— Что ты сделал с Гарви? — спросила Мэри, удивленно глядя на пса, который, громко фыркая, странно размахивал перед ней лапами. — Дал ему таблетки? Скажи правду.
— Гарви, прекрати! — прикрикнул Эллиот.
Ип падал все ниже и ниже. Он чувствовал присутствие ивового создания, хозяйки дома, и знал, что и ее притянет космическая сила, а он не хотел этого — у него была своя дорога, у нее — своя. Микрокосм каждого из них находился в разных плоскостях. Ее затянет в глубину, в которую погружается он. Ее сознание подвергнется распаду, как и сознание мальчиков…
— Если я не встану… не встану… Скажи правильно: «Не встану!»
Но он не мог даже шевельнуться и только прислушивался к чужому языку землян.
— Что в школе?
— Все нормально.
— Хочешь есть?
— Мы сейчас спустимся, — ответил Эллиот.
— У вас найдется швейцарский сыр? — организм Лэнса нуждался в подкреплении. Он чувствовал себя странно, будто проваливается в какие-то бездонные глубины. В ту ночь, когда он мчался на велосипеде к холмам, ему казалось, что он может взлететь в воздух, а сейчас он чувствовал, что падает в пропасть, во тьму, окутанный чем-то липким, с чем может совладать только швейцарский сыр.
— Кто-то уже съел сыр, — сказала Мэри, искоса глянув на Лэнса. Материнская интуиция подсказывала, что мальчики скрывают от нее что-то, но она не хотела допытываться.
И вдруг у нее разболелась голова. Она вышла из комнаты.
Эллиот поспешно обернулся к кровати. Рука космического странника безвольно свесилась из-под простыни. Страх охватил мальчика, когда он увидел посеревшую руку Ипа. Он опустился на колени перед кроватью и сжал ладонь Ипа в своей руке.
— Ип, поправься! Поправься, прошу тебя…
Наступила ночь. Эллиот притащил наверх все, что было в домашней аптечке, но лекарства без пользы валялись на столе. Они бессильны были излечить существо, лежавшее в постели.
Водоворот гравитационных сил захватил инопланетянина. Мечты о Земле, о звездном свете оставили его. Солнце сделалось для него черным.
Но он должен предотвратить несчастье, сделать так, чтобы его собственная катастрофа не обратилась против землян и самой Земли… Он знал, что для этой планеты галактическое уравнение сформулировано не было, так что она и в самом деле могла последовать за ним, когда он уйдет в небытие, потому что его организм владел великой тайной микромира.
Все цветы в доме увяли. Даже стены, казалось, с каждым вздохом смыкались все теснее.
— Поправляйся, — молил Эллиот, уверенный, что древний гений может совершить все. Но есть вещи, неподвластные даже высшим существам.
— Тогда дай мне твою силу, — просил Эллиот, не подозревая, что в него уже вселилась сила, способная перенести его в другой мир. Но сила эта была такой древней и стремительной, что он не мог управлять ею, а переход в иное измерение мог разрушить его сущность.
— Отнеси меня… далеко… — прошептал Ип. — И оставь одного…
— Я никогда не оставлю тебя, — твердо сказал Эллиот. Никогда…
Заброшенный на Землю древний космопроходец усилием воли заставил себя вернуться к действительности.
— Я страшная угроза для тебя… — Ип приподнял голову. — И для… твоей планеты…
— Но наш передатчик ведь работает…
— Ерунда, — отрезал Ип.
Глаза его блестели в лунном свете. В них Эллиот видел невероятной сложности сплетения линий и лучей. Это были глаза, постигшие угасающую глубинную энергию.
Потолок стонал над головой. Гарви скулил в углу, а неземные глаза созерцали мелькающие таинства материи, которые ни один звездный ботаник не мог изменить.
— Ты даже не пытаешься, — взывал Эллиот, страшась этих глаз и не в силах оторваться от них. — Пожалуйста, прошу тебя, Ип…
Ночь все тянулась. Тело Ипа затвердевало, становясь все более серым. Губы шевелились, но ни звука не слетало с них, слышались только какие-то внутренние хрипы, последняя компрессия звездной материи. Тело маленького инопланетянина обрело невероятную плотность. Ядро его организма всасывало немыслимую энергию. Что-то громоздилось в нем, до предела стягивая его звездное нутро.
Эллиоту казалось, что его собственное тело заковано в железные цепи, которые тянут вниз. Он изнемогал от тяжкого бремени; голова кружилась, и беспросветное отчаяние повисало на нем непосильным грузом. Когда наконец наступил тусклый рассвет, Эллиот с трудом поднялся и подошел к Ипу. Он увидел, что Ип ссохся, посветлел и превратился в белого карлика.
Едва передвигая ноги, Эллиот потащился в коридор и доплелся до комнаты Мэри. Подавленность и чувство одиночества овладели им. Он казался себе внеземным существом, чуждым самому себе, и это пугало его.
— Что случилось? — встревожилась Мэри.
— Все потеряло смысл, — сказал Эллиот, чувствуя, что проваливается куда-то, лишается сознания.
— Нельзя так, мой мальчик, — сказала Мэри, хотя сама чувствовала себя ужасно, всю ночь ее мучил кошмарный сон она тонула и никак не могла выплыть.
— У меня есть что-то чудесное, — бормотал Эллиот, — но по моей вине оно затосковало.
— Это бывает со всеми, — изрекла Мэри подходящую случаю банальность. Ей самой банальности никогда не помогали, почему же помогут сыну? Мэри похлопала по постели, приглашая сына прилечь рядом. Тепло человеческого тела успокаивает лучше всяких слов, но в это серое раннее утро ее пробирал холод одиночества, и ей не стало легче, когда Эллиот прикорнул под боком.
Что творится в доме?… Она чувствовала — происходит что-то ужасное, все засасывающее в себя.
— Расскажи мне, — попросила она.
— Потом… — Эллиот прижался к матери, но его не оставляло ощущение полета куда-то вниз, в водоворот, туда, где ничьи руки не могли спасти его, ибо там никого не было.
— Спи, — сказала Мэри, гладя его лоб. — Спи…
Эллиот заснул. Ему снилось чугунное ядро, которое то расширялось, то становилось все меньше и меньше, и он летел на нем сквозь небытие.
Когда в семь тридцать заверещал будильник, Мэри осторожно сползла с постели, чтобы не потревожить сына. Она знала, что тот способен симулировать лихорадку, но сейчас это было не притворство. Она набросила на себя халат, прикрыла заспанные глаза, но тут же встряхнулась, отгоняя сон, и посмотрела на Эллиота. Что с мальчиком? Уж не отведал ли он чего? Неужели ее ребенок пойдет по стопам отца? Там на кухне шесть пустых бутылок из-под пива…
Дверь отворилась и вошел Майкл.
— Где Эллиот?
— Не буди его, — зашептала Мэри, выталкивая старшего сына в коридор. — Ты не знаешь, что с ним? — запахивая потуже халат, спросила она. — Он чем-то угнетен…
