— Возможно… Не знаю… Тойво был… хорошим товарищем…
Наступило молчание.
— Есть еще одна вполне реальная вещь, — сказал вдруг Рассел. — Таинственные аборигены Земли Королевы Мод.
— Но, Джек, — перебил Стонор, — неужели и ты?..
— Да. Разорванный и отброшенный далеко от места разрыва шнур и исчезнувший перископ — вещи реальные. Они не могут быть проделкой «призраков», о которых твердит доктор. И даже пингвины, если бы им вздумалось навестить нас, едва ли были бы способны на такое…
— Шнур мог лопнуть сам от сильного натяжения. Ведь, поднимаясь по крутым участкам лабиринта, мы держались за него.
— Допустим, хотя тогда мы обязательно заметили бы момент обрыва. А перископ?
— Они утащили его, это ясно, как диагноз насморка, — сказал доктор. — Всю ночь они бродили вокруг Большой кабины и возились возле дверей. Это была ужасная ночь.
— Ну все-таки, кто «они»? — с раздражением спросил Стонор. — Вы, доктор, даже не можете описать, как они выглядят.
— Разумеется, я не смог разглядеть их как следует. В перископ были видны только тени. Не забывайте, что сильно мело. Но я хорошо слышал удары в дверь. Когда они приближались к двери, она даже изнутри начинала светиться.
— Светиться?
— Да, фиолетовым светом.
— Это очень странно, — заметил Локк. — Значит, у нас были одинаковые галлюцинации. В Ледяной пещере мы с Генрихом тоже видели фиолетовое свечение. Я даже хотел стрелять…
— Ты хотел стрелять и в меня с Джеком, когда мы возвратились, — перебил Стонор. — Это доказывает лишь то, что у всех нас не в порядке нервы.
— Это доказывает, что возле нашей зимовки происходит нечто такое, чего мы пока не в состоянии понять, — тихо сказал Рассел. — Непонятное нельзя сбрасывать со счетов.
— Что же ты предлагаешь, Джек?
— Выход один. Мы столкнулись с явлениями, которых не можем объяснить, обнаружили лабиринт, который не сможем до конца исследовать. При неясных обстоятельствах исчез наш товарищ. Выход один, Ральф. Надо связаться с советской станцией. Она недалеко. У них есть самолет.
— Никогда! — закричал Стонор. — Никогда! Просить помощи у советских ученых! Ты забыл, что мы нашли месторождение урана. Все что угодно, но не это.
— Постойте, Стонор, — поднял голову доктор. — Наш уважаемый ловец метеоров прав. У русских хороший врач. Вдвоем мы могли бы быстрее помочь Генриху. А об уране им совсем необязательно рассказывать.
— Нет, — твердо повторил Стонор. — Забудьте об этой идее. В случае организации совместных поисков им пришлось бы показать лабиринт. А там тоже уран. Нет, уж лучше просить помощи с континента…
— Стоит нам попросить помощи, Ральф, как первыми тут появятся именно русские, — насмешливо улыбнулся Локк. — Они ближе всех. Парни отзывчивые и… смельчаки, черт побери.
— Значит, будем выкручиваться сами, — запальчиво бросил Стонор.
Снова воцарилось молчание.
— Каков же план действий? — спросил наконец Локк.
— Надо… продолжать… поиски… Тойво… — внятно прошептал Ковальский.
— Конечно, — кивнул Стонор. — Попробуем организовать поиски на леднике… между Ледяной пещерой и Большой кабиной. В первую половину дня идем мы с Фредом; после обеда — Рассел с доктором. До темноты все должны быть в Большой кабине. Ночью дежурство по очереди. Джек, постарайтесь соорудить до ночи новый перископ с горизонтальным обзором.
— И с хорошим прожектором, — добавил Локк.
Рассел молча кивнул.
— А что передать по радио? — спросил Жиро, сосредоточенно разглядывая свои ногти.
— Ничего… Или нет: сообщите, что во время пурги пропал геолог Тойво Латикайнен. Тело пока не найдено.
— Гм, тело… И это все?
— Все.
Доктор сдвинул на лоб берет и покачал головой.
* * *
Поиски в окрестностях Большой кабины не дали результатов. Стонор и Локк еще раз добрались до Ледяной пещеры. Там все было на своих местах. Записка, адресованная Тойво, по-прежнему лежала возле радиопередатчика. Стонор поднял крышку люка, ведущего в лабиринт, долго всматривался во мрак. В ледяном коридоре было темно и тихо, ощутимо тянуло морозным воздухом.
«Странно, что мы не нашли выходов из этого загадочного подземного царства, — подумал Стонор. — А они явно есть. Сквозняк слишком силен. Надо во что бы то ни стало разыскать их…»
Послеобеденный поход геофизика и доктора также оказался безрезультатным. Они в нескольких местах пересекли ледник, заглядывали во все трещины; удостоверились, что темные пятна, выступающие среди снега и фирна, это — морена. На обратном пути Рассел предложил подняться на высокое плато, ограничивающее ущелье с юга. Доктор, проклиная в душе своего длинноногого спутника, согласился.
С вершины плато открылся вид на десятки километров вокруг. На северо-западе совсем низко над снеговым горизонтом висело неяркое оранжевое солнце. Густая синяя тень уже легла в долине. На юге за снежными волнами бескрайних белых увалов виднелись скалистые зубцы далекой горной цепи. Над ними в темнеющем небе висели радуги. Вихрь, летящий из глубин континента, уже поднял в воздух мириады мельчайших снежных кристаллов. Они преломляли солнечные лучи, образуя радужные пояса и своды.
— Надо возвращаться, коллега, — поеживаясь, сказал доктор. — Солнце заходит…
Рассел пристально всматривается в снежную равнину, раскинувшуюся на юго-восток от плато. Где-то там, на юго-востоке, пять дней назад упали обломки гигантского болида… Как добраться к месту падения?
— Если бы у нас был самолет, — тихо сказал геофизик.
— О-о! — оживился доктор. — Самолет! Можно было бы улететь в Монтевидео… Я хотел сказать, отправить туда Генриха, — поправился он, заметив удивленный взгляд Рассела.
С последними лучами солнца доктор и геофизик подъехали к Большой кабине. Локк копался возле метеобудки. Сто-нор прилаживал прожектор к новому перископу.
На вопрос Стонора Рассел отрицательно покачал головой.
— А у нас новость, — зло прищурился Стонор. — Радиограмма от русских. Предлагают помощь. Вероятно, слышали наш разговор по радио.
— Что ты ответил?
— Поблагодарил, просил не беспокоиться.
Рассел отвернулся и молча прошел в Большую кабину.
Вопреки предсказаниям доктора, ночь прошла спокойно. Ветер переменил направление и пригнал вереницы облаков. Столбик ртути в термометре поднялся до минус десяти градусов.
— Погодка на славу, — объявил Локк, возвратившись в полночь с метеоплощадки. — Тишина… Ни ветра, ни призраков… И такое полярное сияние — сквозь облака видно.
Доктор смущенно кашлянул.
По очереди дежурили у перископа, освещая окрестности зимовки сильным лучом прожектора. Каждый час дежурный поднимался наверх, обходил вокруг Большую кабину и метеоплощадку. Под утро снова налетел ветер, поднял в воздух снежную пыль.
— Через три часа рассвет, — сказал Стонор, дежуривший в последнюю смену. — Ваши призраки, доктор, решили оставить нас в покое. Запремся покрепче — и спать… Можно опустить перископ и выключить прожектор.
С восходом солнца пурга улеглась. Около десяти часов утра Локк открыл главный вход и принялся расчищать дорожку к метеоплощадке.
Возле будки с приборами лопата наткнулась на что-то твердое. Локк копнул глубже и вытащил… трубу перископа. Метеоролог растерянно оглянулся. Над снеговым куполом Большой кабины ярко блестел объектив второго перископа, только что выдвинутого Расселом.
— Так, — процедил сквозь зубы метеоролог, — ко всем прочим талантам, наш эскулап еще и актер… Ну, сейчас я ему устрою сцену с распущенными волосами…
Взвалив на плечо перископ, Локк решительно зашагал в Большую кабину.
На шум, поднятый разъяренным метеорологом, в салоне собрались все обитатели зимовки.
— Мошенник, фигляр! — кричал Локк, тыча под нос доктору обледеневшую трубу. — Я тебе покажу, как издеваться над товарищами!
— О-эй, подожди, Фред, при чем тут я! — бормотал доктор, поспешно отступая в угол салона. — Стонор, Рассел, держите его, он убьет меня!..
