Так или иначе, но я всегда стремился к тому, чтобы защитить от любого врага не столько солдат, сколько мирное население и потому изобрёл довольно большой ряд устройств, способных в считанные минуты превратить любой дом и даже отдельную квартиру, в самую настоящую крепость, но всё же больше всего мечтал о полной, глобальной защите. Работая конструктором фортификационных сооружений, я очень живо интересовался всеми областями знания и из каких только наук не черпал идеи своих изобретений. Скажу сразу, уже через каких-то двести лет, живая природа перестала давать мне примеры того, как с помощью минимальных средств обеспечить максимальный уровень защиты человека. Однако, при этом я никогда не занимался разработками боескафандров, хотя и хорошо в них разбирался, ведь мне всегда приходилось учитывать эргономику тяжелого боескафандра в своих фортификационных сооружениях.
В последний год своей службы я столкнулся с тем, что научная среда Терры стала оказывать мне сопротивление. Похоже, учёных мужей просто бесили мои бесчисленные награды, но ещё больше их злило то, что обо мне очень часто говорили по супервизио и даже снимали художественные фильмы. Разумеется, в подавляющем большинстве армейские боевики, в которых Оливер Стоун являл собой благородного героя-учёного, внезапно приходившего на помощь космодесантникам, из-за чего горстка храбрецов оказывала сопротивление огромным полчищам врага и ставила их в тупик. Честно говоря, именно так оно иногда и случалось. Моему отделу экспериментальной фортификации подчинялось пять заводов и случалось так, что меня поднимали среди ночи и доводили до моего сведения секретную информацию о том, что на какой-то планете терранские космодесантники срочно нуждались в помощи, а космофлот не имеет возможности прийти к ним на помощь по политическим причинам. Мне сообщали кого нужно прикрыть, я быстро соображал, что можно сделать, затем грузил оборудование на скоростной транспортник-призрак и вместе с двумя, тремя помощниками и несколькими дюжинами роботов мчался на помощь космодесантникам.
Ну, а потом, когда оказывалось, что мне снова удалось всего за несколько дней превратить очередной посёлок колонистов в неприступную крепость и у конкурентов не имелось никакой возможности сорвать флаг Терры, я возвращался в Париж и меня встречали там, как героя. В общем очень многие учёные, да, что там, вся эта братия, считали меня выскочкой, а я всего лишь хорошо выполнял свою работу. Однако, прослужив в армии полторы тысячи лет, я стал задумываться, а не испытать ли мне себя в чём-то другом? Возвращаться на ферму, мои родители ведь фермеры, и доить коров, мне не хотелось. К тому времени оба моих сына почти не отличались от меня возрастом, я давно стал пару раз прапрадедом и снова поступать в университет для меня являлось делом весьма проблематичным. Тем не менее, я попытался сделать это и вскоре выяснилось, что ни один из университетов Терры, Лады, Халифата, Европы и ещё двух десятков миров, не желает видеть меня своим студентом не смотря на то, что я имел правительственные награды этих миров.
Вот тут-то я и узнал, что это такое, заговор учёных, направленный против армейского выскочки. Жутко разозлённый этим обстоятельством, я плюнул на всё, собрался, купил билет и на рейсовом космолайнере отправился на Новую Атлантиду. В этом мире у меня имелось немало знакомых и друзей, но, по большей части, в среде военных. Атлантийские космодесантники, как и все остальные, также имели в комплекте своей экипировки мои "Крепости", но я то прилетел вовсе не для того, чтобы поступить на службу в военно-космические силы Новой Атлантиды. В космопорте меня встретил старый друг, космос-генерал Биод Орл, один из древнейших людей этого мира, громадный гигант с широким, обаятельным лицом и добрейшей улыбкой. Едва я сошел с бегущей дорожки, он сграбастал меня в свои медвежьи объятья, затряс и радостно завопил:
– Олли, старый бронированный чертяка! Как же я рад видеть тебя, мой мальчик! Ну, рассказывай, с чем ты к нам прибыл? Сразу едем в Генеральный штаб или сначала заскочим ко мне?
Высвободившись из его объятий, я ответил:
– Би, я штатский человек и в генштабе мне делать нечего.
Биод нахмурился и спросил:
– Выперли или сам вышел в отставку?
– Старина, я решил взять отпуск тысячи на полторы лет. – С улыбкой ответил я Биоду – Мне нужно кое-чему подучиться, прежде чем снова вернуться в строй. Понимаешь, человеческая научная среда меня отвергла, а я очень сильно нуждаюсь в фундаментальных знаниях во многих областях. Затевать суды с университетами, мне не хочется и поэтому я прилетел к вам. Что бы вы там не говорили о себе, а вы всё-таки не люди, вы интари и потому на многие вещи смотрите совсем по-другому.
Мой старый друг, а я дружил с Биодом Орлом почти девятьсот лет, тут же нахмурился и проворчал:
– В чём-то ты прав, Олли, а в чём-то нет. Ладно, пошли на площадку, я отвезу тебя в свою берлогу. Да, ох, уж мне эта проблема стариков и молодёжи. Ты, друг мой, относишься к породе стариков, а те бандиты с научной дороги, типичная атлантическая молодёжь. Эти юнцы, видишь ли, подобны мотылькам, вечно порхающими над цветущим лугом и мечущимся от цветка к цветку. Вместо того, чтобы заботливо растить свой собственный цветок точно так же, как это делал ты, целых полторы тысячи лет не покидая своего любимого инженерно-конструкторского пульта все эти годы, они хотят отметиться на всех цветах совершенно не понимая, зачем это им надо. Я долго присматривался к тебе, Олли, и когда ты в очередной раз отказался пойти на повышение, понял, что просто обязан познакомиться с таким парнем. Ты настоящая находка для космодесанта, Оливер Стоун, и сделал для парней, таскающих на себе тяжеленную броню, очень многое.
Громко рассмеявшись, я воскликнул:
– Би, это ещё нужно посмотреть, кто кого таскает – космодесантник свою броню, или она его. Своей задачей, старина, я всегда видел создание такого защищённого бункера, в котором и броня не окажется поцарапанной противником, и парень, находящийся в ней, сможет спокойно поспать минут эдак семьсот.
Мы сели в тяжелый армейский разведывательный флайер, Биод Орл не признавал гражданских моделей, и полетели в Солейр, крохотный городок в горах, где жил мой друг. Всю дорогу мы только и делали, что вспоминали общих знакомых и лишь только тогда, когда сели за стол, он спросил:
– Олли, как ты посмотришь на то, чтобы поступить в политехнический институт Эмиля Борзана? Хотя он и не считается самым престижным учебным заведением, очень многие маститые учёные стремятся стать его студентами.
В то время я лишь краем уха слышал о Эмиле Борзане, да, и то куда больше негатива. О нём говорили, как о выжившем из ума старике с непомерными амбициями, отличавшимся к тому же невероятно вздорным характером. Однако, вместе с тем все учёные Содружества Терры в один голос заявляли, что он величайший гений и только интуиты с Европы могут потягаться с ним. Я развёл руками и спросил:
