Ардальон Игнатьевич, фамилию имевший почти фельетонную – Лютиков, был человеком одновременно и умным, и моментами жестоким, почти до патологии. Отчего знающие его поближе люди за глаза называли – «Злютиков», и он, когда нужно, умело маневрировал между двумя этими прозваниями, а также и ипостасями.
Подпольный свой нынешний псевдоним придумал тоже без затей, но со смыслом – «Шило». И он, и напарник его, Станислав Стефанович Выдревич («Тормоз»), принадлежали к глубоко законспирированному, на словах и по материалам партийных съездов давно разгромленному, идейно и физически, «левому уклону» в партии. Левее некуда. Но не совсем того плана, что имел место в «настоящем» СССР, при товарище Сталине.
Здесь «левые», они же «твёрдокаменные ленинцы» (почему должны были бы считаться скорее «правыми»), полностью отрицали всё, что происходило в стране и в партии с того самого рокового дня, когда «белые» нанесли «красным» сокрушительное поражение в Таврии, а товарищ Ленин скоропостижно скончался. Бессовестно поступил, нужно сказать, – бросил соратников на произвол судьбы и под власть «Иудушки» Троцкого.
А тот, понятное дело, тут же и проявил всю свою подлую сущность «межрайонца»[164], заключил с белыми мир, ещё более «похабный», чем пресловутый «Брестский», отдал им самые населённые и плодородные губернии и оставил в «помещичье-буржуйском рабстве» миллионы рабочих и крестьян. При этом никого из «твердокаменных» не интересовало то, что в Югороссии помещиков не существовало в принципе и вся земля была поделена «по едокам» среди вполне свободного крестьянства. И было оно вполне довольно наконец наступившим «мужицким счастьем».
Поначалу ждали, что возмущённые трудящиеся сметут и в Стране Советов ненавистного «Иудушку», но – не вышло. Если Брестский мир сам собой через полгода «приказал долго жить», то Харьковский держится уже почти семь лет.
А в РСФСР пышным цветом расцвел так называемый НЭП (хотя правильнее было бы – расцвела), то есть тот же, слегка задрапированный красной материей капитализм. И партия перерождается на глазах. Революционные лозунги заменили троцкистские «Учитесь торговать!» и «Обогащайтесь!», несмотря на то что Х съезд РКП заявил, будто НЭП является только «тактическим отступлением», при сохранении за партией «командных высот в политике и экономике» и курса на «полную и окончательную победу в мировом масштабе».
Первый раз «левые» попытались исправить положение и вернуть власть в свои руки в начале двадцать первого. Второй – в двадцать пятом. Не получилось[165]. Дошло до того, что Троцкий позвал на помощь против бывших «товарищей» врангелевских золотопогонников, которые и залили Москву святой пролетарской кровью.
Однако не смирились истинные революционеры. Царских застенков, виселиц и каторги не боялись, три года рубились с «беляками» на просторах России, от Каменец-Подольска до Читы, так не склонять же голову перед предателем «рабочего дела»!
Нет, склонить-то можно, признать «былые ошибки», «разоружиться перед партией», а там посмотрим, чья возьмёт. Не может же миллионная партия и многомиллионный народ так и жить покорно, набивая брюхо «кулацкими подачками»[166] и «объедками с барского стола»[167], неотвратимо скатываясь туда, откуда Ильич, не жалея сил и самой жизни, тащил их и тащил, к свободе и свету?!
Лютиков и Выдревич, как и многие сотни таких же «леваков», сумели в своё время не подставиться, не попасть в мясорубку и молотилку чуть не ежеквартальных «чисток» и «месячников критики и самокритики». Наоборот, как большевики с дореволюционным стажем, вполне заслуженно состояли членами ЦК и занимали серьёзные административные должности, вполне справляясь с возложенными на них обязанностями.
И параллельно продолжали беспощадную подпольную борьбу, заново восстанавливая разгромленные ячейки, накапливая силы, внедряя своих людей во все структуры не до конца разложившейся партии. «Сдавали» ОГПУ продавшихся нэпманам бюрократов-ренегатов, не за страх, а за идею трудясь в РКИ[168] и партгосконтроле, до абсурдных пределов расширяя их права и компетенцию. При случае – физически уничтожали тех не подлежащих перевоспитанию «предателей», до кого могли дотянуться. Находили и «в своём коллективе воспитывали» новых единомышленников, жаждущих справедливости и «всемирной коммуны», писали программные статьи и поощряли творческую молодёжь, мыслящую в правильном направлении. Один перспективный юнец написал и даже напечатал в университетской многотиражке поэму, где были прошедшие мимо внимания редактора слова:
Но мы ещё дойдём до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла родина моя![169]
Вот такие и подхватят ленинское знамя, сегодня испохабленное «проституткой Троцким». Прав был Ильич, когда заклеймил его так, на века, задолго до того, как всё случилось. Рассмотрел своим всевидящим взором его подлую натуру…
Нашлись свои люди и в ОГПУ, в близком окружении самого хитрого и опасного из предателей, Якова Агранова. Доложили они немедленно, что подобрали где-то люди из секретно-политического (а почему именно из него, кстати?) отдела странного человека и что лично начальник ГУГБ им занимался. А всем известно – главный инквизитор на мелочовку не разменивается.
Вот о чём говорили чекист с беспамятным бродягой – неизвестно, прослушки в аграновском кабинете не имелось. И потом в тюрьму ненадолго посадили «гостя из ниоткуда», а потом совсем отпустили. Вопрос – зачем?
Самое простое решение – взять, да и поспрашивать.
Ну вот, взяли. И что? Молчит, говорит, что не помнит ничего.
А если правда? И Агранов на самом деле умнее их всех. Не сумел ничего добиться, не стал пытать до смерти, а взял, да отпустил. Пусть погуляет. Глядишь – найдётся кто-то, кто «гостем» заинтересуется.
И зачем-то этот самый Агранов вышел на связь с югороссами. С непонятной их «полпредшей» и жандармом кадровым. На него материалы нашлись, и довольно подробные, в архивах Петроградского охранного отделения. Про довоенную службу. И про военную нашлось, и про службу у белых. На расстрел гражданин Кирсанов давным-давно заработал. А вот даже и не маскируется. Под прежней фамилией по Москве ходит. Дипломатический паспорт его защищает. Ничего, придёт время, от пролетарской пули не спасётся.
Но что-то ведь этих персон в личности «гостя» заинтересовало?
Значит, и не их он агент?
Лютиков сам решил заняться этим непонятным персонажем. А он ведь не просто «какой-то там»! Он руководитель МГК[170] «коммунистов-ленинцев», он же по совместительству заведующий «партийной контрразведкой», он же, легально и официально, – заместитель директора[171] МГУ «по общим вопросам». Проверенный товарищ, с дореволюционным стажем, давно бы ему прямой путь в наркомы или секретари ЦК, а не хочет. «Пролетарскую скромность» проявляет.
