Уже после того, как Кэти упомянула в мимолётном разговоре Фрэнка, я задался мыслью узнать его полное имя. Простое «Фрэнк» меня не устраивало. Я пошёл в гостиницу, улучил момент, когда портье отлучится, и заглянул в книгу. Элоун, прочитал я. Говорящая фамилия [9].
А через два дня, когда я увидел Фрэнка во второй раз, он целовался с Кэтрин Бреннон на заднем дворе «Отеля Делюкс». Тогда я возненавидел этого выскочку. Я проклинал его, я не мог спокойно стоять и даже подпрыгнул от злости (это смешно звучит, но я был и в самом деле чертовски зол). Что делать, спрашивал я и признавался себе, что не знаю.
Мы были знакомы с Кэтрин чёрт-те сколько лет, я покупал ей сладости и смешил её, я делал для неё домашние задания и сочинил стихотворение, а он только приехал и уже получил больше, чем я за всё время знакомства. Сейчас я, конечно, всё понимаю. Боже мой, дарил конфеты и решал задачки, смешно. Но тогда мои тщетные любовные потуги казались мне очень заметными и красивыми.
Ладно, вернусь к Элоуну. Итак, он целовался с Кэтрин, а я наблюдал за ним через щель в заборе. Я тогда ещё ни разу не целовал девушку. И воспринимал поцелуй как что-то такое воздушное и нежное, точно зефир в шоколаде. Мне было странно видеть, как они впиваются друг в друга, как он пытается захватить как можно больший участок её лица, а когда они отрывались друг от друга, я видел, что последними расплетались их языки.
Да, Кэтрин казалась весьма искушённой в этом плане. Правда, вовсе не потому, что у неё были отношения с мальчиками. Просто у её отца был видеомагнитофон и большая коллекция порнофильмов. Об этом я тоже узнал гораздо позже – когда мы начали встречаться с Вирджинией, и эта коллекция служила нам учебником любви. Хотя не исключаю, что многому Кэти научил именно Фрэнк Элоун.
В тот день я в сердцах пошёл прочь, кляня судьбу и обещая себе больше никогда не разговаривать с Кэтрин Бреннон. Конечно, на следующее утро, встретив её на улице, я как ни в чём не бывало поздоровался. При этом я заметил, как она светилась, как была счастлива. Значит, мне не на что надеяться.
Фрэнк Элоун приехал в середине августа, даже ближе к концу месяца. Каникулы подходили к своему логическому завершению; я немного скучал по школе. Я ждал, когда в город снова приедет жёлтый автобус и повезёт нас прочь, и Кэтрин будет сидеть у окна, а я – рядом с ней.
А ещё через день я во второй раз поговорил с Фрэнком Элоуном.
На этот раз он шёл мне навстречу по улице. Никакого Сабатини у меня не было, зато было страстное желание что-либо у Фрэнка узнать. Подростковая ревность всегда такова. Главное – не добиться любви, а мучить своё сердце сознанием того, что твоя любовь принадлежит другому. Романтика страданий.
«Привет!» – сказал он.
Я кивнул. Он явно не собирался со мной заговаривать, просто поздоровался. Но я должен был его задержать.
«А зачем вы приехали, мистер Элоун?» – спросил я.
Честно говоря, такой наглости я от себя не ожидал. Просто мне показалось, что я ничего, совсем ничего не должен этому человеку. И он мне ничего не должен. И он не расскажет моей матери, что я был нагл по отношению к нему. И вообще, человек, который целуется с Кэти, вполне может быть воспринят как ровесник.
Он остановился и улыбнулся.
«У меня есть одно небольшое дело».
Меня подмывало спросить: целоваться с Кэти? Может, переспать с ней?
Но на это я не решился.
«Что же это за дело?» – спросил я.
Он покачал головой.
«Это только моё дело».
Его улыбка поблекла. Не то чтобы пропала, но стала какой-то грустной, отстранённой. Точно дело было неприятное. Странно. Мне казалось, что человек, поцеловавший Кэти, должен быть счастлив.
Чёрт побери, я не знал, как ещё задержать его, какой ещё вопрос задать. Нам было не о чем разговаривать. Нас связывало лишь то, что мы любили одну женщину.
Пока я раздумывал, он сказал: «Ну, я пойду».
И я не нашёл, что ответить.
* * *
Второго сентября должен был приехать первый школьный автобус из Баффало. Я ожидал этого дня с нетерпением – даже не потому, что мне предстояло чаще видеться с Кэти, а потому, что ей предстояло реже видеться с Фрэнком. Меня это утешало.
Что мне оставалось кроме как следить за Фрэнком Элоуном? Ничего. Моими глазами и ушами был сам город. Я видел, как он смеётся, беседуя с Миддлвестом, как помогает миссис Пратчетт дотащить пакет с покупками от магазина до дома, как что-то обсуждает с Бренноном. Последний вряд ли догадывался, что его дочь крутила шашни с приезжим, тем более, тот был старше неё чуть ли не в два раза. По крайней мере, выглядел он на тридцать с лишним.
Про любовные приключения новоявленной парочки я узнавал от Вирджинии. Она доносила мне обо всём. Раздражало меня только обожание в её глазах, когда она рассказывала мне, что Элоун возил Кэти в город. Машину он брал у мистера Хофтона, видавший виды «Понтиак Бонневиль» шестьдесят девятого года. Хофтон сам почти не ездил, поэтому «Понтиак» застоялся и практически пришёл в негодность. Элоун за два дня привел машину в чувство и уже во вторую поездку взял с собой Кэтрин. Бреннон говорил: «Пусть девчонка хоть в кино съездит, от Фрэнки плохого не будет…»
Я поражался тому, что Бреннон знал Элоуна от силы несколько дней, а уже относился к нему как к родному.
Более того, Вирджиния рассказала мне, что Бреннон думал освободить Фрэнка от платы за комнату. Мне казалось, что целью Элоуна была именно Кэти. Причём не просто поиграть с ней и бросить как сломанную куклу, а – чем чёрт не шутит – жениться. Последняя мысль вызывала такую бурю ревности, что у меня темнело в глазах. Да, Кэти всего шестнадцать, но по разрешению родителей и по законам штата она вполне может стать законной супругой Элоуна.
Представьте себе, какой сумбур царил в моей голове. Я даже сейчас не могу толком упорядочить мысли, которые не давали мне спать в последнюю неделю лета 1978 года.
Но вернусь непосредственно к событиям.
Элоун катал Кэтрин на машине. Он возил её в Баффало дважды – в кино и на какое-то представление проезжей театральной труппы (впрочем, и оно проходило на сцене кинотеатра). Он гулял с ней где-то, говорил ей какие-то слова и за день до появления школьного автобуса занимался с ней любовью.
Вы думаете, такое можно скрыть?
Нет. Тем более от меня, так старательно следившего за каждым шагом соперника. Вирджиния прибежала ко мне во второй половине дня. Она была растрёпана, глаза на пол-лица, какая-то солома в волосах.
«Они…» – проговорила она, задыхаясь.
«Отдышись», – ответил я.
Но она рвалась говорить.
«Они… это…»
Надо сказать, что о сексе я тогда имел довольно отдалённое понятие. Не забудьте, в те времена не было Интернета, а порнуху достать в нашем городке было невозможно. Ну, не считая запасов Бреннона. Но их мы с Вирджинией нашли гораздо позже. К тому времени я уже понимал, что мужчина и женщина должны как-то слиться, но как – этого я не знал. Целоваться – да, нужно. И вот эту штуку нужно как-то куда-то засовывать (что такое эрекция я, конечно, знал, потому что с поллюциями и эротическими снами у меня всё было в норме). Но более – ничего.
