Они оставили машину на обочине, и Картазаев непроизвольно ускорил шаги. При виде домика лесника он припустил бегом.
— Они здесь! — крикнул он на бегу.
На веревках висело свежевыстиранное белье, широкие белые простыни, вообще, все белое.
Картазаев побежал, споткнулся, даже упал на колени. Потом сразу оказался у двери и забарабанил в дверь.
— Это я, Маша! Открой!
Дверь медленно с громким скрипом растворилась. За ней застыла Маша. Некоторое время она неподвижно смотрела на него, не узнавая.
— Это я, Маша! — сказал он, счастливый.
Девушка бросилась ему на шею и стала осыпать поцелуями, на которые он толком даже не смог толком ответить.
— Погоди, Маша. Тут же люди, — он отворачивал лицо. — Что с Мошонкиным?
Не успел он так сказать, как Мошонкин уже был рядом с Машей и обнял девушку. Это задело Картазаева.
— Ты же ранен был? — недовольно заметил он.
— С кем ты тут разговариваешь? — не понял Мошонкин.
— Как с кем? — стушевался Картазаев. — Со мной же!
— Никого не вижу, — упрямо продолжал тот.
— И Раевского не видишь?
— Никого!
Картазаев оглянулся, и ему стало так страшно, что даже сердце прихватило.
Сосны стояли мертвые, одни стволы, и нечто серое сползало по стволам на землю, и она тоже становилась серой и мертвой, выцветала на глазах. Из-за стволов выходили "кроты". Молчаливые, серьезные, и у никого не было глаз. Лишь гладкие пустые сразу опустевшие лица.
— Вольд! Он вернулся! — сдавлено прошептал Картазаев. — Но почему?
Он понимал, что надо бежать, но продолжал стоять. Маша потянула его. И он увидел ее руку, раздувшуюся с черными остановившимися венами.
— Маша, почему ты не вернулась за Раевским? — спросил он. — Я же сказал тебе адрес!
Он повторял этот вопрос снова и снова. Даже тогда, когда "кроты" добрались на него. Множество холодных разбухших рук рвали его, тащили, он сопротивлялся, пока хватало сил, и все повторял:
— Почему ты бросила Раевского?
Окружающие предметы-лес, "кроты", дом лесника- стали коверкаться и уменьшаться, словно скручиваемый бумажный ком, пока не уменьшился до размера макового зернышка, а потом со страшным шумом и стремительностью втянулся ему в зрачок.
Мир прекратил существование во второй раз.
На этот раз Картазаев очнулся в гораздо более жуткой обстановке.
Он сидел в пропахшем смертью зале, и вокруг, как ни в чем не бывало, продолжали восседать празднично разодетые мертвяки. Но этого не должно было быть!
Кошмарный сон продолжался. Он не хотел заканчиваться, а неотвратимо переходил в следующий, и конца кошмарам не видно. Сколько раз суждено ему проснуться в наполненном смертью зале и сколько раз суждено умереть?
Картазаев вышел на улицу. И снова как в прошлый раз его встретило блеклое солнце, которое больше не освещало, а навевало тоску.
Но не все было как в прошлый раз. Он внутренне напрягся, увидев "кротов".
Но они не собирались его атаковать. Им было не до этого.
На ногах не было никого, хотя "кроты" были повсюду. Кучей неопрятного тряпья они лежали повсюду — на тротуарах, на газонах, свисали с балконов и открытых окон.
Многие судорожно дергались и даже пытались ползти, но встать уже не могли. Зрелище было не для слабонервных.
Он пошел, обходя ползущих и тянущих к нему руки "кротов". К дому Раевского подошел беспрепятственно, разве что пришлось попетлять. Душу воротило от такой прогулки. Вольд никуда не делся, и гниющий заживо агонизирующий город угнетал.
Его слегка успокоило, что дверь оставалась припертой изнутри стальным листом, значит, парень был дома. Он раздвинул дверь на ширину, достаточную, чтобы пролезть одному человеку и проник в подъезд. Забарабанил в дверь, крича:
— Толя, открой! Это я вернулся!
Дверь открылась сама. Он понял, что это очередная ловушка, но он слишком устал, чтобы не идти до конца. И он вошел.
Прихожку миновал сразу, заметив и приоткрытую дверь в ванную, и неявное чужое присутствие. Он сразу все понял, но ему надо было успеть проделать одну штуку, пока тот, кто затаился на кухне, не войдет следом за ним в комнату, чтобы прикончить его.
Он встал напротив окна и успел повернуться, когда в комнату следом за ним вошла смерть.
— А где Раевский? — спросил Картазаев.
— Он вместе с родителями, в ванной, — сказал Дэн. — Хороший мальчишка, и мне совершенно не хотелось его убивать, но он не захотел уходить. Все про любовь к родителям говорил. Нет никакой любви! А ты пунктуален, Везунчик. Обещал и явился.
В руке у него был пистолет.
— Не надейся на быструю смерть, ты разрушил все, что я создал, ты погубил моих ребят, и слишком долго добирался до тебя. Для начала я отстрелю тебе все пальцы.
— Дэн, уже все кончилось! — сказал Картазаев. — Вольда больше нет!
— Ошибаешься, — Дэн позволил себе усмехнуться. — Вольд у меня здесь! — и указал себе на голову.
Парень был безумен. Нельзя долгое время заниматься убийствами, купаясь в ненависти и страхе своих жертв, чтобы остаться нормальным. Ненависть и есть Вольд.
— А ты молодец! — сказал Картазаев.
— Заговариваешь мне зубы?
— На самом деле. Если бы не ты, не было бы нашего оперативно-поискового управления в том виде, в котором оно существует сейчас. Нам нужно было чрезвычайно сильно обжечься, чтобы научиться терпеть боль.
— Правда? — с надеждой переспросил Дэн. — Ты действительно, так считаешь.
— Конечно, — сказал Картазаев, его охватила такая тоска, что все уже по существу закончилось, а ему сейчас умирать, но другого выхода не было. — Ты настоящий создатель ОПУ. И твое имя навсегда останется на первой странице.
Дэн переложи орудие в левую руку.
— Ладонь вспотела, — пояснил он, но на самом деле, он вытер что-то с лица, то ли пот, то ли слезы.
Или кровь.
— Это будет самая черная страница в нашей истории. Была бы моя воля, я бы заставил начинающих оперативников плевать на твое имя!
Дэн расхохотался.
— А ты чуть меня не провел! Думал, что я тебе поверил да? Что я, разозлившись, застрелю тебя на месте? Нет, сначала пальчики! Нет, признайся, что надеялся на пулю в лоб?
— Нет.
— Врешь! — закричал Дэн. — Буйвол тоже строил из себя героя, а умер страшно! Тебе не сказали, как он умер? Они даже этого тебе не сказали! Мне будет противно тебя убивать, полковник! Так и знай!
— Мы умрем вместе, — покачал головой Картазаев.
— Не надейся! — и Дэн предупредил: — Левой я стреляю не хуже!
— Верю, — пожал плечами Картазаев.
— Что ты там прячешь за спиной? Думаешь, я не вижу!
