Я дернулся, еще не сообразил, что меня так вскинуло, но уже взвинченный, словно перед харей носится жар-птица, нужно только суметь ухватить. Микробы! У этих гадов внутри меня свой мир. Одни вредят, другие защищают. И те, кто защищает, стараются держать меня здоровым, крепким, бодрым. А то подохну – тоже склеют ласты.
Обычно те, что окопались, намного сильнее, цивилизованнее, у них развитее общество, они укрепляют границы государств, а мои вирусы – кожу, так что большинство разбойничьих шаек гибнет еще там, на границе. А те немногие, что прорываются за бордюр, вскоре излавливаются фагоцитами и выбрасываются вместе с телами погибших защитников обратно в виде гноя.
Что я за олух, Наташа уже несколько лет твердит, что человек – не отдельное существо, как считают дикари, и я в том числе, а сложнейшее сообщество десятков тысяч видов микроорганизмов, макроорганизмов и просто организмов, включая глистов, что, оказывается, защищают печень и не дают развиваться астме!
Всего в человеке, как помню по словам Наташи, этих симбионтов многие миллиарды, живут в печени, почках, сердце, кишках и даже в глазном яблоке. Теперь понимаю, что только эти гады держат человека в его рабочем состоянии, не дают рассыпаться, побуждают двигаться, охотиться, искать добычу, есть, расширять ареал, добиваться власти, копулироваться с как можно большим количеством особей, чтобы передать в будущее подрастающее поколение симбионтов-паразитов, а также двигать хайтек и строить космические корабли, чтобы попасть и на другие планеты.
Человек – это прежде всего сообщество живущих в нем микроорганизмов! Может быть, человеком вообще нужно называть не совсем то, что привыкли…
Я бил кулаком в ладонь другой руки, получалось смачно и мощно, лупил по бокам и наконец постучал по лбу, стараясь подшибить промелькнувшую мысль и не дать скрыться. Сейчас модно искать намеки на грядущий взлет хайтека в Библии, а Библия такая вещь, что можно найти все, что ищешь. Так вот, если по ней, Господь Бог вдохнул в первого человека микробов, верно назвав их душой.
Я торопливо повернул руку тыльной стороной, пальцы привычно пробежали по татуировке. Вспыхнуло окошко, показалось преисполненное скорби милое лицо Наташи. Я впервые за несколько лет расхохотался мощно и свободно. Она в удивлении вскинула брови.
Я произнес как можно более небрежно:
– А напомни адрес того фонда!
Михаил Уткин
Программа жизни
– Лимфоциты, лимфоцитики… Ну почему же, почему же не хотите вы… – бормотал Славутич, потирая челюсть. На экране пульсирует серый туман питательной жидкости, зеленые кляксы судорожно ворочаются, перекатываются и одна за другой гаснут.
Очередной штамм синтетических клеток не желал жить. Да и вообще ничего не желал! Уже который месяц нет никаких положительных результатов. Коту под хвост недельное комбинирование, казалось бы, идеально подобранных ДНК. Раз за разом переделанные под стволовые клетки лимфоциты не желают превращаться, как те в другие. Стоит хоть немного скорректировать ДНК, и не желают эти организменные амебки ничего делать в этом самом организме! Соответственно, мечты о биологических ассемблерах так же далеко, как… как… Он посмотрел по сторонам, рассеяно додумал: очень далеко… Поморщился.
Тысячи повторных экспериментов, а когда сократили финансирование, начал брать клеточный материал у себя и коллег. Едва пробил минимальные премии… В сущности, собственные лимфоциты и стволовые ничуть не хуже посторонних. Впрочем, воз и ныне там.
Клетки копошатся на предметном стекле, перемещаются… все медленнее, неуютно им в растворе, замирают…
Славутич встрепенулся, метнулся к микроскопу. Слишком расслабляет наблюдение с монитора! Температура жидкости должна быть не ниже 36–37 градусов, как в теле! Контроллер словно услышал, отчетливо щелкнул и увеличил подогрев.
А что, если нагреть повыше? 36,5, 37, 37,5… 39… с тестируемыми промежутками времени, с фиксацией повышенной активности. Но нет… стволовые попросту погибают и утилизируются лимфоцитами. Которые тоже вскоре погибают.
Когда кажется, что реакция пошла и очередной штамм вот-вот начнет делиться, невольно вжимаешь глаза в окуляры микроскопа. В результате вокруг глаз четкие постоянные круги. Похоже, еще пара лет – и вовсе профессиональный мозоль будет, как у каратиста на кулаках.
Можно, конечно, спокойно смотреть с экрана монитора, но это кажется чем-то неправильным. «Когда вы изучаете микробов через микроскоп, не забывайте, что и они изучают вас с той стороны». Никогда не пугала эта фраза. Напротив, казалась правильной и естественной, мол, пусть изучают, просвещаются…
Убаюкивающее загудела центрифуга. Впрочем, сейчас все убаюкивает – неделя почти без сна сказывается. Встряхнулся, походил, пока проходит сепарация.
Теория ясна – придать лимфоцитам свойство стволовых клеток, на практике же они категорически не желают совмещаться. Как шутят коллеги, это все равно что попытаться отрастить на месте зубов мозг. Но должно же хоть что-то получаться! Расшифрованы все последовательности ДНК, делающие стволовые стволовыми, а фагоциты – фагоцитами! Совмещены все фрагменты, рассчитаны параметры новой клетки, питательных веществ в избытке… но суррогатная ДНК не желает делиться! Митохондрии озадаченно снуют в созданной клетке. В некоторых образцах спирали деления начинали было свиваться, но вскоре надламывались и распадались на фрагменты, которые начинали бестолково таскать туда-сюда органеллы клеток.
Славутич покряхтел, разгибая хребет, выпрямился. Два часа пронеслись незаметно, только подвернутая нога затекла. Так удобнее, конечно, но нужно отказываться – постоянное замедление кровотока вредит…
Он поставил занемевшую стопу на сиденье, пальцы начали мять и встряхивать мышцы. Как всегда неожиданно, щелкнула неблокируемая видеосвязь на линии шефа. На экране появилась губастенькая секретарша и захихикала, застав адресата в такой неудобной позиции.
– Славутич, оставьте ваши странные упражнения! Вас немедленно вызывает Сам!
Она значительно возвела красивые глаза к потолку.
«Дура. Ишь как глазенки закатывает, натренировалась так эротично снизу вверх. Вызывает, видишь, «сам», это ничтожество от науки, требует к себе его! Ученого!» – возмущенно подумал Славутич, надевая ботинок.
– Процесс идет, под контролем, отойти невозможно! Буду минут через сорок.
Секретарша удивленно-разгневанно вытаращила кукольные глаза, и из округлившегося от негодования розового ротика понесся поток фраз, направленный, чтобы вот прямо сейчас все всё бросили и явились перед ясны очи руководителя.
