Примораживало, пахло снегом.
Но все же, где Алекс, где Стэн?
Игорь еще раз пристально осмотрел площадку, но никаких следов не обнаружил: сухое покрытие, по которому кружат снежные вихри и змейки.
Ветер здесь ледяной. Можно и уши отморозить…
Хотя, смысл дергаться: НЗ в скафе хватит часов на двенадцать. Вот с водой проблем не будет — снег на такой высоте должен быть безопасен. И все равно, сколько я смогу продержаться на одной только воде?
Ладно, если не хочешь замерзнуть, то подъем. Пошли искать выход.
Выход нашелся под навесом одной из темных скал — что-то вроде тропы, вырубленной в сплошном камне. Вполне возможно, что когда-то этот проход был благоустроен, возможно, здесь были пандус или лестница. Но сейчас о том напоминали лишь металлические штыри, тут и там торчащие прямо из камня.
Игорь, слегка придерживаясь рукой о стену, начал спуск. Голова все еще кружилась, но это можно терпеть, если смотреть на горизонт и не вертеть головой.
Голоса он услышал, когда почти подошел к повороту тропы. Остановился перевести дух. Ну, точно, Стэн и Алекс.
— …предлагаю все-таки сначала вернуться.
Это Алекс. Говорит на русском.
— У парня, мне кажется, сотрясение. Я слабо представляю, как мы его сможем оттуда вытащить.
Голос Стэна.
— Что-нибудь придумаем.
Тишина. Потом снова голос Алекса:
— Я возвращаюсь. Нам надо держаться вместе…
— Давай хоть рассвета дождемся.
Игорь для верности посмотрел на небо. Небо было светлым и ясным — день близится к середине. Что за ерунда? Меж тем Алекс сказал:
— Давай прикинем, если наши катера все же потерпели здесь крушение. Где их следует искать?
— Где-то в предгорьях, я думаю. А толку? Если они упали, то обломки разметало на полпланеты. Давай об этом не будем. Как-то мне не по себе.
Голоса замолчали.
Игорь перевел дух. Ну, вот, кое-что прояснилось. Можно смело идти вперед. Встретимся, а там уж решим, что и как делать дальше.
Под катером тянется суша. Я перевалила через второй уже по счету горный кряж. Планета — зеленое царство лесов, как бы я хотела, чтобы эта красота не оказалась черной ловушкой для нас. Полет продолжаю на одном упрямстве. Нет никаких сигналов. Молчит маяк челнока. Может, он и вовсе в другом полушарии. Упрямства хватает километров на двести. Там мне приглянулась ровная скальная площадка на плоскогорье. Самое то посадить катер. Нужно отдохнуть.
Ночь подобралась туманом: это облако свесилось с перевала и завалило мою ночную стоянку.
Я почти засыпала, когда в кубрике отчетливо запахло дымом и гарью. Вскочила, долго не могла нащупать пульт и включить свет. Воняло знакомо. Не тлеющим пластиком и перегретым металлом — иначе. Должно быть, запах пришел снаружи.
Спросонья я даже не сообразила, что катер герметично закрыт. Опасность казалась близкой и нешуточной. Ведь если огонь доберется до «Фотона», мало мне не покажется…
Я подключила внешний обзор, но там, снаружи, все заволокло дымом или туманом. Искин моего кораблика так и не отзывался. Я все-таки вышла на улицу. Воздух был прохладен, но запах гари стал настолько сильным, что я начала различать нюансы. Запах болота. Запах цветущих растений, вонь сгорающего торфа, горечь полыхающих зеленых крон.
И вот эта точность ощущений, эта детальность, внезапно вернула мне память далекого и уже почти забытого дня.
Клондайк. Горящие джунгли где-то вдали, полыхающий поселок старателей в долине под нами, штурмовые катера ФСМ, идущие на трех километрах, имеющие только один приказ — никого не выпустить, никому не дать уйти. Два десятка хмурых поселенцев, устроившиеся на своих мешках под ближайшими кронами. Десантники, то, что осталось от одной из наших ударных групп, обособились чуть в стороне от местных. Среди них есть раненые. Лесного пожара пока не видно, смог висит, да, но он не сильней обычного. Тихо, жарко. А через час нас начнут бомбить, гнать в сторону огня. Перекроют выходы к морю.
Тогда-то Калымов и отдаст приказ — в воздух. Прикрывать последний пассажирский транспорт. На переделанных учебных «Квазарах», которые уже тогда считались сущим старьем. Тогда нам подфартило: одновременно со старого космодрома пошли на прорыв регуляры, они и отвлекли на себя существенную часть противника. Нашим звеньям досталось тоже, и по первое число, но потеряли мы только одну машину, а могли все там лечь…
То есть здесь.
Точность ощущений дошла до того, что я стала различать в дыму и тумане отдельные слова, проговариваемые старателями, треск веток под ногами. Казалось — еще немного, и я увижу их лица.
Я испугалась, что в дыму не смогу вернуться к «Фотону», Огляделась, но ясно было одно. Слева туман, справа туман. Сверху — тоже. А внизу — что-то вроде ровного искусственного покрытия. Цельного, без швов и смычек. Почему-то показалось, что я на острове, на пятачке диаметром в три шага, посреди льдистой пустоты. Что ж я на катере не догадалась хотя бы прожектор включить? Ни шагу отсюда. Когда туман немного рассеется, я смогу вернуться на катер.
В любом случае надо успокоиться.
Расслабилась, забыла, как это бывает. Чужая планета. Не Флора, не Земля. Обиталище непонятных чужаков, следы пребывания которых не считываются с воздуха. Но они должны здесь быть, иначе, зачем такая маскировка?
Я уселась там, где стояла. То ли привыкла, то ли действительно пахнуть стало меньше. Зато холоду прибавилось. Даже снег пошел, запутался в облаке. И там, за снегом вдруг раздались шаги. Кто-то там был, шел медленно, заплетаясь, вроде даже, поскуливая, а может, это ветер, или шалости моего подсознания. Я была уверена, что дальше шагов и прочих звуков дело не пойдет — я ошиблась.
Сквозь туман, я не знаю как, проступила фигура — невысокая девичья фигурка, стройная. Приблизилась.
Девушка сильно хромала, все лицо ее было залито кровью, правую покалеченную руку она прижимала к груди левой рукой. Из прорыва в рукаве проглядывала белая кость.
На самом деле идти она не могла, не должна была. Одной ноги у нее вовсе не должно быть, если врачи не врали. Оторвало во время взрыва.
Это я была. Не пен-рит, другая, прежняя. Стояла совсем недалеко, чуть покачиваясь от слабости.
Я не дышала все то время, всю ту долгую минуту, пока этот призрак смотрел на меня. Смотрел обвиняющее, словно я у него что-то украла. Отняла. Потом медленно побрел куда-то. И я не смогла оставаться на месте. Почему-то мне нужно было идти за ней, за мной. Она не звала, вообще молчала, но я не могла остаться. Я шла. Долго ли? Не знаю. Остановилась только, когда узнала местность. Место из моих давних кошмаров: медленно течет черная зимняя река, не широкая, но и вброд не перейдешь. Медленно на ее поверхность ложатся снежинки. Где-то вдали горит огонек, но это такой маленький, ничего не значащий свет, что про него можно смело забыть, он такой же чужой здесь, как я. Как мы.
