Провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть, только бы их не было рядом!
Когда же, когда наконец прилетит самолет и почему так долго нет на горизонте парусов?!
Я зажмурился и шагнул вперед: будь что будет!
Шагнул раз и другой, и еще раз шагнул по усыпанному крупной галькой берегу, пока не услышал над ухом насмешливый голос:
- Не споткнись, приятель!
Не было Валерика, Серого и Кондера. Не было ненавистного чужого города, задыхающегося от липкой жары. Было море и причал, терпко пахло водорослями, поскрипывал снастями бриг "Летящий", матросы катили по сходням бочки с китовым жиром, и веселый шкипер в зюйдвестке, перегнувшись через фальшборт, крикнул:
- Эй! Не хочешь ли пойти в юнги, приятель?
Хотел ли я?! Господи! Конечно же, я хотел!
И все было так, как я хотел. Был карнавал в Заветном Городе, и сильный верный друг - Варланд, и ветер надувал паруса. А когда вернулся домой, выяснилось, что деньги у меня все-таки отобрали, но было не жаль. У меня появилось другое богатство - Дремадор.
А потом появилось еще одно.
Я не знал, где она живет и как ее зовут. Я звал ее Вероника.
Мы встречались в парке, там, где крутой мостик с резными перилами, и лебеди скользят по тихой воде. Я не помню ее лица, только запах духов, взмах руки и развевающиеся на ветру волосы.
Может быть, она жила в соседнем доме, а может быть, она мне приснилась. Или я встретил ее в Дремадоре и она просто стеклышко в моем калейдоскопе.
Потом мне хотелось думать, что приснилось.
Я делился богатством, брал ее с собой в Дремадор. Или она брала меня с собой. Какая разница? Мы крутили калейдоскоп, и миры кружились вокруг нас в разноцветном хороводе, и пушистые волосы щекотали щеку, невесомые ладони лежали у меня на плечах...
Когда боишься потерять, теряешь непременно.
- Кондер! Ты погляди-ка, кто здесь! Нет, Кондер, ты погляди!
- А ничего киска. В самом соку. Дай-ка я тебя потрогаю.
Валерик, Серый и отбывший срок Кондер. Осеклась музыка. Мир сжался до размеров крохотной пустой площадки в темном парке.
Может быть, так:
...я выхватил шпагу. Граф Валерик не успел отразить молниеносный выпад и с проклятьями рухнул на каменные плиты. Негодяй Кондер, угрожающе ворча, отступил.
- Мы еще встретимся, - пообещал он, скрываясь в подворотне.
Или так:
... - Сударыня, дорога каждая минута, бегите! Я их задержу!
Не знавший хлыста породистый скакун возмущенно заржал, почувствовав увесистый удар, взял с места в карьер и скоро скрылся за поворотом, унося свою драгоценную ношу.
Я проверил затравку на полках пистолетов и стал ждать.
Или так:
... - Тебе это дорого обойдется, парень!
Я уклонился, и удар пришелся в плечо. От ответного хука Валерик перелетел через стойку и нашел приют среди ящиков с виски, где уже лежал Серый. С Кондером пришлось повозиться, он был здоров, как племенной бык на ранчо Кривого Джека.
- Запиши на мой счет, - бросил я через плечо, когда все было кончено.
Не так. Все не так.
Я просто сбежал в Дремадор. Один. Я не мог до нее дотянуться. Ее закрывала от меня спина пыхтящего Кондера, а Серый и Валерик держали меня за руки.
Я вернулся. Конечно же, я вернулся. Туда или не туда, не знаю, но Вероники я больше нигде не встречал. Кто-то сказал, что склянка с диэтилдихлорсиланом была полна, а от органических ядов не спасают.
Такие дела.
А потом понеслось, закружилось. Я швырял себя из мира в мир, чтобы найти, забыть или забыться. Чтоб поняли - но кто? или понять - но что? Но время шло, кружились миры, и я вдруг почувствовал, что число миров, в которые я могу попасть, стремительно сокращается, и все чаще я оказываюсь в том невероятном и страшном, которого не может, не должно быть, но он есть и я его боюсь.
- Варланд! Прекрати, Варланд, хватит!
- Да, - сказал Варланд, - хватит.
Он собрал меня, разодранного в клочья, усадил на табурет.
- Хватит, - повторил он. - Порота Тарнад сегодня утром на кухне был прав: пора выбирать, сколько ж можно? Мы все жаждем прекрасного, но что делать с тем ужасным и грязным, что в нас есть? Мы ищем лучшего из миров, но как быть с тем худшим, из которого бежим? Но выбор, выбор есть всегда: стать Вечным Странником и раз в году быть желанным гостем Заветного Города, или...
- Или? - как эхо повторил я. - Или что?
Варланд усмехнулся.
- Все вокруг тебя - это ты. Все вокруг меня - это я.
- Ну и что? - нетерпеливо сказал я, раздражаясь от его туманной манеры выражаться. - Что с того?
- Нет других миров, кроме тех, которые мы создаем. Ты бежишь из одного мира, и попадаешь в другой, но тот, другой, тоже создан тобой!
Я начал понимать, ясности еще не было, но где-то вдали забрезжил огонек.
- А люди? Те люди, что вокруг меня?
- Это тоже ты. Всегда ты и только ты. Это зеркало, в котором ты видишь свое отражение. Есть миры, в которых ты даришь, и есть те, в которых ты отбираешь, предаешь и спасаешь, убегаешь и догоняешь.
- Значит, есть мир, в котором Вероника...
- Да, - сказал Варланд. - Конечно, есть.
- А ты? Кто ты?
- Вечный Странник. Я вырвался из заколдованного круга миров. Тебе это еще предстоит, и тогда ты будешь жить долго и счастливо, и умрешь, когда захочешь сам. А сейчас иди и помни: выбор есть всегда.
Строфа 5
- Поздравляю, - сказал Камерзан. - Не ожидал.
- П-поздравляю, - сказал Дорофей.
Андрей тоже пожал мне руку и сказал:
- Ну, старик, от всей души! Поздравляю!
- С чем?
- Ишь, скромник! Только что записался у Ружжо в добровольцы и еще спрашивает!
ЭПИСОДИЙ ВТОРОЙ
Строфа 1
Может не сработать закон всемирного тяготения или правило буравчика, может отказать закон больших чисел и, зачеркнув пять из тридцати шести, зачеркнешь нужные пять из тридцати шести, может отказать и не сработать все, что угодно, кроме закона вселенского ехидства. Его формулировка, как и все гениальное, проста: если неприятность может случиться, она непременно случится. И заветная карточка с выигрышными номерами почему-то оказывается неотправленной, молоко закипает именно в тот момент, когда звонит телефон, а привычный и надежный кухонный кран вдруг превращается в гейзер, окатывает новое платье ржавой водой и лихо разделывается с несмываемым заморским макияжем, превращая лицо в подобие ритуальной маски тасадай-манубе.
Мокрая с головы до ног, я несколько секунд ошеломленно наблюдала за весело фыркающей струей, пока не сообразила, что от хрестоматийной ситуация отличается тем, что есть только одна труба, из которой вытекает, и ни одной, в которую бы втекало, так что при пассивном отношении к делу кухня очень скоро превратится в бассейн.
Я сделала первое, что пришло в голову: попыталась заткнуть отверстие, образовавшееся после предательского отваливания крана, пальцем. Это было ошибкой. Толстая струя, бьющая в потолок, распалась на множество тонких, бьющих во все стороны разом.
