кабинет, где уже ждал их усатый верзила-официант в национальной одежде, из тех молодых, что на завод и силком не загонишь. Зернышки лежали у Полищука в нагрудном кармане легкой куртки - уж "Казацкую заставу" ребята из "Асклепия" вряд ли могли экранировать, - а во внутреннем кармане куртки, кроме бумажника, находилась ручка-пистолет, по виду неотличимая от обыкновенных ученических ручек. Полищук не думал, что дело может дойти до стрельбы, но опять-таки страховался, верный своему принципу.
Опустившись рядом с Вероникой на полукруглый диван у низкого стола с букетом роз, Полищук предоставил ей возможность изучить поданное официантом меню, а сам осмотрелся. Пол комнаты был покрыт ковром, со стен свисали зеленые стебли растений; бамбуковая занавеска с изображением священной горы Фудзи, полной луны, цапель и японской красавицы в кимоно скрывала альков нишу с широкой кроватью, предназначенной, разумеется, отнюдь не для здорового сна после напряженного трудового дня. Рядом с входной дверью была еще одна дверь - в ванную, и слышно было, как там капает вода из прохудившегося крана. Из окна, выходящего в лоджию, виднелись поля, расчерченные зелеными полосами лесопосадок, и дымящие трубы литейного завода, на которые опускалось вечернее солнце. Откуда-то снизу раздавались музыка, женский визгливый хохот и резкие голоса восточных гостей.
Официант вышколенно поклонился и направился выполнять заказ, задев края дверного проема широченными красными шароварами, и Вероника прильнула к плечу сыщика.
- Может быть, примем душ, Вовик? Вместе...
Он не успел ничего ответить, потому что входная дверь открылась и в комнату, не спеша, вошли трое мужчин. Вероника чуть отодвинулась от Полищука и села, выпрямившись и положив руки на колени, словно очень-очень примерная девочка на утреннике в детском саду.
- Свободна, - бросил ей мужчина, вошедший первым. - Можешь подождать внизу.
Вероника, не глядя на Полищука, встала и, наклонив голову, пошла к выходу. Двое других чуть расступились, пропуская ее, и вновь привалились спинами к дверному косяку, а первый сел на краешек дивана и сказал, вполне дружелюбно глядя на слегка напрягшегося Полищука:
- Добрый вечер, господин Полищук.
- И вам того же, господин Грейцер, - не менее миролюбиво ответил
сыщик, ощущая в груди знакомый холодок азарта: игра началась!
Все трое были ему знакомы. Борис Иосифович Грейцер был исполнительным директором системы "Сивилла" и совсем недавно любезно показывал помещения на предмет их пожарной безопасности. Одного из сопровождающих Полищук тогда же видел в приемной; судя по бицепсам и приплюснутому носу, он служил в "Сивилле" кем-то вроде чиновника для особых поручений. А вот третьего из делегации Полищук знал отнюдь не по "Сивилле". Третий был сотрудником региональной службы внутренних дел и его присутствие в этой комнате могло означать одно: у "Асклепия" есть связи и в этой, так сказать, отрасли народного хозяйства.
- Вот и прекрасно, - все так же добродушно сказал Грейцер. - Будем считать, что с вступительной частью покончено и можно переходить к делу. Мы ведь деловые люди, господин Полищук, не правда ли? Только сферы деятельности у нас разные. Надеюсь, вы не будете палить в нас из своей ручки? Что-то "брассисты" последнее время часто палят. Видно, нервы.
"Ого! - подумал Полищук. - Какая же это сука их так здорово информирует?"
- Палить не буду, - ответил он, но ручку из куртки не вынул. - У меня с нервами пока проблем нет. Готов поговорить о деле. Собственно, ради этого сюда и ехал.
Грейцер посмотрел на бамбуковую занавеску и лукаво прищурился. На автостоянке, в "Таврии" и "мерседесе" Второго работали магнитофоны, записывая разговор.
- Значит, о деле. - Грейцер сел поудобнее, одернул пиджак. - Мы учитывали вероятность того, что когда-нибудь к предсказаниям нашей "Сивиллы" проявят не устраивающий нас интерес работники сыскных структур. Особенно частных сыскных структур, потому что, - Грейцер с усмешкой посмотрел на подпирающего косяк сотрудника СВД, - государственные структуры интереса к таким делам почему-то не проявляют. Я говорю "мы", так как уполномочен вести переговоры от имени... э-э... скажем так, руководства. Итак, чтобы не затягивать разговор - у вас ведь, кажется, есть тут и другие дела, да и у нас забот хватает, - сразу вношу конкретное предложение: сто тысяч гривен наличными прямо сейчас - и вы, господин Полищук, закрываете дело. Из-за отсутствии состава преступления. Знание тонкостей торсионного поля действительно позволяет нам предсказать время смерти любого желающего его узнать. Без всякого криминала. Вас устраивают наши условия?
Полищук почувствовал, что ему становится жарко в тонкой куртке. Сто тысяч - весьма приличная сумма. Весьма...
- А дело, конечно же, не в поле... - медленно сказал он, оттягивая время.
- Это вас ни в коей мере не должно волновать, господин Полищук. Грейцер вежливо улыбнулся, блеснув золотыми коронками. - Дабы не вводить вас в искушение, сразу отмечу: мы по ошибке забрались в вашу "Таврию" - это ведь ваша серая лошадка стоит там, на стоянке? - и случайно выключили оба магнитофона. Даже тот, что спрятан под задним сиденьем.
Полищук стиснул зубы. Оставалась надежда только на Второго.
- Где гарантии? - угрюмо спросил он, глядя на улыбающегося исполнительного директора. - Я закрываю дело, а через неделю с успехом гибну в катастрофе. Или проваливаюсь в канализационный люк. Вы ведь знаете - у нас много открытых люков.
- Резонно. - Грейцер поднял палец, потом доверительно подался к сыщику. - Откровенно говоря, проще всего было бы вас ликвидировать. Действительно - спустить в канализацию. Но, - вновь взметнул он палец, самое простое решение не всегда самое верное, согласны? Этим делом займется кто-то другой, уже с определенным предубеждением, так что же - и его убирать? Не-ет, экономически гораздо более выгодно и дешево дать вам взятку - назовем вещи своими именами, - а вы не только закроете дело, но будете работать и с другими подобными заявлениями. Если они поступят. И добиваться того же, удобного для нас результата.
- Катастрофу можно устроить и через год, - заметил Полищук и полез в карман за сигаретами, заставив насторожиться застывших у двери членов делегации.
- Какими-то кровожадными вы нас считаете, господин Полищук, ей-Богу. - Грейцер поморщился. - Вредно смотреть плохие фильмы. Уверен, что за сто тысяч вы и так будете молчать. Наконец, есть элементарный прием защиты: если вы уж так нам не доверяете - что мешает вам отдать на сохранение в банк соответствующее письмецо, с условием вскрыть после вашей кончины? А там-то вы уж все про нас и распишете. - Грейцер рассмеялся, вновь сверкнув золотыми россыпями. - Да мы, напротив, оберегать будем вашу жизнь, господин Полищук!
