Подойдя к нам и извинившись перед моей женой, он несколько застенчиво обратился ко мне:
– Я очень рад, что встретился за доской с этюдистом.
– Почему? Вас интересуют этюды или способность этюдиста к практической игре?
– Видите ли… я сам немного этюдист. Хочется показать вам некоторые мои слабенькие этюды.
Мы переглянулись с женой и вернулись в гостиную, где столбиком стояли на столе еще не унесенные комплекты шахмат.
– Какие же этюды вы составляете, Борис Андреевич? – поинтересовался я.
– Стремлюсь выразить что-нибудь необыкновенное, хотя я совсем не «гений, парадоксов друг». Вот, например, мой самый первый этюд – мат одним конем в середине доски.
– Представьте, мой первый этюд тоже был на такую тему, только конь был превращенный. А еще какие темы вас занимали?
– Да вот еще… Этюд несовершенный, конечно, не все поля вокруг короля активно блокируются пешками, но все-таки получился мат в середине доски одним слоном.
– Одним слоном? – не веря ушам, переспросил я.
– Да, но вокруг черного короля, к сожалению, одни лишь пешки, фигур нет.
Я ужаснулся. Только жена заметила это, но, как и я, постаралась не подать виду. Она наблюдала, какие страсти владеют людьми, всего лишь смотрящими на шахматную доску. Ей было непонятно, но занятно.
– Мне очень нравятся этюды Гурвича. Жаль, что он не играл сегодня, – продолжал Сахаров. – Мне близки его взгляды на этюды.
– У нас общие вкусы, – заметил я, пристально глядя в лицо недавнему противнику. И я решился: – Скажите, Борис Андреевич, почему вы так долго думали над записанным ходом? Увидели этюд?
– Знаете, так бывает в шахматах. Вдруг покажется. Хотите, я покажу вам записанный ход?
– Нет! Зачем же! – запротестовал я. – Это против правил!
– Это правила для игроков, а мы с вами этюдисты, художники!
– Если хотите оказать мне доверие, то я им не воспользуюсь.
Но я воспользовался! Неожиданно для себя воспользовался, едва он назвал записанный ход – 41.Л:g4!
– Если вы записанным ходом жертвуете мне качество, то я сдаю вам партию, – объявил я.
– Что вы! Зачем? – запротестовал он. – Нам предстоит еще сложная игра!
– Даже красивая, этюдная. Я покажу вам ее. Мат одним слоном.
– Вы решили подшутить надо мной! – Седой полковник стал сразу серьезным, подобранным, почти оскорбленным.
– Отнюдь нет! – И я быстро расставил отложенную позицию и показал наше с Гурвичем ее решение.
– Мат одним слоном при четырех активных блокированиях, – торжествующе сказал я. – Пешками, слоном и даже ферзем!
Борис Андреевич нахмурился.
– Я не видел этого финала, – отрезал он. – Вы зря сдали партию. Могли бы встретиться завтра.
– Мы встретимся! Еще встретимся, – пообещал я.
Он снова жестко пожал мне ладонь и учтиво поцеловал жене руку. Она смотрела на него, стройного, удаляющегося с высоко поднятой головой.
– Зачем же было обыгрывать самого себя? – обернулась ко мне жена. Ей действительно было непонятно. А понял ли я?
…Я до сих пор не знаю, ради чего Сахаров пожертвовал свою ладью на g4? Директор крупнейшего научно-исследовательского института, доктор химических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук СССР, лауреат Ленинской премии и вместе с тем мастер спорта СССР по шахматной композиции Борис Андреевич Сахаров не оставил любимые шахматы. Случилось так, что ему привелось заменить меня на посту руководителя советских шахматных композиторов и вице-президента Постоянной комиссии по шахматной композиции ФИДЕ.
Когда четверть века спустя я предложил Борису Андреевичу вернуться к его «детскому этюду» с матом одним слоном на середине доски, отразившемся на сыгранной нами когда-то партии, он охотно согласился на совместное творчество.
Наша партия не сохранилась в записи, хотя Гурвич советовал мне убрать все лишние фигуры и представить идею в чистом, этюдном виде. Вдвоем с Сахаровым мы много работали над этой сверкнувшей идеей и, смею сказать, подружились. Но воплотить в корректной форме наш замысел нам никак не удавалось. И уже после его безвременной кончины, всегда помня о нем, я опубликовал в своей книге «Дар Каиссы» в очерке «Поэты не умирают» получившуюся у нас позицию. Гурвича уже не было, чтобы оценить, насколько в ней воплощены его идеи о шахматной эстетике. Но сам я не слишком одобрял наш общий этюд. И пытался, пытался и пытался найти иное воплощение замысла. Однако терпел крушение за крушением.
Мне удалось выполнить пожелание Гурвича и создать этюд памяти Б. А. Сахарова. Вот его решение: 1. a8=Ф g4+ 2. Крh5 С: a8 3. g8=Q g: h3 4. Фc4+ Крд1 5. Лg7+ Кg4 и т. д.
Приложение содержит:
– Этюды, премированные на конкурсе «64» по случаю семидесятилетия А. П. Казанцева
– Шахматные авторитеты об этюдах автора.
– Перечень этюдов автора, приведенных в книге.
В данной электронной версии текст отсутствует.
Повесть написана совместно с Марианом Сияниным.
Каждые три хода действуют белая ладья и черный конь:
1. Ла1-а3 КаЗ-b5 b5-2
2. Лb5-bЗ КbЗ-c1 с1-3
3. Лс1-с3 Kc3-d5 d5-4
Теперь сдвижка в сторону двумя ладьями:
4. Лd5-f5 Лf5-h5h5-5
Снова три хода ладьей и конем:
5. Лh5-h3 Kh3-g1 g1-6
6. Лg1-g3 Kg3-f5 f5-7
7. Лf5-f3 Kf3-e1 e1-8
Мы достигли королевского поля.
Теперь сдвижка по вертикали на один ряд королем и ферзем:
8. Kpe1-d1 Фd1-е2 е2-9
Опять три хода ладьи и коня:
9. Ле2-е4 Ke4-f6 f6-10
10. Лf6-f4 Kf4-g2 g2-11
11. Лg2-g4 Kg4-h6 h6-12
Переброска по горизонтали на этот раз слонами:
12. Ch6-f8 Cf8-d6 d6-13
За дело взялись ладья и конь:
13. Лd6-d4 Kd4-c2 c2-14
14. Лс2-с4 Кс4-Ь6 Ьб-15
15. Лb6-b4 Kb4-d2 a2-16
Передвижка построения на ряд по вертикали с помощью встречных ходов ладьи и пешки:
16. Ла2-а4 а4-а3 аЗ-17
17. Ла3-а5 Ка5-Ь7 Ь7-18
18. Лb7-b5 КЬ5-сЗ сЗ-19
19. Лс3-с5 Kc5-d7 d7-20
Теперь для переброски на край доски настала очередь коней:
20. Kd7-f8 Kf8 – h7 h7-21
21. Лh7-h5 Kh5-g3 g3-22
22. Ag3-g5 Kg5-f7 f7-23
23. Af7-f5 Kf5-e3 e3-24
Новая комбинация встречных ходов для сдвижки на этот раз слона и коня:
24. Ce3-g5 Kg5-e4 e4-25
25. Ле4-е6 Ke6-f8 f8-26
26. Лf8-f6 Kf6-g4 g4-27
27. Лg4-g6 Kg6-h8 h8-28
Цикл завершается ладьями, до которых снова дошла очередь:
28. Лh8-f8 Лf8-d8 d8-29
29. Лd8-d6 Kd6-c4 c4-30
30. Лс4-с6 Kc6-b8 c8-31
31. ЛЬ8-b6 Кb6-а4 а4-32
Довершают первую половину построения, переводя его на поле черного короля, два слона:
