— Ох, нет, Торн! Они же разумные, человечные… — Под изумленным взглядом мужа Сирина спохватилась, докончила запинаясь: — Разве нет? Разве не так?
— Человечные? Это скрытные, враждебные чужаки. Мы им объясняем, объясняем до хрипоты, а они пересвистываются друг с другом и отвечают только да или нет. И точка.
— А понимают ли они…
— У нас имеются переводчики, уж какие ни на есть. Не слишком хорошие, но лучших взять неоткуда.
— А все-таки, чего линженийцы от нас хотят?
Торн коротко засмеялся.
— Насколько мы могли понять, они просто-напросто хотят получить наши океаны и прибрежные земли.
— Да нет же, Торн, неужели они так безрассудны!
— Ну, сказать по совести, мы не уверены, что они именно этого добиваются, но они опять и опять заговаривают про океаны, а когда мы спрашиваем напрямик — вам наши океаны нужны? — они высвистывают отказ. Невозможно нам понять друг друга. — Торн тяжело вздохнул. — Ты ведь не знаешь их так, как мы, Рина.
— Нет, — горестно сказала Сирина, — так, как вы, не знаю.
Назавтра, со своей тревогой, с Крохой и с корзинкой снеди, она вновь отправилась к лазейке у подножия холма. Накануне миссис Рози угощала их полдником, сегодня очередь Сирины. Они уселись в кружок на траве, и Сирина, скрывая беспокойство, так же дружески посмеялась над миссис Рози, впервые отведавшей маслину, как смеялась над ней накануне миссис Рози, когда Сирина впервые откусила пирвит, — наверно, забавно она выглядела: и проглотить боязно, и выплюнуть совестно.
Кроха и Дувик дружно потянулись к лимонному торту со взбитыми сливками, предназначенному на сладкое.
— Не трогай торт, Кроха, — сказала Сирина, — он будет после всего.
— Мы только пробуем мягкое сверху, — сказал Кроха, на верхней губе у него при каждом слове подрагивал белый комочек.
— Пробовать будешь потом. Достань-ка яйца. Наверно, Дувик их тоже никогда не ел.
Кроха стал рыться в корзинке, а Сирина достала большую дорожную солонку с дырчатой крышкой.
— Вот они, яйца! — закричал Кроха. — Дувик, смотри, сперва надо разбить скорлупу…
Сирина стала посвящать миссис Рози в тайну крутых яиц, все шло легко и просто, пока она не посыпала облупленное яйцо солью. Миссис Рози подставила руку, и Сирина насыпала ей в горсть несколько крупинок. Миссис Рози попробовала их на вкус.
Она тихо, изумленно засвистела, попробовала опять. Робко потянулась к солонке. Сирина улыбнулась и дала солонку. Миссис Рози насыпала в ладонь еще немножко, пыталась заглянуть в дырочки. Сирина сняла крышку и показала соль внутри.
Долгую минуту миссис Рози смотрела на белые крупинки, потом громко, пронзительно засвистела. Сирина растерянно отшатнулась — из всех кустов будто ветром вынесло линжениек. Они теснились вокруг миссис Рози, во все глаза смотрели на солонку, подталкивали друг друга, тихонько посвистывали. Одна помчалась прочь и тотчас принесла высокий сосуд с водой. Медленно, осторожно миссис Рози высыпала соль с ладони в воду, перевернула вверх дном солонку. Помешала воду веткой, которую кто-то сорвал с куста. Едва соль растворилась, линженийки выстроились в очередь. Каждая подставляла сложенные чашкой ладони и, словно причастие, получала полные пригоршни соленой воды. И каждая поскорей, чтобы не выронить ни капли, подносила этот дар к лицу и глубоко вдыхала, втягивала соленую воду.
Миссис Рози причастилась последней, и, когда подняла мокрое лицо, глаза ее сияли так благодарно, что Сирина едва удержалась от слез. Десятки линжениек окружили ее и наперебой спешили коснуться мягким указательным пальцем ее щеки — Сирина уже знала, это означает «спасибо».
Когда толпа опять растаяла в тени кустов, миссис Рози села, с нежностью погладила солонку.
— Соль, — сказала Сирина и показала на солонку.
— Шриприл, — сказала миссис Рози.
— Шриприл? — повторила Сирина, ей не удалось выговорить непривычное слово так мягко и плавно.
Миссис Рози кивнула.
— Шриприл хорошо? — спросила Сирина, пытаясь понять, что же произошло.
— Шриприл хорошо, — подтвердила миссис Рози. — Нету шриприл — нету ребенок линжени. Дуви… Дуви… — Она замешкалась в поисках нужного слова. — Один Дуви… ребенок нету. — И покачала головой, бессильная перед этим провалом в познаниях.
Сирина тоже подыскивала слова, ей казалось, она почти уловила мысль. Она вырвала пучок травы.
— Трава, — сказала она. И подбросила еще пучок. — Больше травы. Больше. Больше.
Трава ложилась холмиком. Миссис Рози посмотрела на траву, потом на Сирину.
— Не больше маленький линжени. Дуви… — Она разделила сорванную — траву на совсем маленькие дольки. — Ребенок, ребенок, ребенок, — досчитала до последней кучки, с нежностью помедлила. — Дуви.
— О-о, — протянула Сирина. — Дуви последний линженийский ребенок? Больше нету?
Миссис Рози мысленно перебрала каждое услышанное слово и кивнула:
— Да, да! Больше нету. Нету шриприл — нету ребенок.
Сирина встрепенулась, пораженная догадкой. Быть может… быть может, из-за этого и война. Быть может, им просто нужна соль. Для них она бесценное сокровище. Быть может…
— Соль, шриприл, — заговорила она. — Больше, больше, больше шриприл — линжени уйдут домой?
— Больше, больше, больше шриприл — да, — сказала миссис Рози. — Уйдут домой — нет. Дом нет. Дом нехорошо. Нет вода, нет шриприл.
— Вот оно что… — Сирина призадумалась. — Больше линжени? Больше, больше, больше?
Миссис Рози посмотрела на нее, внезапно обе умолкли, каждую молнией поразила та же мысль — другая из вражеского лагеря! Сирина попыталась улыбнуться. Миссис Рози оглянулась на Дувика и Кроху, те с упоением пробовали подряд всю снедь из корзинки. И ей стало спокойнее. Чуть помедлив, она сказала:
— Нету больше линжени. — И показала на летное поле, заполненное черными и разноцветными кораблями. — Линжени. — Сжала руки, ладонь к ладони, и сникла, устало опустились плечи. — Нету больше линжени.
Сирина застыла, ошеломленная. Знало бы наше верховное командование! Нету больше линженийцев с их грозным, сокрушительным оружием. Только и есть те, что приземлились, — нигде не выжидает чуждый мир, готовый прислать новые силы, когда не станет вот этих кораблей. Их не станет — и совсем не станет линженийцев. Только и нужно стереть с лица Земли вот эти корабли, пусть ценою тяжких, неизбежных потерь, — и генералы выиграют войну… и уничтожат целый народ.
