Хмурый Рид стоял на берегу, подбоченясь.
— Давай, наглец ты этакий, вылезай из воды. Тебе еще ох как много придется объяснить. И не только мне, если тебя видел еще кто-то.
— Я не вылезу, — угрюмо сказал Аппукта.
— Хуже будет, — ответил Гордон. — Я за тобой не полезу, и тебе придется когда-нибудь выйти. Мог бы и сейчас же сделать это и принять наказание, как мужчина, которым ты силишься быть.
— Тогда я выйду, но при одном условии.
Гордон с минуту стоял и злился, споря с самим собой, позволять ли Чехову выдвинуть его «условие». Сделанное Аппуктой не прощалось в любом обществе. Наконец Рид сказал:
— Выкладывай свое условие, а затем я решу. Что там у тебя?
— Ты выслушаешь мой рассказ.
— Тому, что ты наделал, не может быть совершенно никакого извинения, но обещаю, по крайней мере, тебя послушать. Теперь вылезешь?
Когда Аппукта колесным пароходом подшлепал к берегу, не сводя настороженного взгляда со своего все еще сердитого друга, в мозгу у него раздалось:
«Я знаю. И не сержусь».
Снова густо краснея, хоть только что выбрался из холодной воды, он ответил:
«А Сипак знает? Пожалуйста, скажи, что он меня не видел».
«А как ты думаешь, откуда я узнал? — отозвался Пэн. — Сипак мне и сказал».
Ноги парня коснулись дна. Встав недвижимо, будто помертвев, Аппукта спросил:
«Он гневается на меня? Он прибьет меня, как только увидит? Я не смогу с ним встретиться, пока жив! А встречу — сгорю от стыда!»
«Сипак хочет знать, что ты думаешь об увиденном».
«Это было прекрасно! Я не знал, что это может быть так чудесно! Это было как танец, но совсем по-другому. — Он немного помолчал, потом добавил: — Но я все равно жалею, что тело изменило мне и я не мог уйти. Я не должен был там находиться. Передай Сипаку, что я прошу простить меня».
«Сипак принимает твое извинение. Он видел, как тебя свалили, но не мог ничем тебе помочь. И знал, почему ты не мог выйти. Он благодарен тебе за то, что ты так осторожно удалился. Диса не знает о твоем присутствии. Словом, Сипак не сердится на то, что ты стал нечаянным свидетелем. Он, впрочем, рад, что ты все же ушел». — Аппукта почти ощущал улыбку в мысленном послании.
«Тогда скажи Риду, что я не виноват. И что вы двое не сердитесь. Я его вывел из себя. Он меня в озеро бросил».
«Скажу».
Парень смотрел, как Пэн мысленно заговорил с Ридом. Он не слышал слов бронзового дракона, но видел отражение борьбы чувств на лице Гордона. Чехов решил оставаться там, где стоял, хоть вода и была очень холодна, покуда не сможет выйти без опаски.
Через несколько минут Рид сказал:
— Можешь теперь выйти. Я послушаю, почему ты был там, где был — Пэн не сказал мне, в чем там причина. И меньше всего тебе сейчас нужно простывать.
Аппукта наконец вылез из озера и позволил Риду нуль-транспортировать их вдвоем на корабль переодеться. Потом, в уединении своей каюты, он объяснил Другу, что случилось.
Сипак вновь погрузился в объятия лежавшей рядом женщины. Беседа с драконом длилась недолго и не отвлекла его от теперешнего занятия.
— Знаешь, я ведь даже спросил, как твое имя, — пробормотал он.
Ведя пальцем по остроконечному уху, она ответила:
— Мне известно твое имя, а Кендате — имя твоего дракона. Ты — Сипак. А я — Диса. — Она провела рукой по его груди к животу, а потом еще ниже.
Приподнимая бедра и постанывая, Сипак в ответ прижался носом к ее груди.
— Тогда ты понимала, к чему все идет, даже раньше, чем твоя королева начала пить кровь. Откуда ты знала, что Пэн не бесплоден и яйца от него получатся нормальных размеров?
— Кендата знает, и другие драконы — тоже. А гены Пэна слишком редки, чтобы их терять. Первая кладка моей королевы будет особенной. — Она поцеловала Сипака и заключила его в нежнейшее объятие. — Но давай-ка поговорим о другом.
Сипак, по-прежнему очень сексуально настроенный, с превеликим удовольствием уступил. Впрочем, он знал, что в ближайшем будущем им с Аппуктой придется поговорить о некоторых сторонах жизни, и, возможно, зная любопытство парня, беседа окажется долгой. Сейчас, однако, не имело значения ничто, кроме той женщины, что была рядом с ним, и эха брачного полета его дракона.
Прошли долгие и трудные пять с половиной месяцев, и у команды «Карсона» имелось более чем достаточно причин хотеть расслабиться и повеселиться. Они не только побили хохлатых чужаков в войне, которую те сами развязали, но и добились перемирия с ними, а кроме этого, скорее всего, связи Федерации с вновь открытой расой будут укрепляться. Вдобавок Пэн, маленький бронзовый дракон с Вулкана, наконец показал свой пыл и обогнал местных перинитских собратьев, завоевав золотую королеву! Все это давало более чем достаточно оснований, чтобы устроить вечеринку.
Так и сделали. Вейр Бенден принимал большую часть экипажа «Карсона», а остальные Вейры и холды — тех, что воевал на их землях. Зная время и место очередных Нитепадов, Лесса и Ф'лар смогли выбрать день, когда ни над какими населенными местами падения не ожидалось. Потому, если не считать двух дежурных Крыльев, которые всегда оставались наготове и которых должны были сменить в середине праздника, все население Перна собиралось где-нибудь в чем-нибудь поучаствовать.
Пэн, однако, отказался присоединиться ко всеобщему веселью. Он уже привлек так много внимания, что не просто немного смущался — бесчисленные поздравления приводили его в совершеннейшее оцепенение. Поскольку маленький бронзовый привык скорее не выставлять себя на всеобщее обозрение, а сидеть в сторонке и посматривать на других, он не знал, что делать со своей известностью. Зато Пэн не сомневался: где бы он ни появился, вокруг тут же соберется толпа, и повеселиться ему не удастся нисколечко. Вот почему, обсудив все с Сипаком, они вдвоем решили, что молодому дракону лучше отсидеться на корабле или спрятаться с Кендатой, той самой королевой, которую он догнал.
Вздохнув с облегчением, Пэн исчез в черноте Промежутка, даже не сказав Сипаку, где собирался скрываться. О чем Сипак не будет знать, о том не сможет лгать!
Напитки, спиртные и нет, лились рекой. Те всадники, которым предстояло вылететь в дозор навстречу Нитям, ограничивались безалкогольным питьем, но, когда вернулись смененные ими, все, кроме детей, присоединились к торжествам. Даже обычно сторонившиеся празднеств драконы не составили исключения, пробуя невиданные чужеземные зелья, предлагавшиеся их всадниками. И поистине невиданное это было питье! Контр-адмирал Эмерсон пустила в ход все запасы. «Карсона», рассудив, что они смогут пополнить их на семнадцатой Звездной базе. Она знала: их непременно ждут отдых и развлечения, да еще некоторое время, чтобы загрузить недостающие припасы и принять новых членов экипажа. Периниты пробовали все, что им предлагали земляне, в том числе и ромулианский эль — контрабанду, неведомо как оказавшуюся на борту «Карсона». Большие драконы, против обыкновения испытывавшие сильнейшее любопытство, тоже решили присоединиться к веселью и погружали в чаши свои длинные языки. И тут представители Федерации планет обнаружили, что напоить дракона невозможно! Алкоголь — даже местные перинитские напитки — попросту не действовал на их организмы, в отличие от большинства известных гуманоидных видов. Затем настала кульминация вечера. Контр-адмирал Эмерсон доставила в Вейр Бенден содержимое своей личной кладовой — шампанское прямо с Земли. На все Вейры его бы не хватило, но Эмерсон решила, что, если этот напиток встретит хороший прием, то он станет еще одним предметом товарообмена между Землей и Перном.
