Он успел испугаться, что лететь окажется глубоко или что внизу не окажется воздуха, но нет. Вода упала вниз метра на три максимум, и Алекс с плюхом приземлился в довольно глубокий бассейн — метра два.
Он оказался в помещении среднего размера, три на три метра примерно. Что его особенно удивило, так это то, что в пещере был свет: слабо фосфоресцировали какие-то полосы по стенам. Да к тому же, светились кое-какие организмы в ночной воде — странно, Алекс считал, что все люминофоры днем держатся поглубже. Может быть, проб черпал их из более глубоких слоев?
Для кого, интересно, другой свет, на стенах и на потолке? Если тут сплошные механизмы и нет живых существ, как говорила Риу…
Однако Алекс решил пока не удивляться и не подозревать подвоха. Во-первых, фосфоресцирование могло быть каким-то побочным эффектом чего-то там. Во-вторых, если в камере для сбора образцов имелись какие-нибудь механизмы, они могли быть снабжены контроллерами с камерами — он слышал, что на земных автоматических станках такие ставили. И, может быть, слабо осветить камеру было дешевле, чем снабжать эти камеры «глазами», видящими в каком-нибудь ином излучении.
Ну или совсем просто: автоматическая хрень была рассчитана на то, чтобы рано или поздно вернуться к хозяевам. А уж хозяева, разумеется, захотят посмотреть, что тут внутри происходит…
В общем, света хватило, чтобы осмотреть, и Алекс с нарастающим волнением увидел на другом конце залитой водой камеры приподнятый постамент, на котором что-то лежало. С его места трудно было рассмотреть, что это, но, кажется, там были какие-то фигуры, покрытые колпаками…
Алекс в несколько гребков преодолел расстояние до постамента. Зрение его не обмануло: действительно, фигуры… Какая-то длинная рыбина с зубастой пастью и закрытой щитком головой, навроде тунца, скорее всего, дохлая; россыпь тускло светящихся камней (яиц?); внезапный хоггош, этот уж точно дохлый или контуженный — живые хоггоши бросались на все, что двигалось…. И — Хонда с Ледневым!
Леднев лежал на спине, Хонда на боку. Оба одетые в неопреновые костюмы — черт, неужели они таки слушали его инструктаж? Костюм Хонды был разорван на ноге, в царапине запеклась кровь (значит, она хотя бы была жива на момент царапины! жива и вне воды!); костюм Леднева казался совершенно целым. Каждого прикрывал длинный прозрачный колпак. Алекс прижал к ближайшему руку, почти уверенный, что колпак намертво врос в постамент (кстати, не железный, а из чего-то вроде камня на ощупь). Но, к его удивлению, колпак сдвинулся легко, будто того и ждал, оказавшись из очень легкого пластика. Или материала, похожего на пластик.
Кожа у Хонды оказалась холодной. Алекс потянулся проверить пульс на шее, и увидел, что руки у него дрожат.
У него был опыт первой помощью, но сперва он потерял драгоценные секунды: ему показалось, что он щупает не там. Но артерия под пальцами затрепетала. Очередь Леднева — тот тоже был жив и, по всей видимости, оказался в лучшем состоянии, чем Хонда, потому что он двинул рукой и что-то застонал.
Так.
Сперва Алекс попытался их разбудить. Он тормошил их, окрикивал — правда, осторожно, на случай, если тут есть звуковые сенсоры, способные отличить членораздельную речь от нечленораздельной. Наконец, он даже врезал Ледневу пару раз в челюсть. Ничего не помогало. Леднев, правда, что-то пробормотал, но подниматься и не думал.
И тут перед Алексом проблема встала в полный рост.
Он сам не знал, чего ждал, когда соглашался на эту авантюру. Он был уверен, что погибнет сам; что Хонда и Леднев, разбудившие этого монстра, давным-давно мертвы. В самом оптимистичном случае он думал, что, может быть, спасет кого-то одного из них.
Но они были живы, оба! И что, спрашивается, делать дальше? Он просто физически не мог вытащить их обоих из этой махины! А Риу велела ему поторапливаться: мол, рано или поздно тлилильское правительство отправит десант, который уничтожит эту штуку. Правда, находясь внутри нее, Алекс не очень верил, что ее можно уничтожить каким-нибудь гигантским кальмаром, или что тут местные считают непобедимым оружием… Но, допустим, одна-две ракеты «земля-земля» или «воздух-земля»… Только боеголовки надо взять помощнее.
Впрочем, для Алекса это ничего не меняло. Один выбраться он как-то мог. Допустим, он еще как-то мог вытащить Хонду: их с Корой междусобойное прозвище «Большая женщина» относилась к ее статусу, а не к внешнему виду. Несмотря на светлые волосы и голубые глаза, в остальном Хонда пошла в своих японских предков и весила, наверное, килограммов пятьдесят. Но Леднев! Он был где-то на голову выше Алекса, а такие высокие тощие господа только кажутся легкими.
Да и вытаскивать одну Хонду — тоже предприятие непростое. Он еще помнил, как они намучились вдвоем на воде. А если она повиснет мертвым грузом…
Он вновь ругнулся на сетсвана, потом больше от отчаяния сказал, тоже на языке его предков:
— Вставал бы уж, дурная башка!
И, к его удивлению, Леднев встал! Точнее, сел, уставившись на Алекса серыми, ничего не выражающими глазами. Одновременно с ним Хонда дернулась, будто сквозь нее пропустили электрический ток.
— Леднев, — воскликнул Алекс по-английски. — Альберт, ты в порядке?
Но Леднев не ответил, только так же молча смотрел. Пораженный, Алекс повторил свой вопрос на сествана, назвав Леднева и по имени, и по фамилии для верности. Никакого эффекта.
И тут с леденящим чувством Алекс осознал, что, когда он пытался разбудить посла и доктора, он просто звал их по именам или говорил «Очнитесь!» или «Просыпайтесь!» А надо, по всей видимости, действовать по-другому.
— Встань на ноги, — приказал Алекс Ледневу, на сей раз по-английски.
Тот поднялся, плавным, но медлительным движением и остался стоять — ну что ж, хотя бы не покачивался.
— Подними правую ногу, — приказал Алекс, теперь уже на сетсвана.
Леднев послушался, и неприятное чувство усилилось.
Алекс попробовал еще пару раз, переключаясь с сетсвана на английский, а с английского на общеторговый — о том, что стены здесь могут иметь уши и анализировать его речь, он благополучно забыл. Эффект во всех случаях был потрясающий: Леднев повиновался как под гипнозом. Правда, когда Алекс потребовал от него дать ответы на простые вопросы (сколько будет дважды два и основные аминокислоты в ДНК), Леднев промолчал. Что бы ни подчинило его разум, очевидно, на речевые центры контроль не распространялся. Возможно, они были попросту угнетены.
— Неужели ты знаешь сетсвана, доктор? — пробормотал Алекс. — Или дело в том, что его знаю я?
Он обратился с несколькими командами и к Хонде, но увы — она разве что дергалась, ни разу даже не села. Не помогло и мобилизованное им знание японского (а его Алекс знал только в пределах «передай мне вот это» и «осторожно, образцы!»).
