Когда грабители все отобрали, включая рваные плащи своих жертв, они снова сели верхом и уехали. Жертвы, которые еще могли ходить, побрели к воротам.
Мы трое посмотрели друг на друга.
- Прекрасное место, - сказал я.
Денин кивнула.
- Что же нам делать?
Я подумал секунду.
- Летим обратно. Нужно закрыть второй катер. Не хочется, чтобы кто-нибудь из этих бандитов завладел бластером.
Денин выглядела задумчивой, когда мы полетели назад. Через несколько минут она сказала:
- Не верю, чтобы папа и мама могли по своей воле оставить катер с открытой дверью. Может, там был кто-то, когда они садились, и их заманили в засаду.
- Не похоже, чтобы катер ограбили, - ответил я. - Никакого беспорядка или других следов. - Теперь мы были непосредственно над катером и смотрели на него. - И место это очень удаленное. Вряд ли кто-нибудь здесь просто прогуливается.
- Верно, - согласилась она. - И, наверно, если бы грабители, как те, которых мы видели, увидели бы садящийся катер, они бежали бы до сих пор без остановки.
Я опустился на луг, представляя себе, как банда грабителей бежит в панике вниз по склону, наталкиваясь на деревья и спотыкаясь на булыжниках.
- Как ты думаешь, у папы и мамы есть ключевые карточки? - спросил я. - Будет ужасно, если они вернутся и не смогут войти.
Вместо ответа она сказала:
- На этот раз пойду я.
- Почему?
- Моя очередь, - просто ответила она.
Я пожал плечами. Трудно возразить, если нет основательной причины. Поэтому на этот раз я остался ждать с ружьем-бластером, а Денин пошла к катеру со станнером в руке. Я видел, как она вошла внутрь. Через четыре-пять минут она вышла и прижала карточку к плите, закрыв вход. Потом стояла так с минуту спиной к нам. Похоже, она что-то пишет на двери. Потом подошла к носу катера и наклонилась. И вернулась к нам.
- Что все это значит? - спросил я.
Она улыбнулась и показала ручку.
- Катер закрыт. Карточка лежала на мамином туалетном столике. Я вынесла ее и написала на двери, где отыскать: прямо под приемником голограмм на носу катера. Никто на этой планете не сможет прочесть.
- Если агенты Федерации найдут катер, они прочтут, - сказал я.
- Нет, и они не смогут. Я подумала об этом. - Она по-прежнему улыбалась. - Помнишь зимний день, когда нельзя было из-за бури и снега выйти? Ты тогда разработал специальный алфавит для Баббы. Я его записала на языке Баббы.
- А папа и мама смогут прочесть?
- Конечно. Они поймут. Ты показал нам алфавит и объяснил, и мы поиграли им. Я его хорошо помню. Папа, похоже, ничего вообще не забывает. А мама однажды мне на нем написала записку. Так что они прочтут.
Улыбка ее исчезла, но глаза оставались мягкими.
- Ты действительно голова, братец мой. Я и не подумала бы разработать алфавит для Баббы.
- Кстати, нужно вот о чем позаботиться, - сказал я. Пора менять тему. Я чувствую себя ужасно, когда меня начинают хвалить. - Нужно уметь задавать вопросы жителям этой планеты. Значит, нужно изучить их язык.
Я поднялся на восемь миль и пролетел примерно двенадцать миль на запад, над холмами до долины, в которой живут люди.
- Проверь, есть ли в компьютере лингвистическая программа. А я пока посмотрю на местность и подумаю.
Я настроил увеличение так, что люди на земле напоминали крупных насекомых, и время от времени еще увеличивал, чтобы рассмотреть подробности. Довольно долго лесов было больше, чем полей. Среди лесов и полей извивалась главная дорога, на востоке она уходила в горы. Тут и там от нее отходили меньшие дороги, обычно они вели к большим укрепленным домам. Один из домов был даже каменный, как замки на Грунии. Рядом с каждым таким домом маленькая деревушка из двух-трех десятков домов, в основном жалких хижин и сараев, и лоскутное одеяло полей, которые, очевидно, обрабатывались людьми, жившими в этих деревушках.
Но меня в основном интересовала главная дорога, по которой передвигались разнообразные люди. Шли они группами, большинство в лохмотьях. Иногда виден был всадник или небольшая группа всадников.
Большинство всадников походили на воинов. На них было нечто похожее на расстоянии на рыбную чешую. Позже я узнал, что это называется кольчугой. У каждого меч и копье. Некоторые вели за собой вьючных животных.
Когда на пути всадника встречалась группа пешеходов, они всегда уступали дорогу и часто протягивали руки, будто просили что-то. За исключением вооруженных всадников, все остальные держались группами. Я думаю, из боязни грабителей.
Тут и там встречались пешеходы, одетые по-другому, примерно так, как люди на полях в том месте, где находится папа. На них серые или коричневые одеяния до лодыжек и капюшон, который в хорошую погоду они отбрасывали назад. Головы на макушке у них лысые, и лысина показалась мне искусственной, потому что она даже спереди окружена волосами.
Никто из этих людей не имел оружия, хотя некоторые опирались на палки в рост человека.
- Ларн, - сказала Денин, - в компьютере не только есть лингвистическая программа; ее легко использовать. Для начала нужно несколько десятков слов с их значениями и несколько предложений. Нам не нужно знать, что значат эти предложения. И тогда программа скажет, что делать дальше. Очевидно, таким образом она может получить и словарь, и грамматику.
Я почувствовал себя лучше. Теперь я знал, что мне делать, знал, как делать и как потом использовать полученные результаты.
- Хорошо, - ответил я. - Я знаю, как мы получим слова.
ЧЕТЫРЕ
Как я и думал, как только стемнело, путники начали покидать дорогу, чтобы провести ночь в окружающих лесах или на лугах. Я искал учителя языка, который не попытается ударить меня ножом.
Я выбрал одного из людей в длинной одежде, который путешествовал в одиночку. Возможно, у него под одеждой оружие, но мне почему-то казалось, что эти люди не имеют оружия. Да и неудобно носить меч под такой одеждой. Его оттуда долго вынимать.
Похоже, они принадлежат к какой-то организации невоенного типа. Может быть даже, они живут по правилам непротивления, как медвежьекошачьи мистики на Филвике. Я надеялся на это.
Мы следили, как этот человек свернул с дороги на луг, прошел футов сто и сел у ручья. Он стал есть что-то похожее на хлеб и сыр.
Поев, он встал на колени, сложил ладони вместе, склонил голову и так постоял несколько минут. Не знаю, чем он занимался. Похоже на какую-то медитацию, как на Филвике. После этого он начал чесаться. Потом натянул капюшон и лег, поерзал немного, вероятно, приспосабливаясь к неровной почве. Немного погодя сел и отбросил несколько камней, на которых лежал. Наконец, положив голову на свой маленький мешок, затих.
