Москва: Энигма, 2012. - 224 с.
2000 экз.
Известный поэт-переводчик пришел в фантастическую прозу 10 лет назад. Роман-мозаика под названием «Будущий год» впервые представил читателю фигуру бывшего следователя Игнатия Бирюкова, ныне иеромонаха Аверьяна, который принимает участие в расследовании загадочных историй. С этим же героем читатель встретится в новом сборнике новелл.
Мистика дачного Подмосковья окутывает любого, кто сходит в сторону от протоптанной тропинки: там другая ветвь судьбы, там леший и русалка на ветвях — существа без души, но тоже вроде бы Божьи твари. На неведомых дорожках нетрудно заплутать и сгинуть, но Аверьян приходит на помощь тем, кого можно спасти, и раскрывает правду о тех, кто остался без спасения. Он чем-то похож на инспектора Крафта из рассказов М.Чудаковой: результатом его работы часто становится не раскрытие преступления, а открытие «тонких связей» между людьми и другими живыми существами. Вот мужчина влюбился в голубую сойку, вот женщина превратилась в беспородную собаку и следует повсюду за отцом своего ребенка. За шлагбаум не заходите — там живет саламандра, получившая бессмертную душу через любовь человека… Старец Аверьян смотрит на мир религиозным взглядом и оттого видит вещи, другим недоступные.
Религиозная философия автора выражена здесь не впрямую, как это было в романе «Воскресение в Третьем Риме». Она проходит глубинным фоном коротких историй, которые затрагивают актуальные темы. Война на Кавказе, залоговые аукционы, бедность, предательство, внезапное обогащение и его последствия для души человека — во всем этом Аверьян пытается разыскать подлинные смыслы, отличить происки Злогоса от искупительной жертвы. И обязательно подвести моральный итог. В поучительном рассказе содержится не только констатация факта, но и заговор-заговаривание, наделение произошедшего новым искупительным смыслом. «Монастырь наш — Россия», отступать некуда.
Сергей Некрасов
Хол Клемент был и остается одним из признанных лидеров той фантастики, которая в англоязычной критике сопровождается полисемичным прилагательным «hard». Это и «твердая» (как принято в истории российских переводов и в «Если»), и «жесткая», и даже «тяжелая» — по аналогии с рок-музыкой. Любой вариант перевода подходит, потому что пишущий такую НФ берет на себя тяжкую миссию — не выходить за пределы, установленные законами природы. Пусть даже и в далеком будущем или в иных мирах, где, в принципе, могут быть открыты законы, нам пока неведомые.
Гарри Клемент Стаббс, выбравший себе в качестве псевдонима второе имя, сделав его фамилией и добавив придуманное «Хол», писал «строго научную» фантастику, если под «научностью» понимать прежде всего методологию, мировоззрение, а не данные конкретных дисциплин.
На то она и фантастика, чтобы смело выходить за пределы, установленные актуальной, сегодняшней наукой. А вот дальше начинается водораздел между научным фантастом и «ненаучным» (например, автором фэнтези). Боги, волшебство и магия, «работающие» в мирах фэнтези, это своего рода индульгенция — авторам подобных текстов дозволено все. Научному фантасту не в пример тяжелее: сказавши «а» (каким бы фантастическим это «а» ни было), писателю нужно проговаривать все буквы алфавита. Достраивать свой фантастический мир до последнего логического кирпичика по законам той природы, которую сам же и придумал.
Но все-таки по законам, а не произвольно.
Хол Клемент делал это лучше многих. А в свое время лучше всех.
* * *
Гарри Стаббс родился 13 мая 1922 года в Соммервилле (штат Массачусетс) в семье бухгалтера и школьной учительницы. Наверное, от отца будущий писатель перенял доверие к «цифре», к конкретике, а от матери — любовь к наукам вообще. Во всяком случае, престижный Гарвардский университет в Кембридже Стаббс окончил с отличием, получив диплом астронома. Впоследствии он защитил две магистерские диссертации — по педагогике в Университете Бостона и по химии в одном из колледжей родного штата. В Массачусетсе, кстати, писатель прожил всю свою долгую жизнь. Для американца случай нетипичный. Единственное, что заставило Стаббса покинуть отчий дом, — начавшаяся война. Студенту, явившемуся на призывной пункт, дали отсрочку, но сразу же после защиты диплома новоиспеченный астроном отправился на фронт. Его послали в Европу: на дворе стоял 1943-й. Пилот бомбардировщика В-24 Liberator Гарри Стаббс совершил 35 боевых вылетов. После окончания войны вернулся на родину, чтобы продолжить службу в военной авиации. Стаббс служил техническим инструктором, почти сорок лет преподавал химию в военно-воздушной академии в Милтоне, расположенном в родном штате Массачусетс, и недолгое время проработал инструктором сил специального назначения на базе в штате Нью-Мексико. А заодно, пользуясь привилегиями ветеранов войны, заочно закончил сразу две аспирантуры и защитил, как уже говорилось, две диссертации.
В отставку Стаббс вышел в чине подполковника, а жизнь закончил полковником запаса. Но к тому времени читатели не только Америки, но и многих стран мира уже знали его под другим именем…
* * *
По свидетельству писателя, интерес к фантастике у него проснулся в восьмилетнем возрасте, когда любопытному мальчугану попались в руки комиксы про супергероя Бака Роджерса. У Гарри сразу же возникло множество вопросов касательно самых разнообразных наук. Отец бухгалтер оказался бессилен, а потому отвел сына в городскую библиотеку. Когда они возвращались домой, в одной руке Гарри держал справочник по астрономии, в другой — «Путешествие на Луну» Жюля Верна.
В десять лет он читал фантастику запоем — в основном дешевые журнальчики, которые тогда росли, как грибы после дождя. А спустя два года заслужил уважение сверстников тем, что перед отбоем в скаутском лагере наизусть пересказывал «страшные истории», типа хорошо известной нашему читателю новеллы Джона Кэмпбелла «Кто там?».
Затем, поступив в Гарвард, студент Гарри Стаббс в свободное время уже не только читал фантастику, но и сам ее пописывал. А в 1942 году опубликовал в легендарном журнале Джона Кэмпбелла «Astounding Science Fiction» свой дебютный рассказ «Доказательство», получив за него гонорар в размере 65 долларов. «Курс обучения тогда стоил 400, так что эти 65 долларов оказались недурным подспорьем для студента», — вспоминал Хол Клемент много лет спустя.
