Николаев развел руками, обаятельно улыбнулся:
— А вы бы согласились помочь, расскажи я свой план?
Странное дело — этот медведь умел быть очень обаятельным.
— Я стараюсь не вмешиваться в подобные истории, — заметил господин Ра. — Не люблю привлекать к себе внимание.
— Рудик мог узнать о вас и без моей помощи.
— И тем не менее это вы поведали обо мне господину Елаксу. Потом помогли ему собрать сведения… и не забыли предупредить меня. Надо отдать должное, вы мастерски столкнули нас лбами.
— Я не сомневался, что Рудик поведет себя грубо и бестактно, — спокойно произнес Николаев. — Он большая свинья.
— Он был большой свиньей, — уточнил господин Ра.
— Да, вы правы — был. Именно был. — «Настоящий генерал» позволил себе усмешку. — Я знал, что Рудик станет давить. Он не умел действовать иначе, был очень не гибким. А когда Рудик закусывал удила, оставалось только подчиняться… или уходить. Вы, в свою очередь, не собирались делать ни того, ни другого.
— Я вырос в Москве, — с прежней рассеянностью сказал господин Ра. Он не отрывал взгляд от серебряной ложки. — я гулял по бульварам и скверам задолго до того, как на них появились все эти рудики. И я собираюсь жить здесь и впредь.
— Понимаю, — пробормотал Николаев.
— Вы это хорошо понимаете, — согласился господин Ра. — Вы сделали ставку на мою сентиментальную любовь к родным улицам и не ошиблись. Мне проще избавиться от какого-то там рудика, чем переехать в другой город.
«Настоящий генерал» молчал.
— Но что мы все обо мне? — улыбнулся господин Ра. — Скажите, это правда, что теперь, после скоропостижной кончины господина Елакса, вы являетесь едва ли не единственным претендентом на пост председателя совета директоров «РДК»?
— Не единственным, — уточнил Николаев. — Но основным.
— Неожиданностей не предвидится? — поинтересовался господин Ра.
— Нет.
— Вас выберут.
— Да.
— Это хорошо.
— Согласен. — Дмитрий Евгеньевич выдержал короткую паузу. — Если бы Рудик не умер, то на следующем заседании он бы вышиб меня из правления.
— Мне рассказали и об этом, — нейтральным тоном ответил господин Ра.
— Я уже обратил внимание на вашу прекрасную осведомленность, — вежливо сказал Николаев.
— В «Круг любителей покушать» ходит много людей. Это мои друзья.
— А вот Рудик не терпел рядом с собой сильных людей… и совсем не умел дружить с равными. Что его и сгубило.
— Сгубило его другое… — Господин Ра оторвался от созерцания серебряной ложки и посмотрел на собеседника. — Кстати, мы совсем забыли о еде. Попробуйте этот восхитительный салат. Я приготовил его специально.
Ноэль — Николаев видел только руки, но понял, что это Ноэль, — выставил перед гостем блюдо. Запах пряностей, изящно порезанные овощи, капелька соуса.
— Пахнет замечательно.
— Попробуйте, каков он на вкус.
Несколько мгновений мужчины смотрели в глаза друг друга. И оба старались выглядеть невозмутимыми. Едва ли не безразличными. Затем Николаев распечатал палочки и спокойно принялся за еду.
— Прекрасный салат.
Господин Ра сделал маленький глоток воды из хрустального бокала, помолчал и улыбнулся:
— Приятного аппетита, друг. И… добро пожаловать в общество истинных гурманов.
ГЕННАДИЙ ПРАШКЕВИЧ
ПОДКИДЫШ АДА
На седьмом витке сорвало центральный слипс — процессы пошли обвально. На девятом — взрывом разнесло кормовую часть корабля. Зеленые заросли под кораблем накрыло чудесным снежным зарядом выброшенных в атмосферу микроскопических вольфрамовых спиралей.
«Еще, еще… Где ты этому научился?..»
Интерпретации перехваченная информация не поддавалась.
Выпучив сайклы, Аххарги-ю держался. Он успел обозначить контуры будущего существования: сущность — тен отстрелило в районе северного полюса над белыми ледяными островками, сущность — лепели развеяло над зеленым массивом тропиков. Электромагнитные сигналы, беспорядочно колеблющие мембраны отбора, вряд ли стоило относить к системным. Зеленая планета не относилась к мирам, облагороженным разумом. Перехваченные сигналы вполне могли прорваться из будущего. Даже из чрезвычайно далекого будущего. На таком подходе настаивал, например, контрабандер нКва, заподозренный в Ошибке. Потому Аххарги-ю и отправился на зеленую планету, а нКва разместили под охраной на одном уединенном коричневом карлике. Единственными соседями контрабандера были теперь Козловы — шумная, хамоватая, неопрятная триба, из-за которой, собственно, разгорелся весь сыр-бор.
С мягким шипением обломки корабля сгорели в атмосфере.
Бесшумный взрыв вспугнул не вовремя проснувшегося ленивца. Зверь вскрикнул и разжал длинные когти. За многие миллионы лет пронзительный страшный свет впервые выделил в джунглях каждое растение, выбелил жирную почву, смял гнилые кочки, влажно шевельнул раздутыми воздушными корнями. Воздушной волной вдавило в раздавшийся влажный подлесок грандиозные облака москитов, сорвало тучи листвы, горячим вздохом опалило перевившиеся по стволам лианы. Сбитые лепестки орхидей окрасили реку почти по всему течению. Черви в моментально прогревшемся иле замерли, рыбы застопорили движение плавников.
После такой чудовищной вспышки ливень показался черным.
Успеть войти в живое чужое тело! — вот главное, о чем помнил Аххарги-ю, расчетливо расправляя спутавшиеся щупальца. Вне сущностей — тен и — лепсли азотно-кислородная среда была для него убийственной. Если в течение короткого времени не попасть в какое-то из местных живых тел, гибели не миновать. Можно окислиться. Можно превратиться в беспорядочное облако оплавленных вольфрамовых спиралей. Можно превратиться в медлительно размышляющую скалу.
Аххарги-ю не нравились все варианты.
Сущность — ю сама по себе не может противостоять энтропии. Следовало срочно спрятаться в одной из местных живых форм. В миллионную долю секунды, пока чужой мир насквозь, как рентгеном, просвечивало звездной вспышкой, Аххарги-ю успел рассмотреть мутную реку, зеленые душные заросли, сплошной массой заполняющие пространство до самого горизонта, а на широкой, поблескивающей под Солнцем протоке — два связанных Цепями плавающих сооружения. Одно — латинской косой оснастки, другое — ощетинившееся, как сороконожка, обломками весел. Над выгнутыми бортами вспухали плотные клубы порохового дыма, звучали хлопки выстрелов. Двуногие запаленные существа с хриплым ревом карабкались по веревочным лестницам, глухое эхо отражало дикие голоса. На носу судна, сохранившего косой парус, на длинном бушприте раскачивалась над волной понурая человеческая голова. Возможно, своеобразное проявление каких-то неизвестных обрядов, решил Аххарги-ю. В отчете контрабандера такие штучки упоминались.
