— Сэр, — начал он. — Вы мне дали приказ сорвать электропередачу любыми средствами. Пусть русские знают, что мы держим их за горло, — говорили вы (на самом деле Сайкл этого не говорил), — тогда мы продиктуем свои условия... Пускай передают ток в своей стране. Но Джанджаристан — наша сфера влияния, и мы имеем возможность не допускать туда посторонних... Весь мир должен чувствовать нашу силу, — так вы сказали мне.
— Я сказал так? Не припомню. Но стиль мой — толково и ясно: «Весь мир должен чувствовать нашу силу! ». Именно так. Но время еще не пришло, Вильсон. Кто вам разрешил самовольно выступать в печати?
«Смягчился, но хорохорится, — подумал шпион. — Надо поступиться частью денег».
— Сэр, следовало действовать энергично, — сказал он. — Перехватив русский ток, мы направили его в море... Но вода разлагается, залив кипит, выделяется водород и кислород, происходят взрывы гремучего газа... Левая печать подняла шум, взывала к полиции и санитарной инспекции. Я хотел построить газгольдеры. Но газа неимоверно много... хранить его незачем, а продавать некому, нет такого большого спроса на кислород и водород... И тогда подвернулось предложение поставлять электричество местным заводам. Однако владельцы хотели знать, откуда мы берем ток. Пришлось позвать корреспондентов и рассказать им популярно: тут Земля, тут ионосфера, разница потенциалов миллион вольт. Соединяем, идет ток. А что он идет главным образом с Камчатки — это уже деталь. И заводчики пошли на контракт. В настоящий момент, сэр, вы зарабатываете больше тридцати тысяч долларов в сутки, продавая русский ток. Почти миллион долларов в месяц, двенадцать миллионов в год.
Сайкл отставил стакан с молоком.
— О! — сказал он. — Вы, оказывается, делец, Вильсон. Ну, а если русские разоблачат нас?
— Да нет, русские не станут разоблачать. Перед конференцией они ни за что не признаются, что у них пропадает ток. Предпочтут молчать и снабжать нас.
— И делец и дипломат. Молодец, Вильсон!
Шпион горделиво приосанился. И тогда миллионер произнес сокрушительное:
— А сколько зарабатываете вы?
«Надо прибедняться», — подумал Вильсон.
— О, сэр, совсем немного. Я полагал, что мне достаточно сорока процентов.
— Шесть!
— Сорок шесть, сэр?
— Не прикидывайтесь дурачком, Вильсон. Просто шесть. Шесть процентов от чистой прибыли.
Помилуйте, сэр, я дал идею, я организовал, я директор, я конструктор..!
— Вы конструктор? Скажите еще, что вы изобретатель?
— А кто же изобретатель? —спросил Вильсон нагло.
— Насколько я знаю, какой-то русский с фамилией, оканчивающейся на «ов». А вы, уважаемый, просто стащили идею, как вытаскивают кошелек из кармана.
— Нет, это было не так просто, я заработал кровью и потом мои сорок процентов, — возразил шпион. — Идея досталась мне тяжелее, чем двум Новиковым вместе взятым. Я жил в России почти три года, три года ходил по лезвию ножа. Я научился думать на русском языке. Один, без всякой помощи, я подстроил катастрофу. Валентин Новиков чуть не разоблачил меня, но я его подстрелил. Я обезглавил лабораторию, я вывел из строя главного зачинателя. Без него они будут топтаться на месте, ничего не придумают нового. Я увел самолет, пограничные истребители гнались за мной, подожгли мотор. В темноте я спрыгнул с парашютом на лед. У меня не было ничего съестного. Я восемь дней грыз кожаные рукавицы и шлем. Вот как досталось мне изобретение. И вы говорите, что я не имею права на несчастные тридцать процентов.
— Вы растрогали меня до слез, Вильсон, — с насмешкой сказал миллионер. — Запишите свою историю, в Голливуде ее купят для кинобоевика. Но я не покупаю тем. Меня интересует другое: договор на поставку топлива в Джанджаристан. У меня был конкурент, сбивавший цену, и некий Вильсон взялся за солидную плату устранить конкурента. Я не скупился, оплачивал все расходы, но некий Вильсон задачи не выполнил, он только задержал моих соперников на две недели. По существу, надо было выставить за дверь неудачника Вильсона, но он обещал поправить дело, предложил новый план, требующий новых расходов... передал мне в возмещение кое-какие производственные секреты... А теперь тот же Вильсон хочет продать те же секреты вторично? Не выйдет! Шесть процентов, и скажите спасибо!
— Сэр, это нищенская оплата. Двадцать процентов, или я отказываюсь работать.
— Отказываетесь? Не получите ничего.
— Пятнадцать процентов. А не то я разоблачу вас.
— Валяйте! Русские должны знать, что это я держу их за горло. Иначе они не отступятся от Джанджаристана. Я-то получу поставки на уголь, а вы что? Шесть процентов...
И Вильсон ушел, сжимая кулаки. Шесть процентов, только шесть процентов за собачью работу шпиона, за риск, изворотливость и предприимчивость. А все остальное — этому любителю молока и бокса. За что? За то, что у него много денег. Много денег — вот и весь его ум. Много денег, и условия диктует он.
3
Станция, ворующая ток, станция-паразит была в точности скопирована с мезенской. Здесь была такая же вышка и такой же заливчик с соленой водой для заземления. Только на вышке стояло восемь аппаратов для ионизации воздушного промежутка, а не один, как в Мезени, потому что в Америке не производили таких мощных ускорителей.
Вильсон проводил на станции дни и ночи, хотя делать ему было почти нечего. Он просто сидел в кресле и следил за секундной стрелкой. Ток шел, деньги поступали. Его шесть процентов составляли три тысячи долларов в сутки, около ста двадцати долларов в час, примерно три цента в секунду. Электрический поток, текущий с неба, был для Вильсона золотым дождем. Тикающие часы отбивали его прибыли: три цента, три цента и три цента. Каждую секунду— три цента. Прошла минута—он пообедал, прошел час — купил костюм, еще час — радиоприемник, прошли сутки — купил автомобиль. Но в действительности Вильсон ничего не покупал, ел кое-как, не отлучался в ресторан развлечься. Он сидел перед часами и с упоением следил, как деньги бегут к нему в кошелек, каждую секунду три цента.
Вильсон очень гордился своей хитростью. Он не изобретатель, даже не инженер, что он стоит по сравнению с Новиковыми? Но все-таки он заставил работать на себя талантливого Валентина, упорного Сергея и сотни и тысячи этих ненавистных ему советских рабочих. Он перехитрил всех. Они думают, что работают на себя, а на самом деле катят монеты ему. Три цента, три цента, три цента!
Сто двадцать долларов в час, в день —три тысячи. Через месяц он будет обеспеченным человеком, через год — миллионером. Тогда он оставит волшебную кубышку, в ней уже не будет необходимости... Деньги идут к деньгам — таков закон всемирно-денежного притяжения. К миллиону текут миллионы — именно в этом секрет Сайкла. Если у человека миллион — он богатеет без хлопот и живет в свое удовольствие. А Вильсон не стар еще, может путешествовать или жениться, или купить поместье, восстановить блеск родового имени. Впрочем, нет... он уже убедился, что не родовое имя ценится в нынешнем мире. Лучше он останется в стране, где доллары притягивают доллары. Миллионеров охотно выдвигают в сенаторы. Кто знает, может быть, он станет еще и президентом! Был уже в истории президент Вудро Вильсон, будет еще один Вильсон— Генри. Вудро был болтуном и притворщиком: произносил речи против войны и объявил войну кайзеру. Генри Вильсон не станет зря болтать. Он завладеет всем миром. Сделает то, что не удалось Гитлеру — поставит на колени планету. Построит на Таити дворец в километр высотой, наверху прохлада, внизу тропики. В вестибюле, изнывая от жары, ждут его приказов наместники Англии, Италии, Бразилии, Китая и России. Да-да, и России тоже!. Пусть поклонится ему эта непокорная страна, которая обещает осчастливить всех своих граждан — не богачей, не чистокровных, не власть имущих, а рабочих и крестьян.
