дня.
Перпендикулярно к нашему проходил еще один тоннель. Из него донесся зловещий шорох, царапанье острых когтей по камню. Я взглянул на примитивный, но все же выразительный рисунок и слишком ясно себе представил колючую, длинномордую и острозубую тварь, которая к нам приближалась.
Художник сорвал свою набедренную повязку и швырнул ее в ту сторону, откуда мы прибежали. Затем, схватив Сару за руку, он побежал. Мы последовали за ними. Последнюю часть путешествия мы двигались вслепую, и я пожалел, что у Луиджи не хватило соображения схватить фонарь вместо пистолетов. Такое ощущение достаточно неприятно, даже если вы полностью одеты и обуты. Мы с Луиджи были изодраны и истекали кровью, когда, наконец, выбрались наружу. Сара с художником даже почти не поцарапались. Вертолет стоял на месте. Каким-то образом — хотя нам пришлось выбросить часть припасов — нам удалось поместиться в кабину вчетвером. Взлетая, мы слышали нарастающий рев из пещеры и поняли, что пещерные люди, имея опыт общения с тварью, которая осталась прикрывать наш побег, несомненно, победят ее.
Приятно было сознавать, что они не смогут достать нас в шлюпке на орбите.
Казалось, прошло долгое время, когда «Леди Фарэуэй», в ответ на призывы, посылаемые Сарой, появилась и подобрала нас. Это и было долгое время — субъективно, имеется в виду, для Луиджи и меня. Луиджи печалился о том, что потерял веру в свое оружие, и, насколько я знаю, он так и не простил Сару за то, что она не позволила ему стрелять.
***
— Но я обещала художнику, Раулю, — объяснила она. — Я обещала, что если он поможет нам бежать, то ты не станешь применять свое оружие против его народа…
Луиджи печалился, что потерял уверенность в своей твердой руке и верном глазе — а я о том, что потерял Сару.
— Я все еще люблю тебя, — говорила она, — в какой-то степени. Но ты не телепат, и у тебя нет таланта, который можно было бы развить и отточить. А Рауль — телепат, и еще многое другое. Посмотри на это таким образом — мог бы ты жить с женщиной, с которой у тебя нет общего языка? С Раулем я могу говорить так, как никогда не смогла бы говорить с тобой.
— И ты можешь полюбить его так, как никогда не любила меня, — горько заметил я.
— Ну конечно. Я могу любить его так, как никогда не любила никого из моих коллег-телепатов в институте. Меня привлекло к тебе то, что ты человек действия. Рауль тоже человек действия — и к тому же, один из нас.
Так что «Леди Фарэуэй» подобрала нас и отвезла обратно на Туле. Рауль необычайно быстро адаптировался, как во время путешествия, так и после — но он практически жил в сознании Сары, так что, в конце концов, может быть, это было не так уж удивительно. Он, должно быть, еще больше адаптировался во время долгого путешествия к Земле, но у меня нет информации из первых рук. Я позаботился о том, чтобы не путешествовать на тех же кораблях.
Сейчас с ним носятся в институте Райна — его коллектив много времени уделяет изучению симпатической магии, которой, должно быть, пользовались земные пещерные люди отдаленного прошлого. Они еще не знают, как изображение животного может воздействовать на самого животного, но надеются это узнать. Также они пытаются узнать, действительно ли последний рисунок Рауля на Кинсолвинге — где люди нападают на людей — воздействовал на Сару, Луиджи и меня и протащил нас через всю Галактику в Приграничье.
