Он непроизвольно шагнул следом. Едва он очутился достаточно далеко от дверей, воспоминания о неприятностях начали слабеть. Она тоже остановилась и посмотрела на него снизу вверх.
— Плохи наши дела, — сказала она, покачав головой. — Неудивительно, что мы все время не уживались.
— Неудивительно, — глухо отозвался Том, ощущая горечь и боль неудачи; воспоминания нахлынули слишком внезапно. Он был одновременно возбужден, зол и подавлен. Спустившись, он встал рядом с Донной. Она не побежала, не набросилась на него, и это кое о чем говорило. Рядом с ней ему стало легче. В шестидесятые ему всегда было легче с ней, чем без нее.
Он глубоко вздохнул.
— Я сейчас пойду и выключу кондиционер.
— Ты уверен, что желаешь этого? Не хочу, чтобы ты ради меня менял что-то в квартире.
— Зато я хочу, — ответил он, надеясь, что не лжет самому себе.
Она сжала его руку.
— Ты просто прелесть. Постараюсь тебя за это осчастливить.
Ее обещание погнало его вверх сразу через две ступеньки. Несколько прыжков вдоль коридора — и вот он в квартире.
Он оказался прав. Внутрь в самом деле лучше заходить сразу, а не постепенно — словно ныряя в бассейн с холодной водой. Воспоминания, разумеется, нахлынули потоком, но не успели приобрести остроту. Он взялся за ручку хроностата, повернул ее решительным движением. Гул смолк. Привычного, почти не воспринимаемого шума не стало. Он прошел в спальню и распахнул окна, впуская прохладный воздух. В голове снова замелькала мешанина воспоминаний, но теперь они скорее уходили, чем возвращались.
Когда он вошел в комнату, со столика уже исчез маленький калькулятор. «Хороший признак», — подумал он и взглянул на стрелку хроностата. Ага, уже опустилась почти до семидесяти… Он несколько раз открыл и закрыл входную дверь, проветривая квартиру. В голове опять замелькало, но совсем ненадолго.
Он снова проверил стрелку. Шестьдесят восемь. Да, достаточно.
— Донна, — позвал он. — Уже можно.
— Иду, — отозвалась она. Теперь она бежала вверх через две ступеньки.
— Хочешь вина?
— Конечно. Любого, какое найдется.
Том открыл холодильник. В нем стояла полугаллонная бутылка «Спаньяды». Он наполнил два стакана, принес их в комнату.
— А мне нравится плакат, — заметила она, указывая на огромное черно-белое полотно, на котором пюмадными буквами было написано: «ПРОДОЛЖАЙТЕ НЕСТИ ЧУШЬ». Пока работал кондиционер, его не было, но раз плакат понравился Донне, Том не стал обращать внимания на исчезновение картины, которая в конце семидесятых висела на этом месте.
А потом, как и множество раз в прошлом, они направились в спальню. Позднее Том перетащил в спальню телевизор, включил его, покрутил колесико настройки, отыскал выпуск новостей и опять лег рядом с Донной.
Некоторое время он почти не прислушивался к сводке — наблюдать, как медленно тает румянец в ложбинке между грудей Донны, было гораздо интереснее. Краем уха он уловил, что в Миннесоте, наконец, потеплело до тридцатых.
— Все еще паршиво, но уже лучше, — пробормотал он. лишь бы подтвердить, что следит за передачей.
Донна кивнула — она смотрела программу внимательно.
— Помнишь, как прошлой зимой похолодало ниже нуля и правительство пыталось доставить продукты на собачьих упряжках? Люди голодали. В Соединенных Штатах — и голодали! До сих пор не могу поверить.
— Ужасно, — согласился Том.
Настала очередь прогноза погоды для их штата. Как обычно, диктор говорил с неестественной бодростью:
— В большинстве прилегающих к городу районов завтра ожидается начало семидесятых, — радостно сообщил он, тыча указкой в карту, — в долинах и пустыне потеплеет до середины или конца семидесятых. Прекрасной тебе погоды, Лос-Анджелес!
Донна медленно и глубоко вдохнула.
— Мне лучше уйти, — произнесла она, села на край кровати и начала одеваться.
— А я надеялся, что ты останешься. — Он хотел произнести эти слова с болью в голосе, но опасался, что вместо нее пробьется обида.
Очевидно, ему удалась нужная интонация, потому что Донна тихо ответила:
— Том, сейчас я тебя очень люблю. Но если я проведу эту ночь с тобой, и мы проснемся в начале семидесятых…
Нахмуренное лицо Тома показало, что он все понимает. Донна грустно кивнула и встала. Мысль о ее уходе причиняла Тому боль, потому что сейчас он по-настоящему ее любил.
— Послушай, — осторожно начал он, — допустим, я установлю кондиционер на шестьдесят восемь. Тогда ты останешься?
Вопрос захватил Донну врасплох.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила она. В ее голосе чувствовалось сомнение.
Теперь и Том задумался, верит ли он собственным словам. В конце шестидесятых его квартира станет совсем другой. К примеру, ему будет очень не хватать маленького калькулятора. Вместо него придется орудовать счетной линейкой, но с линейкой в его профессии не очень-то заработаешь. Но это мелочь, верхушка айсберга. В шестидесятые замороженная пицца больше походила на картон…
— Давай попробуем, — решился он. Лучше картонная пицца с Донной, чем «мозарелла» без нее.
Том закрыл окна в спальне, вышел в комнату и настроил хроностат. Прибор не включился сразу, потому что в квартире уже было шестьдесят восемь, но, передвигая стрелку, Том снова задумался над своим поступком. Он заметил, что книжная полка исчезла. Кое-каких книг ему будет не хватать.
— И Черт с ними, — сказал он вслух, направляясь в ванную.
Взяв зубную щетку, он кое о чем вспомнил и начал бестолково копаться в шкафчике возле раковины. Изо рта у него торчала щетка, по подбородку стекала пена, и со стороны он напоминал бешеную собаку. Остановился он столь же внезапно, как и начал — к его удивлению, в шкафчике отыскалась запасная щетка. Когда Том, слегка покраснев, торжественно вручил ее Донне, та хихикнула.
— Где ты сейчас работаешь? — спросила она, снова ложась в постель. — Если это примерно то, чем ты занимался, когда жил здесь…
— Нет, — быстро ответил он, поняв суть ее вопроса. Если он каждый день на работе станет вспоминать свежие обиды и ссоры, то у них ничего не получится, как бы они ни старались дома.
— А ты чем занимаешься? — спросил он.
Донна рассмеялась.
— Я, наверное, не пошла бы в универмаг, если бы не знала, что их кондиционер сломан. Люблю шестидесятые. Я работаю в магазинчике грампластинок под названием «Босые звуки», и это меня вполне устраивает.
— Понимаю, — кивнул он. — Давай спать.
Она призывно улыбнулась:
— Мы этим уже занимались.
Схватив подушку, Том сделал вид, словно собирается швырнуть ее в Донну.
