И я видел стремительное приближение воробьев,
Более алчных, чем охотящийся волк.
Я слышал, как стая их возится в моих ветвях.
И я попал в их клювы и когти!
Принцесса Ирулэн. Пробуждение Арраки.
Человек полз по гребню дюны — пылинка, пойманная в жаркие сети полуденного солнца. На нем не было ничего, кроме остатков джабба-плаща, и тело его просвечивало сквозь дыры. Капюшон плаща был оторван, но человек соорудил из обрывков одежды нечто вроде тюрбана. Из него торчали клочья соломенных волос, а на лице — такого же цвета борода и густые брови. Под синими, без белков глазами виднелись темные круги.
Человек остановился на полпути к вершине дюны. Его спина, руки и ноги были сбиты в кровь. На раны налипли комочки желто-серого песка.
— Я Льет Кайнз, — сказал он хриплым голосом, обращаясь к пустому горизонту. — Я — планетолог Его величества; я — слуга этой земли.
Он качнулся и упал на бок, на твердую поверхность овеянной ветрами дюны. Его пальцы слабо зашевелились, перебирая песок.
«Я — слуга этой земли», — думал он. Он сознавал, что находится в полубессознательном состоянии, что ему следовало бы найти укрытие и спрятаться в нем.
Но он чувствовал сладковатый эфирный запах приспайсовых масс, находящихся где-то внизу, под песком. Он знал, какую Опасность таит в себе этот запах, указывающий на то, что газы, находящиеся внизу, близки к тому, чтобы вырваться наружу. Нужно было немедленно уходить отсюда. Но он не мог уйти от воды.
Его руки беспомощно заскребли по поверхности дюны. Солдаты Харконнена оставили его здесь одного, без воды, считая, что если его не поглотит пустыня, то поглотит червь. Они посчитали это забавным — оставить его в живых, чтобы планета сама убила его.
«Харконненам всегда было трудно убивать Свободных, — подумал он. — Мы не так просто умираем. Я должен был уже умереть, но до последней минуты я останусь экологом».
— Высшая задача экологии состоит в понимании последствий! Голос поразил его, потому что он узнал его. Того, кому он принадлежал, уже не было в живых — это был голос его отца, бывшего планетологом этой планеты до него.
— Хорошенько запомни это, сын, — сказал отец, — тебе бы следовало подумать об этом еще до того, как ты взялся помочь сыну герцога.
«У меня бред», — подумал Кайнз. Голос, казалось, шел справа. Кайнз повернул голову, задев лицом песок, и посмотрел в ту сторону: ничего, кроме изгибов дюн.
— Чем больше жизни в системе, тем больше укромных уголков для этой жизни, — сказал отец.
«Почему он бродит вокруг?» — спросил себя Кайнз.
— Жизнь улучшает способность окружающей среды быть пригодной для жизни. Жизнь делает более доступным питательное вещество.
«Почему он все время толкует об одном и том же? Я знал это тогда, когда мне было десять лет».
Грифы пустыни, пожиратели падали, кружили над ним. Кайнз увидел, как на руку ему легла тень, и заставил себя поднять голову. Птицы казались размытыми пятнами в серебряно-голубом небе.
— Мы — сторонники большинства. Вокруг пустых проблем точных кругов не очертишь. Планетология и убирает, и добавляет…
«Что он пытается мне сказать?» — недоумевал Кайнз. Он снова упал щекой на горячий песок и почувствовал запах раскаленных камней. В каком-то уголке его сознания вспыхнула мысль: надо мной вьются стервятники. Может быть, кто-нибудь из моих Свободных увидит и придет мне на помощь.
— Для работающего планетолога самым важным инструментом является человеческое существо.
«Он повторяет то, что говорил мне, когда я был ребенком», — подумал Кайнз. Он начал ощущать озноб, но тот уголок его сознания, который еще продолжал логически мыслить, сказал ему: солнце стоит над самой твоей головой, у тебя нет стилсьюта и тебе жарко. Его пальцы слабо царапнули песок. «Они не оставили мне даже стилсьюта!»
— Присутствие влаги в воздухе поможет приостановить слишком быстрое испарение…
Он попытался думать о влаге: никогда не видел он свободно текущей воды… орошающей воды…
— Наша первая цель на Арраки состоит в создании сенокосных угодий. Когда мы получим запертую в угодьях влагу, то продвинемся по пути к черным лесам…
«Вечно читает мне лекции, — подумал Кайнз. — Почему он не замолчит? Разве он не видит, что я умираю?»
— Ты сейчас умрешь, если не уйдешь от тех пузырей газа, что образуются сейчас под тобой.
Мысль о том, что под ним вода, была невыносимой. Он ясно представлял себе воду, скрытую в пористой скале. Приспайсовые массы!
Он вдохнул в себя воздух и почувствовал противный сладковатый запах. Теперь он ощущался гораздо сильнее, чем раньше.
Кайнз поднялся на колени и услышал пронзительный птичий крик. «Это спайсовая пустыня. Свободные должны бывать здесь даже при солнечном свете. Они конечно же увидят птиц и придут узнать, в чем дело».
— Движение по местности необходимо для живых существ. Кочевники испытывают в нем необходимость. Сейчас же мы должны контролировать эти передвижения, приспосабливать их к нашей цели.
— Заткнись, старик! — пробормотал Кайнз.
— Мы должны делать на Арраки то, чего никогда раньше не делали, — сказал отец. — Мы должны использовать человека, как конструктивную экологическую силу.
— Заткнись! — рявкнул Кайнз.
— Именно направления передвижения первыми дали нам ключ к установлению связи между червями и спайсом.
«Червь, — подумал Кайнз во внезапном приливе надежды. — Когда пузыри начнут взрываться, придет червь, Создатель. Но как я могу взобраться на Большого Создателя без хуков?»
Он почувствовал, как эти мысли истощили его последние силы. Вода так близко — всего лишь в ста, или около этого, метрах под ним; червь непременно придет, но нет возможности выманить его и использовать.
Кайнз снова распластался на песке, возвращаясь в состояние полной прострации. Он чувствовал, как песок жжет его левую щеку, но ощущение это было чем-то внешним, отдаленным.
— Арракинская среда воссоздает себя в эволюционных моделях, — говорил отец. — Очень странно, что столь незначительное количество людей за все это время заинтересовалось тем, что почти идеальное азотно-кислородное равновесие поддерживается здесь при отсутствии обширной растительности.
— Прекрати, пожалуйста, читать мне лекции, отец, — прошептал Кайнз.
Гриф опустился на песок рядом с его рукой. Кайнз увидел, как он сложил крылья, наклонил голову и начал следить за ним. Он собрал всю свою энергию и отогнал его. Птица отлетела в сторону, но продолжала наблюдать.
