— Понимаю. И даже, доверяю. Но, как говориться, проверяю. Давайте-ка, прямо сейчас позовем специалиста, и пусть он посмотрит, все ли нормально с аккаунтом моего покойного друга. А то совесть у меня — такая неспокойная дама.
Тарас вложил в улыбку все обаяние не бритого байкера-любителя.
— Хорошо. Не вопрос. Прямо сейчас и посмотрим. Только имейте в виду, это не первый случай. Родственники приходят, жалуются, угрожают, а потом выясняется, что сам клиент, жена там, любовник, все и подстроил. Люди не хотят мириться с потерей, вот и увлекаются театральными эффектами.
Вертушка наклонился к монитору — большому, квадратному, какие перестали производить лет пять назад. Тарас неожиданно понял, чем ему так симпатичен кабинет и его владелец. Он тоже предпочитал материальную технику. Сухие пальцы, судя по звуку, забегали по старомодной кнопочной клавиатуре.
— Не люблю голограммы, — Словно извиняясь, ответил на взгляд Тараса директор, — Что поделаешь, ретроград. Вы не волнуйтесь, мы прямо сейчас все проверим. Я программист. Сам разрабатывал ядро «Последнего приюта», и, скажу без ложной скромности, пока наши конкуренты не смогли сделать ничего подобного. Итак, Лев Гирин…
Тарас извлек себя из кресла, обошел массивный стол черного дерева и встал позади Вертушки.
— Вы знаете, — Поморщился тот, — Я не люблю, когда у меня кто-то находится за спиной.
— Я тоже, — С сочувствием ответил Тарас и остался стоять на месте.
— Вы разбираетесь в программировании?
— Немного.
На самом деле, конечно, не разбирался, но Вертушке знать это было не обязательно.
Смирившись с присутствием рядом визитера, директор кладбища повернулся к экрану. Там, над поросшим ядовито-зеленой травой лугом, порхали длиннохвостые птицы и плыли, похожие на диковинных животных, облака. Главная страница кладбища напоминала одновременно кадр из мультфильма для младших школьников и лубочную открытку.
Несколько щелчков серебристой мышкой — в магазинах таких уже не продавалось года три как — и на мониторе появилась знакомая фотография Гирина. Затем она сменилась бирюзовым фоном с рядами ничего не значащих для Тараса цифр и знаков.
— Так-так, как я и говорил, никаких признаков взлома, — забормотал Илья Иванович, — Сейчас мы узнаем, кто входил в аккаунт. Хотя все и так ясно… Что за черт!
Вертушка на полминуты припал к экрану, а потом резко развернулся в кресле и оказался лицом к лицу со своим гостем. Директор кладбища сейчас выглядел гораздо старше, чем подумалось в первый момент Тарасу. Он вдруг понял, что Вертушке, скорее всего, давно перевалило за сорок. Если не за пятьдесят.
— Сегодня Лев Гирин, действительно, отправил несколько писем на разные адреса, — Растерянно произнес Илья Иванович. — Причем, сделал это сам — на входе его параметры.
— Такое возможно?
— Да. Если мертвец встанет из могилы и проведет сканирование сетчатки глаза. Других способов я не знаю.
Фил
Увидев Фила на пороге своей квартиры, Наталья Алексеевна порывисто обняла парня и впустила его в просторную прихожую. Там, на стенах, цвета ванильного мороженного, висело не меньше трех десятков картин размером с ладонь. На них жмурились, точили когти, спали вверх животами и чесали за ухом смешные коты, написанные акварелью. В углу, возле входа, стояла синяя ваза. Филу по пояс. Из нее, гигантским букетом, торчало штук двадцать рыболовных удочек. С леской, поплавками и крючками. Просто так, для красоты. На сосновом паркете лежал коричневый коврик, вырезанный в форме медвежьей шкуры. Два глаза-пуговицы смотрели на гостей с жалобным укором: «Топчите меня! Чего уж!».
По одной этой прихожей можно было понять: здесь живет счастливая семья. По крайней мере, еще до вчерашнего дня она такой была.
— Милый мой, как хорошо, что ты пришел! — Зашептала Настина мама, нервно заправляя за ухо каштановую прядь. — Она в комнате. С утра не выходит. Сидит и молчит.
Фил отчетливо ощутил ее страх. Он походил на тяжелый гладкий камень — казалось, можно протянуть руку и коснуться его холодного бока.
— Не бойтесь. Настя этого не сделает. Слишком сильно вас любит. Просто будьте рядом. Вы ей нужны. Очень.
Откуда к нему пришли эти слова? Простые и правильные — он сразу увидел, как у женщины разгладились морщинки на лбу и дрогнули уголки губ. Фил коснулся ее плеча, и Наталья Алексеевна благодарно накрыла сухой ладонью его руку.
— Спасибо. И почему я раньше не знала, что у Таси есть такой друг? Иди к ней. Поговори.
Комната казалась пустой. Фил едва удержался, чтобы не броситься к окну и не раздвинуть шторы. А вдруг пока он болтал с Натальей Алексеевной, ее дочь шагнула вниз с подоконника? Вчера Филипп еще до конца не верил, но сегодня знал совершенно точно: Настя обязательно попытается довести начатое до конца.
Он аккуратно прикрыл за собой дверь и огляделся. Нет, она была тут. Неподвижно сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и смотрела в пустоту. Фил неожиданно понял, что не улавливает ее эмоций. Словно рядом не живая девушка, а лишь пустая оболочка.
— Привет, — Короткое слово далось ему с огромным трудом. Неужели фигурка перестала работать? Или все дело в Насте? Если раньше он черпал слова из находящегося поблизости человека, то сейчас это было бесполезно. Девушку как будто окутывала темная мгла, растворявшая ее всю без остатка.
— Тебе лучше? — Эта фраза стала для него настоящим подвигом, но и она пропала впустую.
Настя продолжала молчать. На ней все еще была вчерашняя красная кофта с капюшоном и голубые джинсы. Похоже, она спала одетой. Ее лицо в тусклом свете, пробивавшемся сквозь плотные шторы, казалось отлитым из полупрозрачного пластика. Веки были приопущены, глазные яблоки не двигались.
Филу стало по-настоящему страшно.
Тогда он достал из-за пазухи теплую фигурку Пса на шнурке и, словно гипнотизер, покачал перед неподвижным лицом Насти.
— Откуда… она… у тебя?
Едва уловимое движение. Чуть заметный намек на радость. Легкий наклон головы.
— Это ее, — Девушка, сфокусировав взгляд на госте, кивнула в сторону постера над кроватью.
Только сейчас Фил обратил внимание, что на стенах небольшой комнаты поблескивали глянцевой поверхностью многочисленные изображения женщины в старорусской одежде. Тяжелое платье со сложным орнаментом, перехваченное широким золотым поясом, богатая накидка с меховым воротником, белая шаль, скрывавшая шею и волосы, поверх круглая шапка, расшитая драгоценными камнями. Там были репродукции картин и икон, кадры из исторических фильмов и фотографии театральных постановок. Строго говоря, со всех изображений смотрели разные женщины: молодые, в возрасте, блондинки, шатенки, красавицы, дурнушки. Но каждая из них была той, главной, которую имела в виду Настя.
