— Это верно?
— Проверьте сами, сэр.
Конгрессмен достал из кармана счетную машинку, дважды передвинул ее рычажки, поглядел на циферблат у себя на ладони, потом сунул машинку обратно.
— Это вы и хотели нам показать? — спросил он. — Фокусника?
— Больше, чем фокусника, сэр. Ауб запомнил несколько простых операций и с их помощью ведет расчеты на бумаге.
— Бумажный счетчик, — вставил генерал со скучающим видом.
— Нет, сэр, — терпеливо возразил Шуман. — Совсем не то. Просто листок бумаги. Генерал, будьте любезны задать число!
— Семнадцать, — сказал генерал,
— А вы, конгрессмен?
— Двадцать три.
— Хорошо. Ауб! Перемножьте эти числа и покажите джентльменам, как вы это делаете.
— Да, Программист, — сказал Ауб, втянув голову в плечи. Из одного кармана он извлек блокнотик, из другого — тонкий автоматический карандаш. Лоб у него собрался складками, когда он выводил на бумаге затейливые значки.
Генерал Уэйдер резко бросил ему:
— Покажите, что там.
Ауб подал ему листок, и Уэйдер сказал:
— Да, это число похоже на 17.
Брант кивнул головой.
— Верно, но, мне кажется, скопировать цифры со счетчика сможет всякий. Думаю, что мне и самому удастся нарисовать 17, даже без практики.
— Разрешите Аубу продолжать, джентльмены, — бесстрастно произнес Шуман.
Ауб снова взялся за работу, руки у него слегка дрожали. Наконец он произнес тихо.
— Это будет 391.
Конгрессмен Брант снова достал свой счетчик и защелкал рычажками.
— Черт возьми, верно! Как он угадал!
— Он не угадывает, джентльмены, — возразил Шуман. — Он рассчитал результат. Он сделал это на листке бумаги.
— Чепуха, — нетерпеливо произнес генерал. — Счетчик — это одно, а значки на бумаге — другое.
— Объясните, Ауб, — приказал Шуман.
— Да, Программист. Ну вот, джентльмены, я пишу 17, а под ним 23. Потом я говорю себе: 7 умножить на 3.
Конгрессмен прервал мягко:
— Нет, Ауб, задача была умножить 17 на 23.
— Да, я знаю, — серьезно ответил маленький техник, — но я начинаю с того, что умножаю 7 на 3, потому что так получается. А 7 умножить на 3 — это 21.
— Откуда вы это знаете? — спросил конгрессмен.
— Просто запомнил. На счетчике всегда получается 21. Я проверял много раз.
— Это значит, что так будет получаться всегда, неправда ли? — заметил конгрессмен.
— Не знаю, — пробормотал Ауб. — Я не математик. Но, видите ли, у меня всегда получаются правильные ответы.
— Продолжайте.
— 3 умножить на 7 — это 21, так что я и пишу 21. Потом трижды один — три, так что я пишу тройку под двойкой…
— Почему под двойкой? — прервал вдруг Брант.
— Потому что… — Ауб обратил беспомощный взгляд к своему начальнику. — Это трудно объяснить.
Шуман вмешался.
— Если вы примете его работу, как она есть, то подробности можно будет поручить математикам.
Брант согласился.
Ауб продолжал:
— 2 да 3 — пять, так что из 21 получается 51. Теперь оставим это на время и начнем заново. Перемножим 7 и 2, будет 14, потом 1 и 2, это будет 2. Сложим, как раньше, и получим 34. И вот, если написать 34 вот так под 51 и сложить их, то получится 391. Это и будет ответ.
Наступило минутное молчание, потом генерал Уэйдер сказал:
— Не верю… Он городит чепуху, складывает числа и умножает их так и этак, но я ему не верю. Это слишком сложно, чтобы могло быть разумным.
— О нет, сэр, — смятенно возразил Ауб. — Это только кажется сложным, потому что вы не привыкли. В действительности же правила довольно просты и годятся для любых чисел.
— Для любых? — переспросил генерал. — Ну, так вот. — Он достал свой счетчик (военную модель строгого стиля) и поставил его наугад. — Помножьте на бумажке — 5, 7, 3, 8. Это значит… Это значит 5738.
— Да, сэр, — сказал Ауб и взял новый листок бумаги.
— Теперь… — Генерал снова заработал счетчиком. — Пишите: 7, 2, 3, 9. Число 7239.
— Да, сэр.
— А теперь перемножьте их.
— Это займет много времени, — прошептал Ауб.
— Неважно.
— Валяйте, Ауб, — весело сказал Шуман.
Ауб принялся за дело. Он брал один листок за другим. Генерал достал часы и засек время.
— Ну что, кончили колдовать, техник? — спросил он.
— Сейчас кончу, сэр… Готово. 41 537 382. — Ауб показал записанный результат.
Генерал Уэйдер недоверчиво улыбнулся, передвинул контакты умножения на своем счетчике и подождал, пока цифры остановятся. А когда он взглянул, сказал с величайшим изумлением:
— Великие галактики, это верно!
Президент Всепланетной Федерации позволил подвижным чертам своего лица принять выражение глубокой меланхолии. Денебианская война, начавшаяся как широкое, популярное движение, выродилась в скучное маневрирование и контрманеврирование, с постоянно растущим на Земле недовольством. Однако оно росло и на Денебе.
А тут конгрессмен Брант, глава важного военного комитета, беспечно тратит свою получасовую аудиенцию на разговоры о чепухе.
— Расчеты без счетчика, — нетерпеливо произнес президент, — это противоречие понятий.
— Расчеты, — возразил конгрессмен, — это только система обработки данных. Их может сделать машина, может сделать и человеческий мозг. Позвольте привести пример. — И, пользуясь недавно приобретенными знаниями, он получал суммы и произведения, пока президент не заинтересовался против своей воли.
— И это всегда выходит?
— Каждый раз, сэр. Это абсолютно надежно.
— Трудно ли этому научиться?
— Мне понадобилась неделя, чтобы понять по-настоящему. Думаю, что дальше будет легче.
— Хорошо, — сказал президент, подумав, — это интересная салонная игра, но какая от нее польза?
— Какая польза от новорожденного ребенка, дорогой президент? В данный момент пользы нет, но разве вы не видите, что это указывает нам путь к освобождению от машины? Подумайте, сэр. — Конгрессмен встал, и в его звучном голосе автоматически появились интонации, к которым он прибегал в публичных дебатах. — Денебианская война — это война между счетными машинами. Денебианские счетчики создают непроницаемый заслон против нашего обстрела, наши счетчики — против их обстрела. Как только мы улучшаем работу своих счетчиков, другая сторона делает то же, и такое жалкое, бесцельное равновесие держится уже пять лет.
А теперь у нас есть способ, позволяющий обойтись без счетчика, перепрыгнуть через него, обогнать его, мы можем сочетать механику расчетов с человеческой мыслью; мы можем получить эквивалент счетчикам, миллионам их. Я не могу предсказать все последствия в точности, но они будут неисчислимыми. А если Денеб будет продолжать упрямиться, они могут стать катастрофическими.
