Ликэ Рэм и Зенон Пекош на ходовом мостике, не почувствовали особой вибрации или дополнительного веса. Вращение обитаемого симплекса создавало вес примерно как половина лунной гравитации, перпендикулярно к вектору тяги фюзорно-плазменного движка корабля. Разгонное ускорение было в 8 раз меньше, чем центростремительное ускорение, и визуально вызывало лишь наклон поверхности кофе в чашечках на столе примерно на 7 градусов.
— Поехали! — объявил Зенон и, из обыкновенного озорства, положил на столик круглый фломастер, который, будучи отпущен, очень-очень медленно покатился к краю.
— Упс! — отреагировала Ликэ, накрыла фломастер ладонью, и глянула в иллюминатор.
— Алкйона, это Фамагуста, у вас что, проблемы? — послышался из динамика спокойно-напряженный голос генерала Штеллена.
— Фамагуста, у нас нет проблем, — успокоил Зенон, — просто, мы подручными бытовыми средствами проверили тангенс кажущейся гравитации.
— Тогда незачем было кричать «упс» и пугать персонал ЦУП.
Ликэ чуть слышно вздохнула и улыбнулась в видеокамеру.
— Генерал, мы очень ценим вас, но пожалуйста, не будьте занудой в такой день.
— Доктор, если я не буду занудой, то подвергну риску весь проект и жизни людей. Вашу жизнь, в частности. Поэтому, давайте мы сейчас отработаем протокол после-стартовой диагностики систем корабля. Затем, согласно плану-графику, конференция совместно с научным отделом проекта, университетской профессурой и PR-службами инвесторов.
— Я запускаю протокол диагностики, — предупредил Зенон, и выверенными движениями пальцев, перебросил серию тумблеров на пульте. Именно тумблеров, а не виртуальных кнопок на экране. Некоторые системы корабля «Alkyona» были такими — не из каприза инженеров-проектировщиков, возлюбивших ретро или жанр стимпанк, а потому, что простейшее электромеханическое – надежнее, чем программное компьютерное. Есть функции, для которых компьютерное управление совершенно необходимо, но в особо ответственном конструировании действует эвристика: «не умножай компьютеризацию сверх необходимости». Чем важнее модуль – тем ближе он к паровозному клапану.
…
Протокол занял 40 минут, как и полагалось по графику. Все замечания, которые были получены в итоге, сводились к задачам мелкой перенастройки второстепенных цепей. Никаких сбоев, способных спровоцировать аварийную ситуацию, не обнаружилось. С такими итогами протокол был закрыт, и экипаж получил короткую передышку перед конференцией. Зенон занялся варкой очередной дозы кофе (у него это получалось при полу-лунной гравитации, а у Ликэ варево непременно разбрызгивалось при нагреве). Соответственно, Ликэ быстро пролистала шпаргалку к конференции. Как раз успела.
…
В начале конференции она кратко и просто рассказала о плане-графике полета (конечно, на фоне звезд как будто проплывающих за иллюминаторами из-за вращения бублика). По плану, за две недели Алкйона наберет крейсерскую скорость: 120 километров в секунду (около трехсот миллионов километров в месяц). Чубакка движется вчетверо медленнее, и сейчас находится между орбитами Сатурна и Урана, опережая Алкйону на два миллиарда километров. За три четверти года полета, Алкйона догонит Чубакку, так что точка первого рандеву окажется примерно там, где пролегает орбита Урана. Первое рандеву будет предварительным, поскольку из-за разницы скоростей Алкйона проскочит мимо цели, а дистанция предельного сближения составит около ста тысяч километров (как четверть расстояния от Земли до Луны) Обогнав Чубакку и рассмотрев его в бортовой телескоп, Алкйона начнет торможение, чтобы на втором году полета уровнять скорости и сблизиться с Чубаккой на дистанцию абордажа. План абордажа будет выбран в зависимости от увиденного в телескоп. Предполагается, то Алкйона будет лететь вместе с Чубаккой около двух месяцев, затем, возможно уже за орбитой Нептуна, отцепится и ляжет на траекторию возврата к Земле.
Ликэ не стала рассказывать о главной проблеме возврата: для этой фазы торможения не получится использовать магнитный парус, ловивший солнечный ветер при разгоне. Там направление тяги противоположное, к тому же, Солнце слишком далеко. Скорость надо будет гасить только плазменной тягой фюзорного движка, это долго, так что «Алкйона» уйдет далеко в транснептуновую область, прежде чем двинутся назад к Солнцу. В ходе исследования Чубакки, каждый следующий день будет заметно удлинять путь домой…
…Если бы кто-то из репортеров задал прямой вопрос, то Ликэ изложила бы это — но их интересовала в основном всякая чепуха из старого ассортимента вопросов об UFO…
…Конференция длилась примерно полтора часа, но затем Штеллен волевым решением спровадил репортеров, и объявил в ЦУП космодрома Фамагуста «банкет без отрыва от оперативных задач». Ребята из службы логистики притащили два ящика шампанского непосредственно на коммуникационный пункт. Согласно сложившейся традиции, это шампанское было местной подделкой, на вкус и на вид практически неотличимой от сверхдорогого «Cristal Brut Millenium». Контрафактный напиток был разлит в простые одноразовые стаканчики из прозрачного пластика, и Штеллен, рявкнув для наведения порядка и достижения тишины в зале, внушительно произнес:
— Во-первых, все молодцы. Хорошая работа… …Тут ему пришлось переждать серию аплодисментов и задорных выкриков персонала всяческих профессий — от уборщиц и ремонтников до инженеров и ученых.
— …Во-вторых, я предлагаю выпить за то, чтобы фраза «Фамагуста, у нас нет проблем», прозвучавшая с борта Алкйоны, стала такой же знаменитой, как фраза «Хьюстон, у нас проблема» в Первую Космическую эру.
…
Кристина Штеллен встречала бывшего мужа посреди служебной парковки ЦУП, сидя на капоте вишневого олд-родстера Lotus-7. Она была одета в очень легкомысленном стиле пляжный дизельпанк и курила вайп, стилизованный под огромную мятую самокрутку (в старых кинокомедиях хиппи набивают такие штуки марихуаной)…
…Увидев генерала, Кристина соскользнула с капота, улыбнулась ему, молча показала на пассажирское сидение, а сама устроилась за рулем. Генерал точно так же улыбнулся ей и молча сел в машину. Бывшая жена стартовала с лихим разворотом.
— Ты это аккуратнее, а то снесешь что-нибудь, — проворчал он, когда машина проскочила шлагбаум, предусмотрительно поднятый парнями из охраны.
— Не снесу. Я выспалась, в отличие от некоторых. Кстати, когда ты спал?
— Гм… Сейчас 5:15 утра значит… Я проснулся примерно 37 часов назад.
— Контрастный душ, морковный смузи, и в кроватку! – объявила она.
— Гм… — генерал задумался, глядя на мелькающие пальмы вдоль Саламис-роад, — …Мне кажется, можно заменить смузи — на кофе, а в кроватку добавить бурную любовь.
— Даже не знаю… — Кристина задумалась, — …Вообще-то жена должна была выступить категорически против, однако, поскольку я не жена, а непонятно кто…
— …Ты понятно кто! — возразил Вальтер Штеллен, — Ты очень любимая женщина!
— Это внушает оптимизм, — откликнулась она, — итак, если я очень любимая не жена, то возможны варианты. Если ты не заснешь к середине прелюдии.
— Вот не надо негативного нейролингвистического программирования! - упрекнул он.
— Ладно, тогда дома я сварю тебе кипристретто.
— Гм… Звучит заманчиво, но я понятия не имею, как он варится.
— Я тоже понятия не имела, как он варится, однако, по случаю добыла рецепт у Тилини Нарликар, — сообщив это, Кристина, вкатилась на парковку кампуса…
…
Через четверть часа оказалось, что теория варки кипристретто не вполне достаточна для проведения процедуры без сюрпризов. В особый момент лишь скорость генеральской реакции обеспечила своевременный подъем глиняного ковшика с плитки, чтобы спасти сверхгустой внезапно вскипающий кофе…
…Кристина аккуратно отобрала у генерала ковшик, подула на все еще пузырящуюся темно-коричневую пену, затем аккуратно разлила кофе в чашки, одну из которых взяла в руку, а вторую подвинула по столу к бывшему мужу.
— Превосходный рецепт! – объявил он, сделав первый глоточек кофе.
