Ничего не значащими словами он как бы подчеркивал никчемность ирландца.
Вот у меня только девять пальцев, как бы подчеркивал Бут, но я шел первым, рубил тяжелым мачете подлесок, а на моем лице ни одной царапины. Получалось, что он, Сэмуэль Бут, ранее житель Чарльзтауна, знает и море, и джунгли. Он хорошо ходит и по воде, и по суше. А кое-кто… Будто черви… Кольчатые или пресноводные.
Ирландец благоразумно отмалчивался.
Он много чего нахлебался в жизни и знал, что ссориться с приятелем — последнее дело. К тому же он не собирался нагружать свои мозги проблемами Бута. Отрубили палец — терпи. Вон Джон Гоут ползет по тропе на одной ноге и не жалуется. Ну, капитан Морт взял верх, так бывает. Но мы ушли, мы пока живы.
Так и должно было произойти.
Двуногие непременно должны были схватиться.
В своем отчете контрабандер нКва особо подчеркивал их полную несовместимость. Аххарги-ю помнил эти страницы. К тому же неразумность обитателей Земли не раз уже подтверждалась самыми нелепыми поступками трибы Козловых, живших в самом тесном симбиозе с сохатыми и кобыленкой, которую они почему-то называли казенной.
Рано или поздно обитатели Земли перебьют друг друга. Значит, переправить часть такой активной биомассы в другие миры — спасти ее.
Так утверждал знаменитый контрабандер, и Аххарги-ю склонен был верить другу милому. Его собственное вхождение в чужую жизнь было рассчитано на несколько местных столетий, — этого должно хватить для внимательного просмотра земной истории трибы. Конечно, Аххарги-ю прекрасно понимал, что без сущностей тен и — лепсли его миссия обречена на провал: он не выживет в слишком активной для него атмосфере.
Как это ни парадоксально, но спастись ему помогут эти беспокойные существа.
Ну да, они агрессивно настроены даже друг против друга, но без них он не вернет потерянные сущности. А без сущностей — тен и — лепсли он очень быстро потеряет последние силы и окислится.
Сумеречное сознание боцмана радовало Аххарги-ю.
Очень простое, оно не мешало определять нужное направление.
Немного мыслей о жратве, немного беспокойства о приватирах, попавших в руки капитана Морта, раздражение, вызванное ноющим Бутом, но над всем этим — огромное, неуклонное, непобедимое желание добраться до мертвого города.
Можно было подумать, что боцман тоже хочет добраться до сущности — тен.
Но боцмана привлекало нечто другое: металлы, которые он почему-то считал редкими, камни, которые тоже к редким не отнесешь. Включившийся адаптор защищал Аххарги-ю от местных запахов и шума. Благодаря адаптору сигналы сущности — тен теперь доносились особенно отчетливо, в отличие от очень слабых сигналов сущности — лепсли.
Увеличение чувствительности вело к сбоям.
«…всей недвижимости у него теперь — могила деда на Украине…»
Наверное, все эти достаточно бессмысленные электромагнитные волны прорывались из будущего. Они вряд ли принадлежат потомкам существ, так увлеченно занимавшихся делением на палубе залитого кровью шлюпа.
«…переступите через ложное чувство стыда… всем униженным и оскорбленным… доминирующая госпожа…»
«…целые лежбища лесбиянок…»
Если принять за основу мысль о непременном возникновении разума на тех планетах, где появляются к тому условия, можно подумать, что возможный будущий Разум выберет на Земле чисто тупиковый технократический характер.
Впрочем, это из области гипотез.
Да и чего другого ждать от существ, которые вместо того, чтобы освоить изящное искусство регенерации, вытесывают из деревяшек нелепые подобия утерянных конечностей?..
— …А как там с должком, а? — неприятным голосом спросил Бут. — Эй, боцман, как там у нас с должком?
В эти дела Аххарги-ю сразу решил не вмешиваться.
Он радовался, что попал в самое сильное тело. В этом была некая гарантия. Он не ждал от нервных существ никаких особенных проявлений интеллекта, — у них свои игры. Конечно, и Сэмуэль Бут, и боцман отлично знали, что никакого такого должка не существует. Бут придумал должок, боцман знает, что он все придумал.
Не стоит беспокойства. Право, не стоит.
— …ты должен помнить, Нил, — злобно заметил Бут, обращаясь теперь к ирландцу. Он сильно хотел ссоры. — Ты должен помнить, Нил, что при последней дележке боцман тайком забрал завитой судейский парик…
Приватиры сидели на высоком каменном берегу.
Костерчик потрескивал, зеленая стена джунглей тяжело нависала над мутным течением реки. Уступ за уступом — жирная растительная масса. Одноногий так пока и не появился. У него были, конечно, определенные преимущества перед остальными — например, ядовитая змея вряд ли станет кусать деревянную ногу, а если укусит, можно тут же затоптать гадину, но зато такая нога проваливается во влажную почву, застревает между камнями.
— …ты должен помнить, Нил. Тот судейский парик…
Ирландец покачал головой. Ни при каком раскладе он не мог представить Бута в завитом судейском парике. Дело все равно кончится дракой, считал он. Ну да, у Сэмуэля палец дергает резкой болью. Такое не каждый умеет выдерживать. Он даже хотел посоветовать прижечь рану, но рана была открытой, и совет мог обидеть Бута.
— …А я так скажу, Нил, — в свою очередь заметил боцман и выразительно выложил на камень перед собой тяжелый нож из волнистой шеффилдской стали. Рукоять отлита из меди, удобно обмотана полосками кожи. — Я тебе так скажу… — Боцман расстегнул пояс и его тоже бросил на камень. — Этот червь, — он кивнул в сторону Бута, — он все придумал. Тот парик я даже не видел. Помню, что завитой, но и все. Я даже в руках его не держал…
Боцману тоже хотелось ссоры.
— …в кудрявом парике, Сэмуэль, ты походил бы на овцу.
Лучше бы боцман признал себя должником. Аххарги-ю, как и все, понимал, что все это — игра неразумных. Но Сэмуэль Бут, неожиданно оскорбясь, левой рукой очень ловко выхватил из-за пояса заряженный пистоль и выстрелил в грудь боцмана.
Ощущение оказалось сильным.
Будто у Аххарги-ю разом вырвали из рук сенсорное управление.
Он напрасно пытался оживить зависшую программу. В и без того смутном сознании боцмана ужасным образом смазались очертания до того вполне различимой мысленной карты. Тающие видения возникали и гасли, как пузыри в закипающей воде. Адаптор Аххарги-ю тоже давал явственные сбои. «…Кто в армии служил, тот в цирке не смеется…» Размылся и исчез дивный образ огромного золотого блюда.
Раздался всплеск. Сознание боцмана окончательно затуманилось и погасло.
