— Какие у вас бесподобные голубые глаза, Верочка.
— Для вас не Верочка, а Вера Ильинична, — холодно поправила она.
— Ну, зачем вы так со мной? — Обиделся Виктор.
Врач Вера Ильинична Смолина слыла в отделении неприступной женщиной. Она обладала тонкой талией и красивейшими ногами, по праву нося прозвище "Шахерезада".
Но главной изюминкой были ее глаза — большие, четко очерченные, полные невероятной голубизны. Злые языки поговаривали, что она спит с главврачом.
Из города выехали без приключений, только на выезде их едва не зацепил какой-то крутой, несшийся в направлении "Каменных парусов" — известного в городе притона, в прошлом пионерлагеря.
Михаил посылал ему проклятия вслед, когда увидел едущий прямо на него с включенным дальним светом милицейский автомобиль. Бросилось в глаза, что в салоне машины тоже горит свет. И вся патрульная машина светилась как рождественская елка. Михаил был вынужден вывернуть на встречную полосу, и они едва разминулись.
— Мент поганый, — вырвалось у него.
— Михаил, какой вы грубый.
— Верочка, с вами я буду очень нежный.
Она с таким высокомерием посмотрела на него своими невероятными глазами, что он с грустью подумал: "Кто же тебя имеет, при этом глядясь в твои синие очи?
Неужели этот скотина, заведующий отделением, с его огромным животом и мат-перемат языком? Уж этот-то будет нежен".
Уже светало, и сосны, между которыми вилась узкая дорога к турбазе, выглядели сказочно, седые красавцы.
Михаил уже бывал в «Цезаре», летом, не один раз, и каждый раз ворота выступали из леса неожиданно. Вот и в этот раз он был вынужден резко затормозить.
У самых ворот замер старый «Москвич». Михаил подъехал к нему вплотную и выключил мотор. Наступила ничем не нарушаемая благостная тишина. Вокруг не было никого.
— Да куда ж они все подевались? — Михаил погудел.
— Что будем делать?
— Подождем немного.
Воспользовавшись вынужденной паузой, Смолина решила начать разговор, который, по ее мнению, напрашивался давно.
— Вот вы, Михаил, обижаетесь на меня и совершенно напрасно.
— Да не обижаюсь я на вас.
— Обижаетесь. Оказываете всевозможные знаки внимания и обижаетесь, что я не отвечаю вам взаимностью.
— Да не оказываю я вам никаких особых знаков внимания. С чего вы взяли?
— Да вы глаз от моих ног отвести не можете даже во время вызовов. Очередь в столовой вечно занимаете, хотя я вас об этом не прошу, а потом еще и кричите через весь зал. Поймите, у нас не может быть ничего общего. Вы, наверное, из деревни?
— Какая разница? — обиженно спросил он.
— Большая. У нас совершенно разные запросы. Мне с вами неинтересно, поймите вы это. Неинтересно! — она повторила, акцентировав каждую букву.
Михаил огорченно отвернулся к окну и вдруг увидел приближающегося мужчину в форме прапорщика. Поначалу он даже обрадовался представившейся возможности прервать неприятный для него разговор.
Но что-то в его виде насторожило Михаила.
Ранен! Диспетчер сказал, что прапорщик ранен, а этот идет сам!
Кетанг подошел и остановился напротив лобового стекла, оценивая людей по степени потенциальной опасности. Форма его была порвана во многих местах. На лице засохшая кровь.
— Вы ранены? — спросила Вера, открыв дверцу, но он вопрос проигнорировал.
Подошел со стороны Михаила, рывком распахнул дверь.
— Ты что с ума сошел? — возмутился тот. — Ты мне еще дверь сломай!
Кетанг схватил Михаила за волосы и потащил из кабины. Вера истошно закричала.
Тот был не слабым парнем и стал сопротивляться, пытаясь отпихнуть хулигана.
Тогда Кетанг со всего маху ударил его в промежность.
Михаил громко ойкнул и подпрыгнул. Кетангу понравилась реакция. Она его веселила, и он раз за разом бил водителя между ног, удерживая рукой за волосы. Развлечения продолжались до тех пор, пока Михаил, упав на колени, больше не реагировал на новые удары. Он потерял сознание.
Кетанг поволок его в кусты, словно резиновую куклу, руки-ноги раскиданы, голова откинута. Михаил напоминал изломанную игрушку.
— Надо что-то делать, Вера! — запричитала Зина, но Смолина застыла словно парализованная, лишь вздрагивая от вновь доносящихся невыносимо громких, каких-то звенящих ударов.
Михаил появился всего лишь раз, окровавленный, безглазый, в открытом рту ни одного целого зуба. Кетанг показал его женщинам и брезгливо отшвырнул прочь.
Целую вечность они смотрели, как он тщательно вытирает носовым платком кровь с рук.
— Вера, бежим! — шептала Зина, но опять никто из них не двинулся с места.
А убийца уже обошел машину, открыл дверцу со стороны пассажиров и равнодушно оглядел оцепеневших женщин.
— Я Всадник Тьмы, — сообщил он.
Медсестру он убил коротким, но очень сильным ударом в шею. Она еще конвульсировала и хрипела, а он все свое внимание обратил на Смолину.
От ужаса она была почти без сознания, и лишь глаза ее горели небесным огнем.
Кетанг с проснувшейся жадностью посмотрел на них и пообещал:
— Я сьем твои глаза.
Она стала единственной, кого он не убил, исполнив лишь свою угрозу. А в это время Фомичев уже добрался до поста, экстренное сообщение было передано в Управление, и отряд ОМОНа уже мчался на турбазу. Но милиция искала «москвич», и никто не обратил внимания на попавшую им навстречу и вечно куда-то спешащую "скорую помощь".
Когда Антон вернулся к Жанне, чтобы отдать машину, то сразу понял, что случилась беда. Дверь была захлопнута, но не заперта. Внутри ничего не изменилось, не было следов борьбы, вообще был идеальный порядок, и именно это сказало Антону о многом. Какие могут быть следы борьбы, когда женщина противостоит квадратной роже, да еще и не одной.
Когда в пустой квартире зазвонил телефон, он понял, что это по его душу. Едва снял трубку, в ухо ворвался яростный вопль.
— Ну, че, козел, отвалить решил, не выйдет!
— Вы ошиблись номером, — с достоинством проговорил Антон.
— Ну, ты ваабше абарзел, да? — выкрикнул Иса. — Мы не ашибся! Твой жена у нас, ишак, мы ее драть будем, пока не сдохнет!
— Что вам надо?
— Так то лучше, индюк. А то номером ашибся! Спускайся, я тебя жду! — и отключился.
Антон застыл с трубкой в руке, от мыслей его отвлек Иван.
— Я хочу с тобой поговорить.
— Не сейчас.
— Именно сейчас, потому что разговор касается нашего с тобой настоящего и будущего.
— Вот даже как. Скажешь, что Фалкон это ты? Ты тоже можешь предсказывать будущее?
— Тони, успокойся. Это всего лишь люди!
