С минуту царило молчание.
— И это весь проект? — спросил Самборский.
— Весь.
— Значит, он хочет просверлить четверть земного шара и пустить по этой трубе поезда?
— Да.
— Почти перпетуум мобиле, — пробормотал астроном.
— Не совсем так, — возразил Макаренко. — Теоретически это возможная, да и не совсем новая вещь. Если бы из этого туннеля выкачать воздух, чтобы он не тормозил движение поезда, и устранить трение на осях поезда и между его колесами и рельсами, то можно было бы, чего доброго, проехать из Москвы до Тихого океана за восемь часов, а то и скорее.
— Но ведь не в этом дело, — возразил Самборский. — Ты, Ярослав, хотя и строитель туннелей, а забыл, что середина такого туннеля пройдет на несколько сот километров под поверхностью земли. Представляешь, какая там температура?.. Ведь в самой глубокой шахте на земле, глубина которой, кстати, не достигает и двух километров, такая жара… А на глубине в сотни километров расплавятся все металлы.
— Я и не утверждаю, что создание этого туннеля практически осуществимо при современном состоянии техники, — улыбнулся Макаренко.
— А мне этот проект нравится, — заявил Шелемеха. — Не знаю, можно ли его сейчас осуществить и сколько такой туннель будет стоить, но это была бы идеальная дорога. В случае войны ее не могли бы повредить никакие авиабомбы… И что из того, что поезд своим ходом не достиг бы конца туннеля?..
— Ведь поезд можно подтолкнуть, — вмешался молчавший до сих пор Гопп. — Пустите электропоезд, и он пойдет по этому туннелю с колоссальной скоростью и минимальной затратой энергии. Я поддерживаю этот проект… хотя бы для фантастического очерка в «Звезде». — И Гопп посмотрел на меня.
Я с благодарностью поклонился ему.
— Разве что для фантастического рассказа, — обратился к физику Макаренко. — Представляете вы себе степень нереальности этого замысла? Туннель в несколько тысяч километров длины и глубиной до тысячи километров! Симплонский туннель в Альпах сейчас самый длинный на свете. Он имеет около двадцати километров. Строили его несколько лет, и стоил он огромных денег. А вы хотите построить туннель в четыреста или пятьсот раз длиннее. Грандиозная задача. Это станет возможным разве лет через сто пятьдесят — двести, а может быть…
— Заспорили! — сказал Барабаш Лиде.
Он подошел к ней и стал за ее стулом. Девушка досадливо отмахнулась. Она внимательно следила за Макаренко.
— Я с тобой не согласен, — перебил Ярослава Макаренко Самборский. — В принципе для нашей техники это вполне возможно.
— А представляешь ли ты, сколько пришлось бы раскопать грунта, пробивая такой туннель?
— На строительстве Панамского канала было выбрано двести двенадцать миллионов кубометров, — вставил Макуха.
— Не может быть! — возразил Барабаш.
— Факт! — даже вскрикнул географ.
— Доктор, не спорьте, — безапелляционно заявил Самборский. — Речь идет не о медицинском вопросе.
— Самборский прав, — снова заговорил Макаренко. — Возможно, в конце концов, мы могли бы преодолеть высокую температуру глубин земли нашими генераторами низких температур. Мы уже умеем в промышленных масштабах добывать холод, близкий к абсолютному нулю… Но что знаем мы о сейсмическом состоянии глубин?
— То есть?
— Мы ничего не знаем о сдвигах глубинных пластов земной массы. Нет, практически проект этого паренька теперь абсолютно неосуществим, но…
Макаренко замолк и глубоко задумался.
— Но что? — вдруг нетерпеливо спросила Лида.
Макаренко невольно поднял голову и посмотрел на Лиду.
— Но мы могли бы проложить абсолютно прямой туннель между Москвой и Дальним Востоком, на уровне, скажем, поверхности моря. И это дало бы нам возможность ускорить движение поездов настолько, что поездка к берегам Тихого океана стала бы делом не дней, а часов… Аркадий Михайлович, у вас можно достать физическую карту Советского Союза?
— Пожалуйста, у меня в кабинете.
— Ярослав! — вскричал вдруг Самборский. — Ты прав! Сейчас я принесу карту!
Он побежал к двери, но тут же вернулся и спросил профессора:
— А ключ?
— Какой ключ? — удивился Довгалюк.
— Дверь заперта, выйти невозможно.
Аркадий Михайлович не поверил. Подойдя к двери, он несколько раз подергал за ручку. Дверь не открывалась. Видно, комендант дома исполнил свою угрозу и запер нас на крыше.
Все возмутились. Шелемеха заявил, что комендант еще поплатится за такое хулиганство. Только Макуха отнесся к случившемуся равнодушно — а может, даже обрадовался. Он попросил нас успокоиться и сказал:
— Я вижу, что смелый проект Тараса Чутя натолкнул Ярослава Васильевича на интересную мысль… Я немного знаю местность, на которой нужно прокладывать предложенный вами туннель. Если хотите, могу познакомить вас с тем, что вы собирались разглядывать на карте.
— Ну что ж, пусть так, — решил профессор. — Послушаем географа!
Макуха потер пальцем лоб и начал:
— Вот что пришло мне на ум, когда вы, Ярослав Васильевич, перешли от фантазии к вещам осуществимым. Для вашего глубинного пути я предложил бы пятьдесят шестую параллель. Туннель начнется около Москвы, примерно в Пушкине. Отсюда пятьдесят шестая параллель проходит равниной до Уральских гор. На этом просторе она пересекает реки Оку, Волгу, Вятку, Каму. Высота Уральских гор под пятьдесят шестой параллелью вряд ли больше пятисот метров над уровнем моря. Разве только кое-где. Дальше идет Западно-Сибирская низменность с реками Тоболом, Иртышом и Обью. За Обью встретятся отроги Саянского хребта. Теперь материк начнет значительно повышаться. Перерезав Енисей, Ангару и Лену, пройдем почти мимо северного берега Байкала. Отсюда начинается гористая, малоисследованная местность с хребтами Станового водораздела. Она тянется до самого Охотского моря. Высота этих гор не больше двух тысяч метров над уровнем моря. Наш путь заканчивается на берегу Охотского моря, немного на север от Шантарских островов. От Владивостока это будет больше чем тысяча километров, а от Николаевска-на-Амуре — километров триста — четыреста. Таким образом, мы обойдем стороной глубоководный Байкал и пройдем по местности, где вечная мерзлота останется над нашим туннелем, а землетрясения наблюдаются чрезвычайно редко и несильные.
— Чудесно! — заявил Шелемеха. — Этот туннель не только свяжет самым коротким и сверхскорым путем — если не считать авиацию — Европейскую часть Советского Союза с Дальним Востоком, но также оживит безлюдное побережье Охотского моря.
Макаренко молчал. Он что-то обдумывал.
