Я сделал отрицательный жест, но он продолжал:
— Во-первых, мы насильно подняли тебя в корабль, но поступили так лишь потому, что уловили твой мысленный призыв, твою просьбу о спасении и защите. Во-вторых, мы обучили тебя своему языку, не спрашивая твоего согласия, но это был наиболее короткий путь и к установлению контакта, и к тому, чтобы избежать любых недоразумений. Стоит тебе пожелать — и мы сотрем знание нашего языка в твоей памяти, возвратим тебя точно в то место, откуда взяли. Более того, мы можем вернуть тебя в то же время и в ту же ситуацию…
— Нет, нет, — поспешно сказал я. — Вы правильно истолковали мой призыв и ни в чем не ущемили мою свободу.
— Уважать свободу — первый закон разумных цивилизаций, — сказал Маас. — Его надо соблюдать очень тщательно.
— Вы его не нарушили, — заверил я, думая: вы не знаете, как его «уважают» на Земле. Ну что ж, постараюсь предупредить события и выдать вам информацию которая поможет мне скорее достичь цели.
Маас ласково смотрел на меня. Его глаза очень походили на человеческие, но были намного больше и простодушней. И цвет их часто менялся. Я старался не смотреть на его клюв. Он постоянно напоминал мне, что я говорю не с человеком, даже не с метисом или черным, и, как это ни обидно, моя судьба зависит от него. Маас сказал:
— Если ты согласен, я соберу остальных членов экипажа, и ты расскажешь о своей планете. Мы выбирали место посадки, когда заметили тебя. Может быть, мы неправильно истолковали ситуацию, которая тогда складывалась, но на всякий случай решили воздержаться от посадки, пока не поговорили с тобой.
— Правильно поступили! — воскликнул я. — Вам трудно даже представить ужасные последствия, которые повлекла бы ваша посадка на Землю. Но разве с Земли вас не заметили? А то ведь они постараются заставить вас сесть.
— Заставить? — изумленно спросил он.
— Вы все поймите, когда я расскажу, что происходит на Земле. А пока ответь на мой вопрос, — попросил я.
— Корабль не могут заметить. Он окружен полем нулевого времени. Для всех остальных, кроме нас, его нет. Из поля мы выходим очень ненадолго.
— Но ведь я же вас видел. Наверняка, видели и другие. И если кто-нибудь правильно истолковал…
— Разве вы можете проникнуть в нуль-время?
— Я не знаю, что это такое. Возможно, вы расскажете мне о нем?
Маас смущенно пожал огромными прямоугольными плечами:
— Новые знания мы передаем не всем. Иначе их могут употребить во вред. А мы слишком мало знаем о тебе и о твоей планете.
— Сейчас узнаете больше, — пообещал я. — Зови своих товарищей.
Дверь в каюту снова открылась. В нее вошли по одному еще четыре инопланетянина. Для меня все они были слишком похожи на Мааса, мне еще предстояло научиться различать их. Постепенно я стал замечать некоторую разницу в лицах и еще больше — в жестах.
— С чего же начать? — спросил я у себя и у них.
— Расскажи о себе. Почему за тобой бежали и ты просил о помощи? Почему твой мысленный призыв был адресован вовсе не к тебе подобным, а скорее к кому-то абстрактному, находящемуся в вышине? Может быть, к нам? Но как ты узнал о нашем присутствии? — спросил Маас.
— И почему наша посадка могла бы повлечь неприятности? — спросил его товарищ.
— Пожалуй, именно с этого и нужно начинать, — согласно кивнул я. — Ведь, рассказывая о себе, я тем самым сообщу вам многое из того, что происходит на Земле, причем буду освещать события с субъективной точки зрения. А она всегда является более правдивой, чем так называемая «объективная». Говоря по совести, объективной точки зрения в рассказах людей вообще не существует. Это лишь маскировка, предназначенная для того, чтобы обмануть или поработить кого-то. — Я хорошо представлял себе, как воспринимают мои слова эти существа, у которых первым законом является уважение к свободе воли каждого члена общества. — Итак, я — ученый, изучающий человеческий мозг. Я составлял карты мозга, то есть определял, в каких его местах локализованы различные центры, управляющие всем телом. Понятно, что для этого надо было провести множество опытов на живом мозге. Кроме того, я изучал коренные, принципиальные отличия мозга человека от мозга любого иного животного. И уже как любитель, я пытался установить, имеют ли место в действительности такие явления, как познание мира и приобретение информации непосредственно мозгом, без помощи органов чувств. В связи с этим я изучил различные излучения мозга. Мне удалось открыть два характерных излучения, я назвал их «с» и «у». «С» — от слова «супер», «у» — от слова «унтер». С-излучение оказалось присущим только человеческому мозгу и не наблюдалось ни у одного вида животных. Выяснилась любопытная деталь: с-излучение является преобладающим и определяющим у одних людей и подчиненным — у других. Те, у которых преобладало у-излучение, свойственное мозгу животного, всегда проявляли значительные отклонения в психике. Это ярко выражено у дебилов, идиотов и других калек с органическими дефектами мозга. Мне удалось построить аппарат для регистрации излучений. Его можно было использовать как для диагностики и лечения, так и для правильного распределения людей на различные работы. Естественно, данные исследований не всегда полагалось разглашать…
— Почему? — спросил Маас.
— Человек чаще всего не желает знать правду о себе. Он изо всех сил старается казаться лучше, чем есть, не только перед другими, но и перед собой. Это нужно ему и для собственного удовлетворения, и для того, чтобы занять местечко получше. Многие бы ужаснулись, узнав правду о своем организме; многие отказались бы иметь детей, которым суждена участь родителей; многим пришлось бы переместиться гораздо ниже по служебной лестнице; а некоторым нашлось бы место разве что в клетках зверинца или в клиниках для душевнобольных. Теперь вы понимаете, что тысячам богачей и властителей, получившим блага не в соответствии с балансом между с- и у-излучениями, было очень выгодно избавиться от меня. Однако в это время в моей стране появилась новая политическая партия. Она решила уничтожить устаревшие формы правления, построить во всем мире новое общество, где блага распределялись бы в строгом соответствии с силой каждой расы и национальности. Философам и руководителям этой партии очень пригодились мой аппарат-регистратор и мои наблюдения. Теперь они могли подкрепить свои теории научными данными.
— И остальные люди согласились с ними? — спросил космонавт, сидевший рядом с Маасом.
— Далеко не все, — ответил я. — Пришлось выдержать упорную борьбу. Наконец новая партия победила в моей стране и еще в нескольких странах. Но зато в других государствах поднялся страшный шум.
