Какое войско из каких сторон,
Каких престолов в множестве каком
Охотится за мной, учеником,
Зудят, несносные, докучней комаров
На зуб попробовать, узнать, на вкус каков!
А я, дозор оставив двойнику,
Иду меж тем на странную реку,
В неописуемой плыву её воде
В небывшем времени, в отечестве нигде!
С чем мне сравнить ее? Пожалуй, с темнотой,
Покрытою текучей глубиной.
И там, в прозрачности, - но как назвать, что в ней?
Вот разве - нерестилище теней,
А я, к примеру, буду рыболов
Разведчик жемчуга, ныряльщик дальних снов.
Острогу бросивши и наугад попав,
Я предаюсь бесцельной из забав:
Безвидным теням, спугнутым со дна,
Я облики дарю и имена
И, как кольцо приладив к плавнику,
Их отпускаю населять реку.
Сколь живности там плещется? - не счесть:
И рыба-кит, и рыба-рыба есть,
И к рыбе-солнце в рыбе-небосвод
Акулы белой облако плывет.
А я, беспечный собственник имен,
Я, школьник времени - из никаких времен,
Добытчик сторожащихся теней,
Я - собственное имя, я - ничей.
Я мальчик на забытом берегу
Играю в камешки и весел, как могу,
Немножко бог, немного - шут и царь,
Я - ученик, листающий букварь,
То кит, то тень его, а то - китовый ус...
Тут Саша Песков на миг задумался - как закончить, глянул в стекло на себя самого, добривающего подбородок, и ухмыльнулся.
Я - тот, кто бреется, я в зеркало гляжусь.
- вслух произнес он, этой
шуткой и завершив
стихотворение.
- "Замок
зеркал и стихов",
произнес Антонин. - Алан Блейк. Ты как филолог-англист должна знать этого модного современного автора.
- М-м-м... - протянула Инна. Про Алана Блейка она даже не слыхала. Поскольку скрыть это от Антонина было невозможно, Инна предпочла повернуть на другое: - По-моему, так нельзя говорить - англист. Говорят "специалист по английской литературе". Или языку.
- Ну уж, из тебя специалист, - поддел Антонин. - В общем, Блейка ты не читала.
- Ну и что?
- Настоятельно рекомендую.
- А зачем?
- Советую взять этот роман как тему твоей курсовой работы.
Разговор происходил не в Тапатаке, дома, и Инна не могла видеть лица Антонина, что заставляло её подозревать очередной розыгрыш. Но на сей раз Антонин не шутил.
- Очень может быть, что тебе предстоит путешествие, - объяснил он наконец. - А начнется оно с этого романа. Ты ведь не откажешься оказать Тапатаке маленькую услугу?
- Какую?
- Съездить на стажировку в Кэмфорд, - отвечал Тошка тоном, в котором так и сквозила его мальчишеская улыбка.
Нечего и говорить, что Инна в этот же вечер побежала в библиотеку - и не в ту "свою" волшебную, а в университетскую. К счастью, Блейк там был, правда, только на русском. Из предисловия переводчика Инна узнала, что автор этот действительно модный и на Западе популярный, к тому же, совсем недавно умерший, что, как водится, послужило толчком для написания подобающих литературоведческих изысканий и прочих ученых трудов. А "Замок зеркал и стихов" был признан его наиболее интересной книгой и к тому же самым выдающимся современным готическим романом. Кстати, название книги в оригинале звучало несколько иначе - скорее, как "Замок рифмующих (или даже стихотворящих) зеркал", но, очевидно, переводчик решил избежать излишней оригинальности заголовка. Ломать голову, какое отношение Алан Блейк имеет к предстоящему путешествию, Инне долго не пришлось. На позаследующий день весь факультет гудел от великой новости: в Камск прибыла с программой так называемого образовательного обмена делегация из Кэмфорда - того самого, знаменитого и английского. Интересовали их, понятно, больше студенты естественных наук, но и для гуманитариев - возможно, из приличия предусматривались поощрения. Так, с Инниного курса двое счастливчиков посылались на пару недель в Кэмфорд и ещё четверо со старших курсов. Инне, даром что она была отличница и английский знала неплохо, вряд ли светило бы поехать в числе этой шестерки - нашлись бы охотницы и кроме нее, с оценками получше и, главное, с протекцией. Но англичане - не филологи, изучающие английский, а настоящие англичане, из Кэмфорда - имели на этот счет свое мнение - отбирать группу они брались сами, и Инна, как хорошо успевающая, оказалась в числе кандидатов: все-таки их Нинель Петровна, англичанка - не Кэмфордская, а та, что вела английский в группе Инны - к Инне благоволила. И вот, Инна оказалась на этом Кэмфордском собеседовании, для чего вовсе не понадобилось тапатакского волшебства и даже её ведьмовской удачи - по крайней мере, так это представлялось Инне.
А вот уже на этом собеседовании, лихо болтая - к своему удивлению и к радости и гордости Нинель Петровны - с профессорами Кэмфорда, а это были миссис Роузи Финч и мистер Тимоти Питерс, англичанка была чернявой и рослой, что называется, здоровенной, совсем не английского типа женщиной (Инна представляла типичную британку белокурой, миниатюрной и не слишком миловидной), а вот Питерс был худощав, рыжеват и усат в классическом стиле незабвенного доктора Ватсона, и вот уж беседуя с ними Инна и ввернула про курсовую об Алане Блейке. На преподавателей Кэмфорда это произвело впечатление - во-первых, они знали, что в России этот писатель мало известен, а во-вторых, он был, как оказалось, выпускником Кэмфорда.
- Кстати, наш прежний декан Палмер был его близким приятелем, обмолвился профессор Питерс.
- О! - удивилась Инна. - Как интересно! Было бы очень любопытно взглянуть на работы профессора Палмера. О его близком приятеле, я имею в виду. Если они есть, конечно.
Профессор Финч мило заулыбалась и заверила, что они обязательно что-нибудь придумают. Когда Инна покинула комнату, Нинель Петровна под каким-то предлогом вышла следом и прочувствованно чмокнула её в щеку.
- Welldone! - по-английски похвалила она свою ученицу, а растроганная Инна про себя решила не только привезти ей что-нибудь миленькое из Англии, но ещё и подарить как-нибудь при случае красивый тапатакский сон со счастливым пробуждением утром. И все равно, хотя Инна знала, что непременно поедет в Кэмфорд - и не из самоуверенности, а так было н_у_ж_н_о, - все равно она волновалась. Но Нинель Петровна сама ей вечером позвонила и сказала, что англичане её берут, а на следующий день это было объявлено официально.
Дальше все происходило стремительно - десять дней всяких предотъездных хлопот, получение виз, ежедневные звонки мамы с напоминаниями взять в дорогу то и это, напутствия Инниных преподавателей, наставления лично декана, лично проректора - не лично Инне, конечно, а всем избранным отличникам на встрече перед отъездом, и т.д., и т.п., да ещё тетя Федя хотела было увязаться провожать в аэропорт, но Инна удачно что-то наврала.
